Книга На вершине власти - Владимир Гриньков

На фотографии было обычное застолье, стол ломился от жратвы, батареи бутылок целились в потолок, гости – мужчины и женщины, русские, с виду, – смеясь, смотрели в объектив. Через руки Бахира прошли десятки таких фотографий – советские любят почему-то, предаваясь греху, запечатлевать себя на память. Но эта была особенной. В нетрезвой компании, собравшейся, судя по интерьеру, где-то на территории Союза, оказался президент Фархад. Он сидел в центре, молодецки развернув плечи и держа при этом неполный граненый стакан.

Бахир, оторвавшись от созерцания загадочного снимка, спросил наконец:

– Кто еще видел?

– Сержант Джергези.

– Предупреди его: должен молчать. И сам забудь.

Начальник отдела вытянулся. Понятное дело – товарищ Фархад, да еще в обстановке, где спиртное льется рекой… Нельзя, чтобы кто-то узнал об этом.

Бахир уловил ход мыслей руководителя отдела, кивнул, якобы соглашаясь:

– Не мне тебе говорить. Закон суров, он касается всех, – он взглянул многозначительно.

Кто лучше полковника мог знать, что все это чушь, и вовсе не потому он пришел в такое волнение, увидев странную фотографию. Чутье подсказывало – он коснулся чего-то такого, что один неверный шаг – и слетит голова. Его, полковника Бахира. Осторожность, еще раз осторожность… Снимок этот неспроста возник, Аллах подает знак, необходимо лишь напрячь воображение, чтобы озарение пришло.

Бахир отпустил начальника отдела. Однако теперь он уже ни о чем другом думать не мог, кроме этой фотографии. Фархад среди русских… Мог ли снимок быть сделан здесь, в Джебрае? Ответ отрицательный. Типичное жилье в России. Впрочем, следует посоветоваться с теми, кто подолгу жил там. Что еще? Поднять архивы с фотографиями советских специалистов, работавших в разное время в Джебрае. Если среди тех, кто попал в кадр, не обнаружится ни одного из них, – значит снимок сделан определенно в Союзе. Бахир и без этого почти не сомневался в том, что так оно и есть, хотя и звучит неправдоподобно. Неправдоподобно – не то слово. Президент Фархад, никогда не посещавший СССР, не мог веселиться в русской компании где-то в Европейской России. И тем не менее, это было.

Обследование архивов, тайно предпринятое Бахиром, принесло отрицательный результат, да он и не ждал иного. Голова шла кругом от превкушения близкой разгадки, оставался последний шаг – но какой, полковник еще не знал. А разгадка действительно лежала совсем рядом. Измученный событиями и размышлениями последних дней, Бахир поймал себя на желании задать президенту прямой вопрос – не был ли тот когда-либо в Советском Союзе, но, спохватившись, одумался. Это произошло, когда он находился в кабинете президента Фархада с регулярным докладом о положении в стране. Заученно произнося ничего не значащие слова, он видел себя как бы со стороны: вот министр обороны, подавшийся вперед, весь исполнительность и уважение; вот президент – он слушает молча, время от времени кивая. В чем дело? Почему он кивает? Раньше этого не было. Нервишки, должно быть, шалят после покушения…

Бахир закончил и сложил руки на животе, ожидая вопросов, но президент сейчас же отпустил его, сделав слабый, но благосклонный жест. Да, поистине события на шоссе, ведущем к Восточному порту, изменили Фархада. Прежде, выслушав доклад, он осыпал министра десятками вопросов, и на каждый следовало ответить обстоятельно и точно, замнешься, покажешь, что не владеешь информацией, – свирепо прищурится, выражая недовольство. Бахир этих докладов побаивался, всякий раз его не отпускало чувство, что Фархад рано или поздно даст волю своему жесткому нраву и сотрет его в пыль. Теперь все по-другому. Фархад все так же щурится, но больше не задает вопросов, спешит, словно стремится как можно быстрее выпроводить докладчика. Боится? Но кого или чего?

Хусеми в приемной попрощался с министром. Вот кто мог бы многое рассказать о Фархаде. Секретарь видит президента изо дня в день. Как нужен такой союзник! Полковник внезапно ощутил, как мало остается времени. Всего несколько месяцев, может быть – несколько недель. Если с Фархадом действительно что-то происходит, и он не в себе, – очень скоро прольется кровь. Бахир это знал по опыту. Фархад начнет с тех, кого боится, а первым в этом списке значится он, Бахир. Что ж, значит, пришла пора действовать. Если бить – надо бить первым. И все-таки – вспомнилось снова – что же это за таинственный снимок?

В министерстве, едва поднявшись в кабинет, вызвал адъютанта, спросил:

– Как идут дела с подготовкой штурмовой группы?

Он говорил об отряде, который готовился к уничтожению Салеха и его людей.

– Все готово, – ответил адъютант. – Ждут приказа.

– Отлично. Скоро будет работа для них.

Теперь все менялось. Салех должен остаться в живых, чтобы помочь Бахиру. Вместе с теми, кто готовил для них гибель, пойдут на штурм дворца – настоящие профессионалы, которых ничто не остановит. Остается выбрать момент.

– Салеха ко мне! – приказал Бахир. – И побыстрее!

87

Первой мыслью капитана, когда ему передали распоряжение явиться в Хедар, было – не ехать. Расставленные ловушки он всегда чувствовал нутром и сразу решил, что из столицы, если он туда отправится, ему уже не выбраться.

В отряде шла обычная жизнь, никто и не помышлял о нависшей над ними опасности, но в том, что опасность угрожает не ему одному, Салех был совершенно уверен. Бахир уничтожит всех до единого, чтобы замести следы.

Торопливо, избегая посторонних взглядов, Салех собрал вещи, выпрыгнул в окно, швырнул рюкзак на заднее сиденье своего джипа и оглянулся – кажется, никто его не заметил. Из оружия у него был лишь пистолет и, поразмыслив минуту, он сходил в оружейную и пополнил свой арсенал автоматом, пятью магазинами и сумкой гранат.

Дежурный у ворот щелкнул каблуками, загремел железом, отпирая. Салех высунулся из машины и бросил:

– Будут спрашивать – через час вернусь.

Такие кратковременные отлучки были обычным делом. Через час он будет уже далеко.

Все, чего он хотел, – исчезнуть, раствориться в горах, где нет дорог, куда не добраться, если не знаешь потайных троп, по которым надо карабкаться и сутки, и двое, лишь тогда выйдешь к селению, выше которого – только Аллах. В этом селении знают его, и он знает всех, потому что родился и вырос там. Нет крепости надежнее, чем дом, в котором ты появился на свет.

Джип уносил Салеха все дальше от Хедара, и увеличивающееся расстояние между ним и ненавистным городом он ощущал физически – будто стальной обруч, мертво сжимавший сердце, ослабевал, позволяя дышать свободнее.

Армейский пост на дороге он увидел издалека, снизил скорость и придвинул автомат, чтобы был под рукой. Вряд ли это патруль, поджидающий именно его, но рисковать он не хотел. Солдат со штурмовым автоматом наперевес махнул, приказывая остановиться. Дорогу перегораживали бетонные блоки, тесный проезд между ними перекрывал тяжелый грузовик.