Книга Лесные твари - Андрей Плеханов

Поезд лязгнул металлом, остановился, и весь народец тут же оживился, схватился за свои сумки-чемоданы, желая побыстрее вырваться из душного вагона. Но не тут-то было. Какая-то заминка произошла на выходе. Демид вытянул шею, пытаясь увидеть хоть что-нибудь через окно.

Ага. Понятно. Два милиционера вошли в вагон, начали проверку документов. Возились с пассажирами там, на выходе. Не спешили. Правильно, куда спешить-то? Демид уже здесь, никуда он не денется. Эти двое блюстителей закона еще не знали, что он стоит здесь, в коридоре. Они вообще никогда не видели его. Но они узнают его, если увидят. Потому что они искали их. Искали Демида и Леку. Демид был в этом уверен.

– Добрый день, леди, – быстро произнесла по-английски Лека. – Мы рады приветствовать вас в нашем городе.

Английский язык Леки был безупречен. Даже тупой Демид понимал его.

– Здравствуйте.

Тетки заулыбались, оживились, словно давно ожидали, когда Лека заговорит с ними. Блондинка бросила на Леку такой оценивающий, ощупывающий взгляд, что у Демида невольно зачесались кулаки. А Лека – что ей? Даже не порозовела. Ответила на этот взгляд чуть ли не призывно. Sex appeal [Сексуальный призыв (англ.).].

– Извините, что я вмешиваюсь в ваш разговор, – продолжила Лека. – Извините. Но мне кажется, у нас есть кое-что общее. Меня зовут Ирина Дегтярева. Я активистка движения «Любовь без границ» нашего города. Вы понимаете, что это значит... Сексуальное меньшинство. У нас в России существуют определенные проблемы с этим. Мы вынуждены бороться за свои права любить человека своего пола.

– О да, да! Приятно познакомиться! – Дамочки закивали. – Мы встречались в разных городах России с активистками... С представителями нетрадиционной сексуальной ориентации. Но честно говоря, мы не встретили определенных трудностей в нашем общении. В Москве нам очень понравилось. Там больше свободы для нетрадиционно ориентированных, чем даже в некоторых штатах США.

– Вам повезло. – Лека заговорщически сдвинула брови. – Но вы же знаете, что в постсоветской России еще достаточно атавизмов. Мужчины... Животные. Это все их происки. В нашем городе все иначе. Плохо, что вас не предупредили. В нашем городе можно выглядеть только традиционалом. Иначе вы можете иметь большие неприятности. Штраф, депортация, унизительные допросы в полицейском участке.

Тетки заметно испугались. «Лошадь» в пиджаке даже побледнела. Она, наверное, уже вообразила, что страшные советские милиционеры с саблями и звездами на ушанках сейчас набросятся на нее и поволокут в кутузку. А может быть, даже и изнасилуют.

– Но ведь мы выглядим вполне обычно, – произнесла она, дико коверкая слова на своем йоркширском. – И нам не должно ничего угрожать. Мы есть неприкосновенные лица...

– Не беспокойтесь! – Лека стерла тревожное выражение со своей физиономии и разразилась ярчайшей фальшивой улыбкой. – Это Иван Сидоров, мой телохранитель. – Она ткнула пальцем в Демида. – Он воевал в Эфиопии, Афганистане и Чечне. Он настоящий профессионал.

– О, как хорошо! – восхитились тетки.

Демид стоял молча. Он не пытался выглядеть как Шварценеггер или Ван Дамм. Он и без того выглядел довольно устрашающе. Небритый после недельных блужданий по лесу. Потный и мрачный.

– Мы можем помочь вам устроиться в лучшую гостиницу, – продолжала щебетать Лека, все быстрее и быстрее, потому что очередь их двигалась и приближалась к проверяющим документы ментам. – Мы поможем вам связаться с представителями нашей организации. Но вы должны представить меня и Ивана как иностранцев. Мы – известные борцы за свободу секса, пардон, за свободу ориентации, нас могут узнать. Нас могут преследовать. Представьте нас как членов вашей туристической группы. И постарайтесь не показывать ваши документы. Никакие. Это опасно. Вас могут внести в список. Могут забрать документы, деньги...

Уф-ф...

Очередь подошла. Помогай, судьба. Они остались последними пассажирами в вагоне.

– Sure, – сказала «лошадка». – I'll try. Hope cope. Just in case, I am Leticia. [Конечно. Я попытаюсь. Надеюсь, что справлюсь. Кстати, меня зовут Петиция (англ.).]

– Ваши документы, – с вежливой улыбкой произнес милиционер в чине лейтенанта. Он выглядел очень культурно. Он был строен, гладко выбрит, и от него пахло французским одеколоном «Egoiste». Никак он не был похож на казака с шашкой. Второй милиционер был огромен ростом, румян и круглолиц. Пахло от него похуже, чем от лейтенанта, но опасным он тоже не выглядел.

Летиция медленно подняла свой пластмассовый кейс и вручила его лейтенанту. Лейтенант стоял, недоуменно хлопал глазами и держал открытый чемоданчик в вытянутых руках, а Летиция рылась в нем, бормоча что-то под нос. Наконец она нашла то, что искала, захлопнула кейс на замки и взяла его из рук оторопевшего и вспотевшего блюстителя закона.

В руках ее была небольшая черная книжечка. Разговорник. И никаких документов.

Она долго листала свою книжицу, шелестела страницами и наконец произнесла, читая по слогам:

– Ми туристи из Ю-Эс-Эй. Нам очьен нравьитса ваш город. Спасьибо. Поджалюста.

– Предъявите ваши документы, пожалуйста. – Лейтенант был настойчив в своей вежливости. – Документы, понимаете? Паспорт. – Он помахал в воздухе руками, изобразив что-то прямоугольное.

«Лошадка» Летиция снова уткнулась в свою книженцию. На этот раз она выдала следующее:

– Ми а трэвэлинг, э... путьешетвуем по Россия. Нас шьест человьек. Большой тьеатр очьен хороши. Нам понравилса очьен. Кразная площьяд, Кремлин... Поджалюста.

Здоровяк мент на заднем плане не выдержал и прыснул в кулак, маскируя свой смех под кашель.

– Слышь, Виталь, – сказал он негромко. – Она ведь по-нашему не рубит. Совершенно. Ты английский знаешь? Я немецкий в школе проходил.

– Знаю немножко. – Лейтенант лихорадочно соображал, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь. – Как нас там учили-то?

–...И ми би хотьель вибрать что-ньибуд из рашен соувэниров, нацримьер матрошька... – Летиция читала свой разговорник, как карманный молитвенник, расставляя ударения в самых неожиданных местах. – Поджалюста.

В таинственном слове «поджалюста» ударение неизменно приходилось на первый слог.

– Дуюспикынглиш? – гордо произнес лейтенант. Произношение его было полно гордости за русскую фонетику.

– Да! – воскликнула на английском Летиция. – Конечно! Какое счастье встретить хоть одного идиота, который знает пару слов на английском. Хотя я уверена, тупое ты полицейское животное, что больше ты не знаешь ни черта. Но это не имеет никакого значения. Я могу разговаривать хоть три часа, но добьюсь своего...

Она тараторила с дикой скоростью, и слова ее сливались в сплошное йоркширское жужжание, непереводимое даже для Демида. Она говорила и говорила и вовсе не собиралась останавливать своего словесного потока.

– Что она говорит? – поинтересовался румяный.