Книга Скитальцы - Кнут Гамсун

Так я и не узнал у тех, кто много поездил по белу свету: что, люди там больше довольны своей жизнью, чем мы? — спросил Карел.

Я же тебе объяснил, холодно заметил старший приказчик, у них есть звонкие серебряные далеры, и они могут купить всё, что пожелают, потому что они богатые. Но ты не желаешь меня слушать, Карел, ты так и будешь жить в своём заливчике и приходить весной в лавку за мотыгами и лопатами, а мы будем продавать их тебе. Но покупатель ты хороший, ты сводишь концы с концами.

Карел: Несколько лет тому назад мой сосед продал свою землю и уехал с семьёй в Америку, ну и что, лучше ему живётся в этой Америке? Я не знаю, но говорят, будто Хокон там сгинул.

Между прочим, вон стоит твой новый сосед, сказал Лоренсен. Это он купил Доппен.

Карел поздоровался с Эдевартом за руку и сказал: Надо же, я и не заметил тебя, а то бы непременно признал. Ты ведь торговал здесь в лавке?

Было такое, буркнул Эдеварт.

Карел: Я как-то в воскресенье побывал в Доппене и позаимствовал у тебя лом. Не знаю, как ты к этому отнесёшься.

На здоровье!

Правда? Лом стоял там вроде как никому не нужный, и в усадьбе никого не было, вот я и подумал, что могу ненадолго взять его взаймы, мне надо убрать несколько камней. Я его не испорчу, не бойся, только уберу камни и верну лом на место. Странно, что я сегодня встретил тут именно тебя!

Эдеварт сказал, что как раз едет в Доппен, и спросил, как там всё выглядит. Неважно, был ответ, не слишком красиво, поле не вспахано, аккурат, как при Хоконе, и кое-что требует починки. Ему было неловко осматривать, чужую усадьбу, однако он заметил, что ветер и непогода её не пощадили.

Да, полагаю, усадьба выглядит не так, как мой дом на севере, похвастался Эдеварт. Там у меня и дом и лавка выкрашены в белый цвет. Отвезёшь меня в Доппен, Карел?

Доставлю прямо до лодочного сарая, только рад буду.

Старший приказчик Лоренсен продолжил свою лекцию: А то, что Хокон Доппен пропал в Америке, так ведь Америка очень большая страна, целая часть света, там заблудиться ничего не стоит. Я и сам поездил по многим штатам, не могу долго жить на одном месте. Но чтобы так, как Хокон, просто взять и сгинуть... И здесь его не было дома несколько лет, и там он сразу же исчез. Но жене и детям от этого хуже не стало, им там лучше, чем здесь, они неплохо устроились, много зарабатывают и пошли в гору. Жена его умная женщина, быстро разобралась в тамошних порядках, осмотрелась и выбрала место получше. А то сидела бы в своём Доппене и ткала покрывала. Она достойна лучшего. Два года назад она развелась с мужем. И теперь Хокон, живой он или мёртвый, больше не имеет к ней отношения.

Начались дни, заполненные лихорадочной работой.

Эдеварт отвык от этого, и у него ныло всё тело. Домашние дела давались ему с трудом, кое-как готовить он, конечно, мог, но ему давно не приходилось этим заниматься, и потому он ел когда придётся. Это было глупо, порой он забывал поесть и в конце концов чуть не валился с ног от голода.

Вскоре, однако, Эдеварт успокоился, и его поведение стало более разумным. Он понял, что спешить некуда. Лу-висе Магрете не приехала, а может, и вообще решила остаться в Америке, кто знает, писем от неё больше не было. Он вставил стёкла, вымыл комнату и кухню. Починил перекошенную дверь, залатал крышу и обшивку дома. Руки у него были умелые, и он не боялся никакой работы; в комнате он выкрасил окна и двери, потом старательно прибрал двор, а убрать с поля большие камни попросил помочь Карела.

Собираешься сеять? — спросил Карел. У тебя тут навоза хватит не на одно поле.

Ещё не знаю, ответил Эдеварт. Надо, конечно.

Он вскопал и засеял большой клин земли. Вскопал землю на склоне, унавозил её и посадил картофель. Раньше он никогда не работал на земле, но необходимые навыки, усвоенные в детстве, ещё не забыл.

Наконец Эдеварт покончил со всеми делами. Прошла Троица, теперь над его полями и покосами трудилось лето.

Он часто бывал у соседей. Карел и его жена оказались людьми рассудительными и приятными, по возможности они всегда помогали Эдеварту. Их усадьба ничем не отличалась от других усадьб, лежавших в заливах по побережью: ноля спускались к воде, выше по склону стоял дом, за ним шёл лес и пастбище. У Карела не было водопада, как в Доппене, ни шума, ни гула воды, и за домом не высилась скала. Доппен был куда красивее.

Эдеварт написал в Поллен: не было ли для него писем, несколько писем ему переслали, от купцов и других людей, но ни одного из Америки. Сёстры переслали ему также вырученные от торговли деньги и поинтересовались, не собирается ли он в скором времени вернуться домой. Из новостей они сообщили, что Ездра наконец покрыл хлев и купил в Нижнем Поллене корову, её зовут Русемур. Ездра окончательно решил жениться и не слушал никаких уговоров.

А вот на ком Ездра хочет жениться, сёстры не написали. Для этого Осия была слишком стеснительна.

Эдеварт чувствовал себя бездомным и часто плавал в гости к соседям, то к Карелу, то к бондарю, то к пекарю и к Августу. Больше ему делать было нечего. Домой он, во всяком случае, уехать не мог. Рожь была уже высокая, взошёл и картофель, поля и луга стояли зелёные, но Лу-висе Магрете так и не приехала. Фотография не могла заменить её самое.

Однажды в воскресенье Эдеварт позвал Августа навестить вдову Нурема, но Август не мог с ним пойти, он ждал почтового парохода, идущего на север, и был занят на пристани. Эдеварту уже надоело встречать почтовые пароходы и разочарованным возвращаться домой, да он и не решался больше показываться на пристани и смотреть, кто приехал; люди начали поговаривать между собой, не ждёт ли он кого-нибудь, и гадали, кого именно. Нет, она и сегодня не приедет, а коли приедет, придётся ей подождать. Ему хотелось проведать вдову Нурема, было бы странно, если бы он этого не сделал.

Сколько-то времени ушло на дорогу туда и обратно, да и разговор с вдовой Нурема о её бедах тоже занял время. Скоро вдова останется совсем одна, два её сына уехали в Америку и присылали ей деньги через банк, третий сын жил ещё дома, но и он уже начал поговаривать о том, чтобы продать усадьбу и уехать в Америку вслед за братьями. Что скажет Эдеварт? Она уже стара, её пугает и долгое путешествие, и жизнь в незнакомой стране.

На обратном пути Эдеварт услыхал гудок парохода, особых надежд он не питал, однако встревожился и ускорил шаг. Видно, пароход уже пришвартовался, и груз перенесли на берег. Август был занят. Чуть поодаль, держа за руку девочку, стояла какая-то дама, она разговаривала с мужчиной в плаще и сдвинутой набок шляпе. Неужели она? Эдеварт не хотел подходить к ним, он окликнул Августа и спросил, кто это. Август прислушался к разговору приезжих. Они говорят по-английски, сказал он и отошёл прочь. Ему не хотелось мешать говорившим, но он показал, что тоже знает английский; вскоре Эдеварт увидел, что дама с ребёнком быстро идут в его сторону, и глаза ему застлал туман; он взял её руку в свои, увидел улыбку и радость на её лице и услыхал слова, доносившиеся словно издалека.