Книга Идеальные каникулы смерти - Шэрон Ньюман

«Я обожаю плеваться кукурузой в голубей. Вырубает их на раз. Так можно даже прокормиться, если у тебя совсем уж нет денег. Иногда, если удается плюнуть особенно ловко, жареная кукуруза проходит навылет».

— Вы могли бы пососать ее, пока она не размягчится, — вслух пробормотал я и покраснел, когда ее брови поползли вверх.

На долю секунды ее искренняя улыбка стала смущенной, а мой мозг взорвался проклятиями.

— Возможно, я так и сделаю, — наконец ответила она.

Между нами повисло и расцвело буйным цветом неловкое молчание.

Она взяла у меня деньги. Наши руки соприкоснулись.

— На улице до сих пор идет дождь?

Такая мягкая и теплая… Не то что твердые и холодные горгульи. Нет, люди мягкие, розовые и идеальные. А она в особенности.

— Льет как из ведра.

Дождь и в самом деле был таким сильным, словно пытался затопить город.

— Что ж, у вас есть полотенца. — Она улыбнулась, но я заметил только самое начало ее улыбки, потому что мне пришлось спешно опустить глаза, чтобы не улыбнуться в ответ и не продемонстрировать кривой штакетник желтых зубов. Вряд ли ее вдохновило бы подобное зрелище. — Вот и все. Вы всегда даете точную сумму, без сдачи. Это очень мило.

Потому что у меня нет выбора. Так поступают все горгульи. Это мания. Как только горгулье попадают в руки деньги, она начинает отсчитывать точные суммы. Все до единого пенни изымаются у грабителей или других Плохих Людей. Но это не повод пускать их на ветер, а пересчет денег доставляет нам неизъяснимое и совершенно иррациональное наслаждение.

К тому же когда у тебя нет настоящего имени или номера социальной страховки, то приходится расплачиваться наличными.

Я чувствовал, как громко стучит мой пульс. Казалось, у меня вот-вот случится приступ. Сердце, только не это! Я что-то пробормотал и, схватив свой пакет, ринулся к выходу, в спешке едва не споткнувшись и не растянувшись в проходе. Она осталась стоять в ярком свете неоновых светильников. Только выбежав наружу, я сообразил, что никакой сердечный приступ мне не грозил. Мне вообще ничего не грозило. Я всего лишь продемонстрировал грандиозную тупость.

Я медлил, не решаясь уйти, стоя под козырьком супермаркета и вдыхая полные легкие сырого воздуха, напитанного смогом. Автомобили на парковке нахохлились и повернулись спиной к буре. Мокрый металл и резина слегка подрагивали в знак протеста. Я дошел до конца защищенного навесом пространства и остановился, надеясь, что дождь хоть немного утихнет. Но я подозревал, что, сколько бы я ни ожидал, если это и произойдет, то не раньше, чем я окажусь на пол-пути домой. Такое уж мое везение.

Однако спустя десять минут автоматические двери со вздохом открылись, выпустив Кейт. Она зашагала прямо под дождь, не обращая внимания на то, что была одета совершенно не по погоде — в тонкую джинсовую куртку и теннисные туфли. Я заметил, что задник на одной туфле отклеился и слегка хлопает.

При виде этой резиновой подошвы, при каждом шаге сначала прилипающей к мокрому тротуару, а затем хлопающей ее по пятке, у меня что-то больно сжалось в груди. Ей, наверное, платили так мало, что она не могла позволить себе новую пару даже по ивилмартовским ценам. Она спешила сквозь дождь, втянув голову в плечи и не оглядываясь по сторонам.

Да что я вам голову морочу? Я пошел за ней, держась поодаль и двигаясь параллельным курсом, как будто высматривая свою машину. Весь последний месяц я делал это каждый раз, когда приходил в супермаркет. Она водила синий, проржавевший «Шеви-Каприс», и я, прежде чем скрыться в ночи, хотел убедиться, что она благополучно села в машину и выехала со стоянки.

А что вы хотите? Мир очень опасен. Если вас не подстерегает Большое Зло, то обязательно есть какое-нибудь другое зло, поменьше, притаившееся за ближайшим углом. Иногда это зло с большой буквы. В других случаях это может быть фатальное невезение, грабители, несчастные случаи или просто дерьмовая человеческая натура.

Я слегка покачивал пакетом в такт шагам, не выпуская ее из поля зрения, но стараясь не пялиться чересчур откровенно. Она всегда парковалась черт знает где, на самом дальнем краю площадки. Наверное, «ИвилМарт» неодобрительно относился к сотрудникам, жмущимся к супермаркету.

Кейт шла с опущенной головой. По мере того как она подходила к машине, ее шаги замедлялись. Она, похоже, нервничала. Возможно, мне это только показалось, но она дрожала. Впрочем, на улице и в самом деле было очень холодно. Даже я слегка продрог, а каменнокожие далеко не так чувствительны, как розовые и мягкие. Она звякнула ключами. Тихий мелодичный звук.

В этом углу парковки фонари не горели. Это было первым, что мне не понравилось. Вторым было какое-то сгущение дождливого воздуха, похожее на прогорклый суп. И наконец вокруг Кейт столпились тени. В темноте вспыхивали и гасли крошечные, как укол булавки, огоньки их красных глаз.

«Какого черта?» Я уронил пакет, и мой истинный облик в клочья разнес маскировочную маску. Мне пришлось попрощаться с очередной парой дешевых парусиновых туфель. Мои настоящие ноги вырвались наружу, разорвав ткань, и когти плотно прижались к бетону. Я присел на корточки, группируясь и ощущая, как горят мои ноги. С неба протянулась вниз темнота, плотной мокрой завесой коснувшись земли.

Большое Зло любит атаковать свои жертвы в темноте. Поэтому Сердечный народ имеет в своем распоряжении инфракрасное видение и другие разновидности зрения. Она сияла, как лампа, обжигая мою кожу светом и жизнью. На мгновение этот свет стал таким ярким, что я растерялся. Но ничто не могло сдержать мой прыжок.

То, что на нее напало, называлось колтулу. Я врезался в самую середину гнезда резиновых, похожих на змей, щупалец. Они унизаны сухими волосатыми присосками, способными сдирать плоть с костей, но с кожей горгульи им не справиться. Они очень прочные, поэтому, чтобы разорвать эту штуковину, необходима грубая сила. Раздался крик Кейт, но пока это меня не обеспокоило. Она кричала от ужаса, а не от боли. Да и кто на ее месте не перепугался бы, оказавшись в полной темноте и слыша, как вокруг что-то рвется, ломается и хрустит?

Исходящий от нее свет не отбрасывал теней. Полы моего пальто хлопали. Я уперся задними когтями в бетон, подавшийся под этим натиском, как сливочное масло, и рванул. Сердечная струна чудовища натянулась и лопнула со звуком отрывающегося от костей хряща. Кейт продолжала кричать, хотя щупальца безжизненно и безвольно повисли, превратившись в кучу подрагивающего мяса.

Вокруг раздавались и другие звуки. Тихие и скользящие. У Кейт перехватило голос, и она затихла.

Там, где появляется колтулу, всегда есть и кровососы. Я резко развернулся. Поле битвы по-прежнему заливал свет, недоступный обычному зрению и не имеющий определенного источника. Скрытое в моей груди Сердце лишь единожды ударилось о ребра и плоть, завибрировавшие со сверхзвуковой скоростью, и я врезался в их тонкие твердые тела. Они теснились вокруг нее, и ее не-свет начинал дрожать и тускнеть.