Книга Золотая тетрадь - Дорис Лессинг

На следующий вечер они встретились, за это время каждый возвел вокруг себя немало оборонительных сооружений. Но через несколько мгновений все они рухнули, и Элла с Полом снова были вместе. Той ночью в какой-то момент он обронил:

— Странно, но факт: если любишь какую-то женщину, физическая близость с другой не значит ровным счетом ничего.

Тогда она этого не услышала: где-то внутри нее включился защитный механизм, который будет не давать ей услышать то, что может сделать ее несчастной. Но она услышала это на другой день, слова неожиданно всплыли в ее сознании, и она к ним прислушалась. Значит, в те две ночи он экспериментировал с кем-то другим, и он получил тот опыт, что и она сама. Теперь к ней снова в полной мере вернулись уверенность и доверие к нему. А потом он начал ее расспрашивать о том, чем она занималась эти два дня. Она сказала, что обедала с редактором, который опубликовал один из ее рассказов.

— Я прочел один из твоих рассказов. Вполне хороший.

Он сказал это с болью, словно предпочел бы, чтобы рассказ оказался плохим.

— Что ж, а почему бы ему не быть хорошим? — спросила она.

— Полагаю, это был твой муж, Джордж?

— Отчасти, не совсем.

— А что этот редактор?

На мгновение ей захотелось сказать так: «Я получила тот же опыт, что и ты». Потом она подумала: «Если он может расстраиваться из-за того, чего никогда не было, что же с ним будет, если я скажу, что я все-таки переспала с тем мужчиной? Хотя я этого и не делала, это не считается, это было совсем другое».

Позже Элла станет считать, что «их отношения» (она никогда не употребляла слово «роман») начались именно тогда — когда они оба проверили, как это у них получается с другими, и обнаружили, что их чувства друг к другу делают всех остальных людей совершенно для них неподходящими. Это станет единственным случаем ее неверности Полу, хотя ей казалось, что и он не имеет никакого значения. Вместе с тем она горько сожалела о содеянном, потому что этот эпизод впоследствии превратился в своего рода кристаллизацию всех его более поздних обвинений в ее адрес. После этого Пол стал приходить к ней каждый вечер, за редким исключением, а когда он не мог прийти, она знала, что это не потому, что он не хочет. Обычно он приходил поздно, из-за своей работы и из-за ее ребенка. Он помогал ей с письмами «от миссис Браун», и это доставляло Элле огромное наслаждение: работать вместе с ним, пытаясь помочь всем этим людям, для которых она хоть иногда могла сделать хоть что-нибудь.

Она совсем не думала о его жене. По крайней мере, сначала.

Сначала ее единственной тревогой был Майкл. Маленький мальчик очень любил родного отца, который теперь вновь женился и жил в Америке. Для ребенка было естественным встретить этого нового мужчину с любовью. Но Пол каменел, когда Майкл его обнимал или же когда он радостно бросался навстречу, чтобы с ним поздороваться. Элла наблюдала за тем, как Пол инстинктивно отстраняется, тихонько посмеиваясь, и как потом включается в работу его ум (ум врачевателя душ, оценивающий ситуацию с тем, чтобы найти из нее наилучший выход). Обычно он мягко снимал с себя ручки Майкла и начинал мягко с ним говорить, как со взрослым. И Майкл начинал отвечать ему в том же духе. Элле было больно видеть, как маленький мальчик, лишенный хотя бы подобия отцовской любви, поддается Полу, старается быть взрослым, серьезным, старается отвечать на его серьезные вопросы. Его горячий спонтанный порыв навстречу Полу был подавлен. И все эти чувства мальчик оставил только для нее, с ней он был теплым и отзывчивым и в речи, и в своих к ней прикосновениях, а для Пола, для мужского мира, у него всегда был готов спокойный, ответственный, вдумчивый ответ. Временами Элла впадала в легкую панику: я причиняю Майклу вред, его могут обидеть. Он никогда уже не сможет принять мужчину с естественным теплом. Но потом она думала: но ведь на самом деле я так не считаю. Ведь это наверняка для него хорошо, что я счастлива, для него хорошо, что я наконец настоящая женщина. И поэтому тревоги Эллы быстро рассеивались, чутье подсказывало ей, что волноваться не стоит. Она позволила себе полностью уйти в ту любовь, которая исходила от Пола, и ни о чем не думать. Если же ей случалось взглянуть на эти отношения со стороны, увидеть происходящее чужими глазами, она сразу начинала чувствовать себя напуганной и циничной. Поэтому она старалась этого не делать. Она жила от одного дня к другому и не заглядывала вперед.

