Книга Только хорошие умирают молодыми - Алексей Гридин

— Подумаю. — Олег медленно кивнул и уставился в окно.

Еще раз нажать на курок, убить одного из опаснейших врагов своих сородичей — это совсем не то, что жечь огнеметом беспомощных крысят. Это, по крайней мере, честно. Опять же, если в мире столько грязи, кто-то же должен делать грязную работу. И если те, кто хлестал огненными струями по новорожденным крыскам, нашли в себе силы сделать это, что мешает ему, Музыканту, закончить то, что начато? Он уже трижды стрелял во Флейтиста — и каждый раз тот оставался жив. Пришло время покончить с этим раз и навсегда. Главное — не видеть в этом поединка. Выживает ведь далеко не сильнейший. Выживает наиболее приспособленный. Крысы получили свой загадочный дар свыше — и оказалось, он настолько велик, что они не могут проглотить целиком все, что упало им в лапы. Твари покинули нишу, которую природа им отвела, — и теперь пришло время наказать крыс за это. Человек недешево заплатил за право обладать разумом и не должен отдавать свое место на Земле первому, кто заявил о том, что готов его заменить.

Доцент, прикрыв глаза, терпеливо ждал. Или он опять спал. Судя по его виду, времени на сон у штабиста было не так уж и много.

— Доцент, — позвал Музыкант.

Тот вздрогнул, слегка приоткрыл узкие щелочки глаз.

— Да, Олег… — как будто бы через силу произнес он. — Надумал?

— Надумал, конечно. Я это сделаю. Когда мне идти?

— Чем быстрее, тем лучше, конечно. Сейчас готов?

— Вполне.

— Тогда пошли. Только — извини уж — Васяня и Пашик с тобой побудут. На всякий случай. Непредсказуемый ты парень, Олег.

— Не доверяешь? — Олег взглянул Доценту в глаза.

— Нет, Олег. Не доверяю. — Доцент встретил его взгляд, не отвернулся. — Я — политик, парень. Это сволочная работа, и если я хочу, чтобы от нее был какой-то прок, я вынужден не доверять никому.

— Ты знаешь, где ее искать? — вдруг спросил Доцент.

— Кого? — не сразу понял Олег.

Потом сообразил, что речь идет о Флейтисте. Снайпер давно уже привык воспринимать загадочную крысу с флейтой как особь мужского пола, а Доцент спросил, исходя из привычки звать врагов крысами или тварями. Вот и здесь Олег хоть немного, но отличается от всех прочих.

— Нет, не знаю, — поспешил исправиться Музыкант. — Но узнаю.

— Как? — заинтересованно спросил Васяня.

— Извини, друг, но не твоего ума дело.

— А-а, — разочарованно протянул охранник. — Эти твои ненормальные штучки…

Пашик не сказал ни слова, но всем своим видом показывал: все люди должны, ептыть, быть нормальными, так что нечего, Музыкант, выпендриваться. Олегу не хотелось спорить с ними обоими. Пусть остаются при своих мнениях, ему сейчас от этого ни холодно ни жарко.

— Ну что, — предложил Доцент, — пойдем вниз?

Они стояли у ворот складского комплекса, который на очередном подземном этаже соединялся с городскими коммуникациями. По слухам, где-то здесь начиналась сеть подземных тоннелей, которая соединялась с бомбоубежищами для городских и областных руководителей, которые, в свою очередь, секретным ответвлением были связаны с единственной веткой городского метро. Музыкант не знал, сколько правды в этих слухах, но думал, что дыма без огня не бывает. По крайней мере, судя по предложению Доцента, из тоннелей под складами можно было попасть много куда.

Музыкант пожал плечами. Мол, чего спрашивать? Я человек подневольный, командуйте — а я выполню.

Доцент верно истолковал это движение плечами, повернулся к своим людям:

— Вася, когда спустимся в тоннель, ты идешь первым. Паша, замыкаешь. Не торопимся, но и не тормозим.

— А куда идем? — поинтересовался Васяня.

— Сначала — вперед. До второго поворота. Там нас встретят, расскажут последние новости, да и помогут кое-чем. Музыкант, тебе же оружие нужно?

— Конечно.

— Вот и я думаю, — удовлетворенно изрек штабист. — Не горло же ты ему будешь перегрызать. Зубами. Что тебе? Винтовку? С оптикой?

Честно говоря, Олег пока что слабо представлял себе, как он будет гоняться за Флейтистом по подземным тоннелям. Особенно со снайперской винтовкой. Учитывая еще, что в нормальных тоннелях освещение либо вообще отсутствует, либо наличествует чисто для порядка.

— Нет, винтовки, пожалуй, не надо. Автомат. «Калашников» укороченный — он мне как-то привычней.

— Вот и хорошо. Вася, вперед.

Группа прошла складские ворота. Они пересекли широкий асфальтированный двор и остановились перед металлической дверью, выкрашенной черной краской. Поперек двери висела толстая железная полоса, две ее половины заканчивались скобами, а их стискивал массивный замок. Доцент порылся в кармане, вытащил ключ, вставил его в скважину. Замок заскрипел, с первой попытки поддаваться не желал. Штабист, чертыхаясь, подергал ключ из стороны в сторону. Наконец замок сдался.

— А что, — поинтересовался Музыкант, — нормальной дороги нет?

— Есть, — отозвался Доцент. — Но я хочу, чтобы сейчас нас с тобой по возможности не видели вместе. Считается, что ты сейчас сам по себе — в свободном поиске.

— Понятно, — усмехнулся Олег. — Я тебя компрометирую?

— Слова-то какие умные знаешь, — проворчал Доцент. — Точно. Компрометируешь. Все точно озверели. Война вовсю идет, еще не совсем понятно, как она закончится, а некоторые уже плоды победы делят.

За дверью было темно. Васяня и Доцент достали фонарики, разогнали лучами темноту. Четверка пошла длинным коридором, эхом гулко отдавались шаги. На полу было пыльно, и в пыли оставались четкие отпечатки следов.

— Говорят, — вновь нарушил молчание Васяня, — что кое-где дошло до того, что деревья так разрослись, что ветками выдавливают стекла в домах и растут внутрь.

— Это всего лишь за несколько лет? — усомнился Музыкант.

Потом вспомнил, что ему рассказывал Тайлаков: и про враставшие в дома деревья, и про подсолнухи, вымахавшие на окраине повыше некоторых крыш.

— Вася, хватит языком трепать, — велел Доцент. — Что у тебя рот постоянно не закрывается? Мужики, нам не нужно, чтобы нас кто-нибудь засек.

— Да тут и нет никого, — пробурчал обиженно Васяня.

— Это ты так думаешь. Все. Молчим.

Дальше шли молча. Музыканту это было только на руку. Он, разумеется, вынужден был носить слуховой аппарат, иначе не смог бы разговаривать со своими спутниками. Но гораздо привычнее снайперу была тишина. Пусть даже не та идеальная, совершенная тишина, что окутывала его, когда Олег снимал слуховой аппарат. Сейчас Музыканта устраивала и та тишина, что была всего лишь отсутствием разговоров. Только стук шагов. Только дыхание Доцента и охранников. Больше ничего.

Коридор привел их к лестнице, уводящей вниз.