Книга Великие битвы великой страны - Сергей Алексеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Под арест, на гауптвахту, на десять суток! – отдал приказ Суворов.
Пошел Суворов дальше. Входит в третью палату:
– Чем больны, чудо-богатыри?
– Это раненые, – отвечает за солдат санитар.
– Какие еще раненые? – удивился Суворов.
Войны в это время никакой не было.
– Это из батареи поручика Кутайсова, – объяснил санитар. – На учениях пушку разорвало, ваше сиятельство.
Кликнул Суворов поручика, отругал, что за снарядами и пушкой плохо следит, и тоже под арест, на гауптвахту, на десять суток.
Прошло около месяца. Появились у солдат и валенки и рукавицы. И в помине не осталось тухлой капусты. Кутайсов и другие офицеры стали собственноручно проверять снаряды и пушки.
Прошелся Суворов вновь по госпиталям. Ходит по палатам, а палаты пустые. Вместо прежней тысячи человек с трудом сорок больных насчиталось.
Ходит Суворов – доволен. Не любил фельдмаршал госпиталей.
Императрица Екатерина Вторая поручила Суворову обследовать Сестрорецкий оружейный завод.
Стали на заводе готовить Суворову торжественную встречу. Начальник завода выехал на Петербургский тракт, чтобы заранее встретить фельдмаршала.
А Суворов в это время в простой солдатской куртке на таратайке кружным путем по битой проселочной дороге приехал на завод и прямо в оружейные мастерские.
Ходит Суворов по мастерским, смотрит по сторонам.
Осмотрел карабины – хороши карабины.
Осмотрел штыки – хороши, остры штыки.
Поглядывает на Суворова мастер Иван Хомяков.
«И чего это, – думает, – солдат здесь крутится?»
– Эй, служивый, чего ты здесь?
– Да так себе. Так себе. Ничего, – ответил Суворов. – Кто мастер?
– Ну, я мастер.
– Как звать?
– Иван Хомяков.
«И чего еще привязался!» – думает мастер.
– Ступай, – говорит, – служивый, своей дорогой. Тут фельдмаршала ждут. Увидят тебя – попадет.
Суворов ушел.
Не встретил начальник завода высокого гостя, вернулся назад. Хомяков ему и рассказал о неизвестном солдате.
– Какой солдат?
– Да такой старенький.
– Старенький?! А росту какого?
– Небольшого, выходит, росту. Поменьше чем среднего.
– Худощав?
– Худощав.
– Сед?
– Сед.
– Волосы хохолком впереди?
– Хохолком.
– Глаза голубые?
– Голубые.
– Так это ж Суворов! – закричал начальник.
Иван Хомяков так и присел. Бросились искать «солдата», а его и след простыл: ни таратайки, ни лошадей.
Перепугался начальник завода. Хомякова ругает, стражу поносит. Да и мастер струхнул – выходит, сам же Суворова с завода выпроводил. Волнуются они, ждут наказаний.
Через неделю из Питера прибыл пакет. Пакет от самой государыни. Держит его начальник в руках, вскрыть не решается – отставка, думает. Вскрыл. Развернул бумагу, одним глазом искоса смотрит, руки дрожат, сердце стучит. Читает. Читает и не верит своим глазам: в бумаге добрые слова про сестрорецкие штыки и карабины, монаршее благословение начальнику и приказ о выдаче Ивану Хомякову и другим мастерам по сто рублей серебром за искусство в работе.
Многие проступки мог простить Суворов своим солдатам и офицерам, а вот ответа «не могу знать» не прощал.
«Не терплю «немогузнаек», – говорил Суворов. – От них лишь позор армии».
И вот как-то Суворов приехал в свой любимый Фанагорийский полк, решил устроить офицерам экзамены.
Расселись офицеры рядком на лавках. Напротив – командир полка и Суворов.
– Что такое атака? – обратился фельдмаршал к майору Козлятину.
– Атака есть решительное движение войск вперед, имеющее целью уничтожить противника, – отчеканил Козлятин.
– Дельно, дельно, – похвалил Суворов. – Правильно. А что такое супренировать? – спросил у капитана Проказина.
– Супренировать, ваше сиятельство, – ответил Проказин, – это значит напасть неожиданно, застать неприятеля врасплох, разбить, не давая ему опомниться.
– Дельно. Дельно, – снова похвалил Суворов.
Доволен фельдмаршал: знающие офицеры. И командир полка доволен. Сидит, улыбается, а сам Суворову все время на молодого поручика Ртищева показывает.
– Это, – говорит, – самый знающий в полку офицер. Умница!
Дошла очередь и до Ртищева.
– А ну-ка, скажи мне, Ртищев, – произнес Суворов, – что такое есть ретирада?[19]
Замялся поручик и вдруг…
– Не могу знать! – выпалил.
Все так и ахнули. Ну, все дело испортил. Офицеров подвел. Командиров полка опозорил.
Рассвирепел Суворов, вскочил с лавки.
– Немогузнайку подсунули! – закричал, затопал ногами.
Повернулся, выбежал из избы прочь, сел на коня и хотел уехать. Да вдруг призадумался. Слез с коня, снова вернулся в избу, снова к поручику:
– Так что такое есть ретирада?
– Не могу знать, ваше сиятельство. В нашем полку такое слово никому не известно. Полк наш суворовский, полк наступающий!
Глянул Суворов на Ртищева и вдруг закричал:
– Ай да полк! Ай да полк! Славный полк – Фанагорийский. Значит, никто не знает?!
– Так точно, ваше сиятельство.
– Вот уж не думал, что проклятый немогузнайка доставит мне столько радости! – прослезился Суворов. – Вот так Ртищев! Ай да Умищев!
Секунд-майор граф Калачинский нажил себе в армии немало врагов. Невыдержанным был секунд-майор на язык. Чуть что – обязательно кого-нибудь обидит, ввяжется в спор, накричит или скажет дурное слово. Вот и невзлюбили его товарищи. Вот и появились у майора враги.
Как-то пришел Калачинский к Суворову, пожаловался на своих товарищей.
– Помилуй Бог! – проговорил Суворов. – Ай-ай, как нехорошо! Враги, говоришь? Ай-ай. Ну, мы до них доберемся.
Прошло несколько дней. Вызвал к себе Суворов секунд-майора.
– Узнал, – говорит, – я имя того главнейшего злодея, который вам много вредит.
– Капитан Пикин? – выпалил Калачинский.