Пять лет.

Если бы мне надо было написать этот роман, его основной мотив поначалу долго бы таился в глубине, и только потом, постепенно, он бы «захватил власть». Мотив жены Пола, — третьей. Сначала Элла о ней не думает. Потом ей приходится делать над собой сознательные усилия, чтобы о ней не думать. Это происходит тогда, когда она понимает, что ее отношение к этой неведомой женщине достойно презрения: она чувствует свой над ней триумф, получает удовольствие оттого, что отобрала у нее Пола. Когда Элла впервые осознает это чувство в себе, ей становится так стыдно и так страшно, что она поскорее его прячет, хоронит в себе. И все же тень третьей вырастает снова, и для Эллы становится уже невозможным о ней не думать. Она много думает о той невидимой женщине, к которой Пол всегда возвращается (и к которой он всегда будет возвращаться), но теперь уже не с торжеством, а с завистью. Она ей завидует. Медленно и постепенно, помимо собственной воли, она в своем воображении создает образ безмятежной, спокойной, не ревнивой, не завистливой, нетребовательной женщины, внутри которой таится неисчерпаемый источник счастья: она самодостаточна и, в то же время, всегда готова своим счастьем поделиться, когда кому-то это нужно. Элле приходит в голову (но много позже, примерно года через три), что непонятно, откуда взялся этот дивный образ, поскольку он никак не соответствует тому, что Пол когда-либо рассказывал ей о своей жене. Откуда ж он пришел? Постепенно Элла понимает, что такой она хотела бы быть сама, воображаемая женщина — это ее собственная тень, она воплощает в себе все то, чего нет в Элле. Потому что к этому времени она уже осознает свою полную зависимость от Пола, и это ее пугает. Каждой ниточкой своего существа она вплетена в него, и она уже не может себе представить жизни без него. Одна мысль о том, что она остается без него, ведет к тому, что холодный черный кокон страха вбирает ее полностью в себя, поэтому она не думает об этом. И она цепляется, как она постепенно начинает понимать, за образ той, другой, женщины, находя в ней какую-то опору и защиту для себя самой.

Второй мотив, по сути, является неотъемлемой частью первого, хотя это прояснится только в конце романа, — это ревность Пола. Ревность нарастает, и ритмически она связана с его медленным уходом от нее. Он обвиняет Эллу, полушутливо, полусерьезно, в том, что она спит с другими. В кафе он обвиняет ее в том, что она строила глазки мужчине, которого она даже не заметила. Сначала — она смеется. Позже в ней нарастает чувство горечи, но она всегда подавляет эту горечь, это слишком опасно. Позже, когда она уже поймет смысл того образа другой, безмятежной, и так далее, женщины, который сама создала, она начнет размышлять о ревности Пола и начнет думать — не из-за горечи, а просто чтобы это понять, — что же за этим стоит. Она придет к выводу, что тень Пола, его воображаемый третий, это — распутник, который сам себе противен, свободный, легкомысленный и бессердечный. (В эту игру он, подтрунивая над самим собой, с ней иногда играет.) А это означает, что, когда Пол вступил в отношения с Эллой, отношения серьезные, распутник в нем самом был изгнан, отброшен в сторону и теперь, скрываясь в глубинах его личности, ждет своего часа, временно неиспользуемый, ожидающий своего возвращения. И Элла теперь видит, как рядом, бок о бок с прекрасной, мудрой, безмятежной женщиной, ее тенью идет все время темный силуэт этого заядлого бабника, который противен сам себе. Две эти плохо сочетающиеся фигуры идут все время бок о бок, при этом — в ногу с Эллой с Полом. И наступает такой момент (но только в самом конце романа, это кульминация), когда Элла думает: «Теневая фигура Пола, тот мужчина, которого он всюду видит, даже в мужчине, которого я и не заметила, — это же почти развратник из водевиля. А это означает, что со мною Пол общается своею „позитивной“ (выражение Джулии) половиной. Со мной он хороший. Но у меня в качестве тени выступает хорошая женщина, и взрослая, и сильная, и не просящая ничего. Что означает, что я общаюсь с ним своею „негативной“ половиной. То есть та горечь, которая, я чувствую, растет во мне против него, — это просто насмешка над истинным положением вещей. На самом деле он в этих отношениях лучше, чем я, и эти невидимые фигуры, которые ни на минуту нас не покидают, лучшее тому доказательство».