Книга Пророк - Дмитрий Шидловский

Перед моим мысленным взором снова возник образ Гоюна. Тот пристально смотрел на меня, словно стараясь подавить мою волю яростным блеском своих глаз. Несколько секунд продолжался безмолвный поединок наших взглядов.

— Теперь вы не избежите войны, — услышал я наконец его беззвучный голос.

— Я сделаю все, чтобы смягчить этот удар, — мысленно ответил я.

— Не выйдет, — оскалился он. — Мир ждет хаос, и на руинах этого мира я построю новое справедливое царство.

— Ты в любом случае обречен, — ответил я. — Но я встану на пути разрушения, которое ты несешь.

Напряжение между нами возрастало. Теперь я отчетливо понимал, что наш поединок вполне реален и может закончиться гибелью одного из нас. Давление становилось невыносимым. Вот сейчас либо его защита будет проломлена, либо моя поддастся, и тогда... Я не знал, что произойдет, инфаркт, инсульт или что-то еще, но я знал, что либо через несколько мгновений упаду, бездыханный, в кабинете императора Всероссийского, либо в неведомой мне, но явно далекой части мира оборвется жизнь моего врага.

Внезапно все исчезло, образ Гоюна потух, напряжение спало. Я, ошарашенный, снова стоял в гатчинском кабинете его величества Российского императора. Все взоры были обращены на меня.

— Князь, — император, кажется, звал меня уже не в первый раз, — очнитесь. С вами все в порядке?

— Да, все в порядке, ваше величество, простите, — ответил я.

В ушах у меня все еще стоял звон. Присутствующие переглянулись.

— Вы уже полчаса стоите словно завороженный, — заметил Вольский.

— Простите, может быть, я что-то пропустил? — смутился я.

— Вызвать врача? — заботливо осведомился император.

— Нет, спасибо, ваше величество.

— Васильчиков сообщил, что Поднебесная выдвинула ряд неприемлемых для нас требований, — произнес император. — Кроме уже ранее высказанных они сообщают о разрыве договора аренды Порт-Артура и требуют его передачи под юрисдикцию Поднебесной в течение тридцати суток. Там еще много требований, касающихся морской границы, раздела шельфа, свободы торговли и прочего. Ясно одно: это вызов. Нота составлена в таких выражениях, что попахивает прямым оскорблением. Так просто оставить этого мы не можем. Я приказал отклонить требования китайской стороны и привести армию и флот в состояние полной боевой готовности. В случае пересечения границы империи китайскими военными судами, сухопутными частями или авиацией немедленно открывать огонь на поражение. Об этом решении китайцы будут уведомлены в ближайшие минуты.

— Это война, — печально произнес я. — Он этого и хотел.

— Вот именно, — торжествующе вскричал Нессельроде, — Теперь будут знать, почем фунт лиха.

— Итак, господа, — спокойно продолжил государь, — жребий брошен. Не мы начали эту конфронтацию. Нам надо решать вопросы экономической безопасности, и я, пока вы были в забытьи, князь, уже дал поручение господину Вольскому начать переговоры о закупке хлеба в Северной Америке. Надеюсь, я по-прежнему могу рассчитывать на помощь флота, принадлежащего семейству Юсуповых?

— Безусловно, ваше величество, — кивнул я.

— Благодарю. Не менее важно для нас и правильно выстроить взаимоотношения со странами Западной Европы и Северной Америки, чтобы лишить Китай политической и экономической поддержки. Сейчас для этого особенно важно создать единый координирующий центр. Именно поэтому я настоятельно прошу вас, князь, — государь, снова обратился ко мне, — принять должность моего советника по вопросам взаимоотношений со странами Западной Европы и Северной Америки.

Лицо Шебаршина вытянулось, но государь, кажется, не обратил на это никакого внимания.

— В своей деятельности вы будете сотрудничать с Васильчиковым и Вольским, — продолжил он. — В задачу ИКГБ входит своевременное и полное снабжение вас необходимой информацией. Вашу стратегию в отношении этих стран можете считать высочайше одобренной, завтра же я представлю ее в Думе.

— Можете на меня рассчитывать, ваше величество, — ответил я.

Глава 27КОНЕЦ КАРЬЕРЫ

Весенняя капель отчаянно колотила по подоконнику. Я с усилием оторвал взгляд от талого льда, покрывавшего Мойку, и повернулся к застывшему в кресле И Ман Хо.

— Я тоже скорблю о наставнике, — ответил я. — Но ты должен понимать, что смерть — это удел всех живущих. Вспомни, он всегда говорил своим ученикам: «Конец может оказаться только началом». Достопочтенный Ма навсегда останется в наших сердцах, а его дела должны найти продолжение в наших делах.

— Его убили! — Хо яростно сжал кулаки. — Я почти уверен, что его убили.

— Я тоже уверен в этом, притом без всяких «почти».

— Кто?! — Хо вскочил со своего места. — Я убью его!

— Кто хочет мести, должен выкопать сразу две могилы, — снова напомнил я ему изречение учителя. — Помнится, ты сам проповедовал это. Почему же теперь забыл?

— Зло не должно оставаться безнаказанным, — упрямо повторил Хо.

— Оно никогда не остается безнаказанным, — возразил я. — Но зачем его приумножать?

Хо вскочил и несколько раз нервно прошел по кабинету, потом резко остановился.

— Я найду их. Обязательно найду. Старший брат, у вас такой высокий пост, такие связи! Помогите мне узнать их имена. Только имена. А там я уже сам доберусь...

— Тебя интересуют непосредственные убийцы или тот, кто отдавал приказ?

— И те, и другие.

— Сомневаюсь, что первых ты найдешь, а до вторых дотянешься.

Хо потупился, снова отошел к столу и тяжело опустился в кресло.

— Не хотите помогать — не надо. Справлюсь сам. Как тогда, когда разыскивал вас.

— Не горячись, — я вернулся за стол и сел в свое рабочее кресло. — Я помню, что ты помог вызволить меня из плена, и благодарен тебе. Я тоже скорблю об учителе. Но подумай, кто его убил? Он публично выступил против войны с Россией, как только узнал о блокаде Порт-Артура. Он известный во всей Поднебесной мастер ушу. Тот, кого многие считали чуть ли не пророком. Ведь это надо понимать, что это означало — выступить против всей государственной машины! Его голос был слышен по всей Поднебесной, и, естественно, его тут же упрятали под домашний арест, объявили сумасшедшим, а потом отравили.

— Так значит, это премьер-министр И Чан! — вскричал Хо.

— Он или кто-то из его приближенных. Не исключено, что и сам император, суть не в том. Убийцы Ма действовали исходя из своего понимания государственных интересов. На их месте так поступил бы любой согласный с политикой Китая.

— Вы оправдываете их? — изумленно посмотрел на меня Хо.

— Я лишь объясняю тебе логику их поступков. Вряд ли человек, творящий историю своей страны, да и всего мира, постыдится переступить через труп одного старика, будь тот хоть трижды мастером ушу. Думаю почтенный Ма это понимал.