Книга Метеоры - Мишель Турнье

Я собирался поехать в Венецию с Софи. Я поеду в Венецию без нее.

* * *

Поль

Жан уехал. Через три дня после Софи. Моя драгоценная «интуиция близнеца», которая открывала мне столько невидимых для обыкновенных людей тайн, иногда дает сбои, образует дыры, затемняется, что кажется потом непростительным. Пока я поздравлял себя с ликвидацией этого абсурдного брачного проекта, Жан паковал чемоданы.

Я понял, что у него не было истинного призвания к браку. Еще одно усилие, и я мог бы предвидеть, что после разрыва помолвки ему остается только уехать. Просто потому, что одно и то же присущее ему центробежное движение заставило его взломать клетку с близнецами и устремиться к браку. Оно же потом погубило брачную ячейку, чтобы вернуться к игре в Бепа, и оно же унесло его подальше от этого, пахнущего разложением, места неизвестно куда! Чтобы утвердиться в своей свободе, он пользовался Софи против меня и мною против Софи. Плохая компенсация. Я спрашиваю себя, не мог ли я заключить пакт с Софи, чтобы удержать на месте этого прирожденного бродягу? Какой урок!

Что теперь делать? Моей первой мыслью было заключить себя в Звенящих Камнях с Мелиной и послать брата-предателя к черту, на это я и решился поначалу. Пока Мелина баррикадировалась в кухне, чтобы писать свои бесконечные каракули, где она излагала — или полагала, что излагает, — воображаемому корреспонденту все значимые события, случившиеся в Звенящих Камнях, я проводил долгие часы на пляжах Гильдо. Я наблюдал огромные приливы, случающиеся здесь в период сизигий, впечатляющее зрелище. Больше всего во время весеннего равноденствия меня восхищал контраст между спокойствием воздуха и невероятным подъемом волн, вздымавшихся особенно бурно в этом году. Тихая буря. Изо всех сил я старался понять этот невероятный парадокс, случающийся время от времени, но забавно, что только с отъездом Жана я стал догадываться о его причине. Даже разум может стать разлученным — у одинокого близнеца, — и не является ли он своего рода искалеченной версией общего разума близнецов?

Это чистое, бледное небо, яркое, но не жаркое апрельское солнце, тепловатый и ласковый юго-западный бриз, вся природа, задумчивая и как бы медитирующая на тему топора, разбившего клетку с близнецами; и в этом неподвижном и беззвучном пейзаже море, нежданно поднимающее свой зеленый хребет, — а до того спокойное, гладкое, как щеки младенца, — и вдруг оно вздымает не знающие преград волны, залившие в этом году дороги, возделанные поля — в полнейшей тишине. Мирный катаклизм.

………………………

Я не исполнил своего намерения. Мое положение разлученного близнеца невыносимо в Звенящих Камнях. Неблизнецы поймут так: все здесь напоминает ему исчезнувшего брата и заставляет изнывать от горести. Но реальность тоньше и глубже этой банальной формулы.

Если бы я, вследствие своего несчастья, принужден был учиться жизни непарного, то Звенящие Камни оказались бы самым неподходящим местом для этого тоскливого предприятия. Воистину здесь повсюду лежит печать нашего предназначения, нашего союза. Повсюду абсолютно повсюду — в нашей комнате, конечно, да и в общей зале Кассина, в старинных ткацких мастерских, в каждой келье Святой Бригитты, в сапу, на пляже, на острове Эбиан — я зову Жана, я говорю с ним, я вызываю его призрак, я натыкаюсь на пустоту, пытаясь опереться на него. Ничто так не помогает понять природу общего видения близнецов и ощутить всю скудость жизни обыкновенных людей, как эта внезапная ампутация. Каждый человек нуждается в себе подобных, чтобы познать окружающий мир в его полноте. Другой как бы снабжает нас лестницей к труднодостижимым объектам и убеждает в том, что у каждой вещи есть аспект, который невозможно увидеть оттуда, где ты находишься, но видимый другим, находящимся далеко от тебя. Вообще, мы удостоверяемся в самом существовании внешнего мира именно потому, что другие люди подтверждают нам это. Вот почему обесценивается претензия моих снов выдавать себя за реальность — у них нет другого свидетеля, кроме меня. Видение мира обычным человеком — его бедность, непостоянство — для меня тоже непредставимы. Такой человек не проживает свою жизнь, он будто ее видит во сне, вместо нее у него только пустое мечтание, обрывочное, исчезающее.[9]

