Книга Всего пару миль по прямой - Джеффри Арчер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Полковник посмотрел по сторонам и, увидев, кто является новым оферентом, начал потеть, что совсем не любил делать на людях. Он достал из верхнего кармана платок и промокнул лоб.
— Поступило предложение на семь тысяч фунтов, — удивленно воскликнул Фотерджилл.
— Восемь тысяч, — воинственно заявила миссис Трентам, уставившись прямо на Чарли.
— Девять тысяч, — бросил тот в ответ.
Гомон в зале быстро превратился в гул голосов. Бекки хотелось вскочить и вытолкать мужа обратно на улицу.
— Прошу тишины, — сказал Фотерджилл. — Тихо! — Взмолился он, чуть не срываясь на крик. Полковник по-прежнему вытирал лоб, а рот Кроутера был раскрыт так широко, что мог поймать любую пролетающую мимо муху. Хадлоу сидел, крепко стиснув голову руками.
— Десять тысяч, — выпалила миссис Трентам, которая, как могла видеть Бекки, была вне себя, как и Чарли.
Последовал вопрос аукциониста:
— Будет ли предложено одиннадцать тысяч?
На лице у Чарли появилось обеспокоенное выражение, но он лишь наморщил лоб и спрятал руки в карманы.
Бекки вздохнула с облегчением и, расцепив руки, нервным движением водрузила очки на нос.
— Одиннадцать тысяч, — сказал Фотерджилл, глядя на Бекки, которая тут же вскочила на ноги и стала протестовать среди вновь поднявшегося гвалта, стремительно сорвав с себя очки. Чарли при этом казался совершенно сбитым с толку.
Взгляд миссис Трентам замер на Бекки, которую она наконец обнаружила. С самодовольной улыбкой миссис провозгласила:
— Двенадцать тысяч фунтов.
Аукционист вновь посмотрел на Бекки, но она положила очки в сумочку и громко щелкнула застежкой. Он перевел взгляд на Чарли, но у того руки по-прежнему находились на карманах.
— Участником в центре предложено двенадцать тысяч фунтов. Есть другие предложения? — спросил аукционист. Его взгляд вновь метнулся от Бекки к Чарли и обратно к миссис Трентам. — Тогда двенадцать тысяч — раз, — он опять оглядел зал, — второй раз, третий и последний раз… — Его молоток с грохотом опустился вниз. — Я объявляю собственность проданной за двенадцать тысяч фунтов миссис Джеральд Трентам.
Бекки бросилась к выходу, но Чарли уже был на улице.
— Что это за игры, Чарли? — потребовала она ответа, еще даже не поравнявшись с ним.
— Я знал, что она будет торговаться до десяти тысяч фунтов, — заверил Чарли, — потому что именно такая сумма лежит у нее в банке.
— Но откуда ты можешь знать это?
— Об этом мне сообщил утром второй лакей миссис Трентам. Он, кстати, переходит на службу к нам в качестве дворецкого.
В этот момент на тротуаре появился председатель.
— Я должен сказать, что ваш план, Ребекка, оказался настолько блестящим, что даже меня сбил с толку.
— Меня тоже, — признался Чарли.
— Ты многим рисковал, Чарли Трумпер, — поддела его Бекки.
— Возможно, но я хоть знал ее предел. А вот на что рассчитывала ты?
— Я допустила самую обычную ошибку, — призналась Бекки. — Когда я опять надела очки… Над чем ты смеешься, Чарли Трумпер?
— Надо благодарить Бога за самых обычных любителей.
— Что ты имеешь в виду?
— Миссис Трентам попалась потому, что поверила в искренность твоих намерений и зашла слишком далеко в своих ставках. В действительности она была не единственной, кого увлекли события. Я даже начинаю сочувствовать…
— Миссис Трентам?
— Нет, конечно, — сказал Чарли. — Мистеру Фотерджиллу. После трехмесячного пребывания на небесах его ждет жестокое разочарование на земле.
1919–1927
Я не верю, что кто-то может назвать меня снобом. Однако я действительно верю, что максима, гласящая: «Всему есть место и все должно быть на своем месте», одинаково относится и к людям.
Я родилась в Йоркшире во время расцвета викторианской империи и думаю, что могу с уверенностью заявить, что в этот период моя семья сыграла значительную роль в истории нашего острова.
Мой отец, сэр Раймонд Хардкасл, был не только талантливым изобретателем и промышленником, но и основателем одной из наиболее процветающих компаний в стране. В то же время он всегда относился к своим рабочим, как к членам собственной семьи, и именно его пример обращения с менее удачливыми людьми я избрала в качестве образца для подражания в своей жизни.
Из детей в семье была еще только моя старшая сестра Ами. Хотя разница в возрасте между нами составляла всего два года, я не скажу, что мы были особенно близки с ней.
Это частично объяснялось тем, что я была открытым и жизнерадостным ребенком, в то время как она отличалась скрытным и даже застенчивым характером, в особенности когда дело касалось представителей противоположного пола. Отец и я пытались помочь ей найти подходящего спутника жизни, но это оказалась непосильной задачей, и даже у отца опустились руки, когда Ами стукнуло сорок лет. После безвременной кончины нашей матушки она посвятила себя заботам о нашем стареющем отце, что, впрочем, прекрасно устраивало их обоих.
Я же, напротив, не испытывала никаких трудностей при решении проблемы замужества. Если память не изменяет мне, Джеральд был четвертым или даже пятым претендентом на мою руку. Мы встретились с ним впервые, когда я гостила у лорда и леди Фаншо в их загородном доме в Норфолке. Фаншо были старыми друзьями моего отца, и я долгое время встречалась с их младшим сыном Энтони. Но, когда выяснилось, что он не наследовал землю и титул своего отца, я пришла к выводу о бессмысленности продолжения наших отношений. Если мне не изменяет память, мой отец не был в восторге от этого решения и, по-моему, даже поколотил меня за него. Я же пыталась объяснить ему, что, хотя Джеральд и не самый эффектный из моих ухажеров, но у него есть весьма существенное преимущество в виде земель, принадлежащих его семейству в трех графствах, не говоря уже о поместье в Абердине.
Мы обвенчались в церкви Святой Марии Большого Аштона в июле 1895 года, а годом позднее был зачат наш первенец Гай. Всегда необходимо выждать определенное время, прежде чем производить на свет первого ребенка. Таким образом вы не дадите поводов для сплетен.
Мой отец всегда относился к нам с сестрой одинаково, хотя у меня и были основания считать себя его любимицей. Если бы не его врожденное чувство справедливости, он наверняка все бы оставил мне, потому что был просто помешан на Гае. Но тем не менее после его смерти половина всего его огромного наследства досталась Ами. Одному Богу известно, какое применение она могла найти такому богатству, поскольку все ее интересы сводились лишь к огородничеству, вышивке тамбуром и периодическим посещениям ярмарки в Скарборо.
Но, возвращаясь к Гаю, следует заметить, что все, кто сталкивался с ним в его детские годы, неизменно восхищались тем, каким симпатичным он рос, и, хотя я никогда не баловала его, считала своим долгом дать ему все необходимое для подготовки к выполнению отведенной ему значительной роли в этом мире, а такая роль, по моему глубокому убеждению, была ему отведена. Именно по этой причине еще до своего крещения он был записан в подготовительную школу Асгарта, а затем в Харроу, откуда, по моим расчетам, он должен был пойти в королевскую военную академию. Его дед не скупился ни на какие расходы, когда дело касалось образования, и был даже излишне щедр в отношении своего старшего внука.