Отъезд Жана поверг меня в аналогичное состояние, изменив мысли, образы, чувства, эмоции, короче все, что называется «внутренним миром». Этот внутренний мир непарного явил мне сейчас всю свою ужасающую убогость: неосязаемый сон, обрывочный, исчезающий, — вот обычный пейзаж его души. И вот он стал моим — вместо прежней души Жан-Поля!

Поиграем в Бепа? Магическая формула была не так уж нужна для того, чтобы мой брат отражал, как эхо, мои настроения, придавая им в то же время ощутимость и вес. Только благодаря дару нашей двуполярности, мы жили в пространстве, натянутом между нами, в ткани эмоций, в вышивке образов, в жарком и цветном, как восточный ковер мира. Душа развернувшаяся, да, такой была душа Жан-Поля в противоположность сжавшимся душам неблизнецов.

Поиграем в Бепа? Властная и ритуальная формула повергала нас на восточный ковер друг против друга, мы, одинаковые и в то же время далекие, различающиеся по месту, занимаемому в пространстве, как два акробата, которые смотрят друг на друга, их ноги слегка расставлены, они собраны, глаза смотрят в глаза, руки переплетены — и вот монотонный бой барабана неожиданно извещает, что номер начинается. И два похожих тела неотвратимо соединяются и образуют одну из пяти фигур, обязательных в этой большой игре близнецов.

Эта игра имеет только один финал: мы отвергаем Землю обычных людей, мы смываем грязь диалектической атмосферы, которой мы дышали против желания, во время нашего падения во Время, мы восстанавливаем нашу вечную идентичность, неподвижную, неизменную, она — наше первоначальное состояние.

Беп, когда в него играешь, диалектическая игра. Атакованный испорченностью мира, он дает себя увлечь на путь, общий для всем предшествующим поколениям. Наша юность была по праву вечной, неизменной, не подверженной порче, никакое пятно не могло испоганить ее сияния, никакая ссадина. Но Беп забыл эту фундаментальную истину, пожелав стать мужем, отцом, дедушкой…

Ему не удалась эта метаморфоза. Вовлеченный в диалектический процесс, он пережил только его первую фазу, обручение и свадебное путешествие, фазу бродяжничества, блужданий, отвечающую императиву экзогамии. Но если путешествие превращается в брачный полет насекомых, а однажды оплодотворенная самка расположена… Ну уж нет, избавившись от невесты, Жан никогда не узнает оседлого счастья семейного очага, монотонных радостей верности, шумных удовольствий отцовства. Жених без невесты обречен на вечное свадебное путешествие. Малыш Жан, я знаю, где ты! Если бы я пожелал тебя найти, то искал бы не под юбкой Софи. Вы очень мудро решили, ты и Софи, провести свадебное путешествие в Венеции. Это была твоя идея, и Софи не протестовала против ее банальности, потому что она была покорной конформисткой. Сейчас, когда я пишу эти строки, ты выходишь из поезда на Stazione[10]Санта-Лючия. Как настоящий бродяга, ты не взял с собой багажа. Ты первый ставишь ногу на борт motoscafo,[11]который отвезет тебя на другой конец Большого Канала. Ты смотришь на проплывающие перед тобой театральные фасады дворцов, у каждого свой собственный причал и изукрашенные цветной спиралью шесты, к которым привязаны гондолы, как непослушные лошади, но твои глаза видят только тяжелые и взбаламученные воды, взбиваемые веслами и винтами, как черное молоко.