Книга И приидет всадник… - Роберт Липаруло

— Малик, — просительно сказала она, — где живет отец Рендалл? На кого он работает? Кто твой хозяин?

— Кара… — невнятно произнес он перекошенным ртом. — Муки… — и вдруг захихикал. Брейди от отвращения отступил еще дальше.

Аполлон, сгорбившись за спинкой стула, машинально продолжал подкручивать краники на капельницах. Он был похож на кукловода, который не хочет отвечать за поведение своей марионетки, и дергает за ниточки исключительно по обязанности. Малик вдруг замер, словно прислушиваясь к приказам, которые слышал он один.

— Жру! — закричал он так же неожиданно, как и затих. — Я жру их мясо! Вот, видишь? — Он вытянул голову и принялся, щелкая зубами, хватать воздух. Он жевал, облизывался и проглатывал невидимую плоть. — Я жру их мясо! — гордо крикнул он и засмеялся еще отвратительнее, чем раньше.

Затем он оттолкнулся от пола ступнями. Щиколотки его были прочно привязаны к ножкам стула, но толчок был настолько сильным, что стул опрокинулся. Вернее, он мог опрокинуться, если бы сзади не сидел на корточках Аполлон. Тот подпер плечом стул и вернул его в исходное положение.

Но было поздно. Алиша видела, как Малик ухватил зубами одну из капельниц. Он сорвал ее мешок с подставки и, бешено мотая шеей, стал рвать на части, как акула разрывает большие куски пищи. Жидкость из капельницы брызнула во все стороны.

Немало ее выплеснулось и на лицо близко сидевшей Алиши. У нее защипало в глазах, а во рту она ощутила горьковатый вкус. В ноздри ударил острый запах, напоминавший спиртное с примесью чего-то цитрусового. Алиша вскочила на ноги, отшатнулась и упала на колени возле кровати.

50

Раствор из капельницы, которую разорвал своими острыми зубами Малик, жег Алише глаза и язык. Моргая от боли, она открыла глаза и попыталась понять, не грозит ли ей со стороны русского еще какая-то опасность. Он сидел на стуле, уставившись в потолок, челюсть его безвольно отвисла. И вдруг Алиша увидела: изо рта Малика к потолку стала подниматься струйка черного дыма. Она собиралась в некое вращающееся облако, которое на глазах увеличивалось. Из облака то и дело вырывались завитки густого дыма, похожие на змей, они тут же втягивались обратно в общую крутящуюся массу. Облако излучало невидимый жар, от которого по очертаниям окружающих предметов пробегала рябь. Алиша ощущала этот жар кожей лица, она вдыхала раскаленный воздух, которым все труднее было надышаться.

«Этого не может быть», — сказала она себе, но сама же себе ответила, что все это происходит на самом деле, — и сердце бешено заколотилось при этой мысли. Алиша протерла глаза — под веки словно песка насыпали.

— Режьте детей на кусочки! — заорал Малик. — Съешьте их!

И вдруг у Алиши перехватило дыхание — она увидела детей! Их лица высовывались из крутящегося облака, как из воздушного шара: маленькие головки, испуганные невинные лица.

Алиша закрыла глаза, но детские лица не исчезли. Они возникли перед ее мысленным взором помимо воли Алиши: мальчики и девочки, от ясельного до младшего школьного возраста. Их лица становились все отчетливее. Они плыли перед ней, чередуясь, как в киномонтаже. Они были искажены страхом и отвращением, словно их грубо держали невидимые Алише руки. Потом все эти юные создания в один голос начали кричать.

Алиша распахнула глаза. К ней двигался Брейди, он звал ее и спрашивал, как она себя чувствует. Он протянул к ней руку, и она отшатнулась — вместо рук у него были черно-фиолетовые когтистые лапы, в чешуе, как у рептилии. Алиша почувствовала на лице легкое прикосновение: нормальные руки. Тогда ей пришло в голову, что чешуйчатые лапы тянулись к ней из-за спины Брейди — кто-то за ним прятался.

Брейди отнесло в сторону, словно сдуло сильным ветром. Перед ней вновь оказался Малик, привязанный к стулу. Лампы освещали все пространство вокруг него, но он почему-то оставался в тени; очертания его расплывались, будто он сам понемногу превращался в дым. Алиша вдруг ясно увидела: так и есть. Голова его удлинялась, сливаясь с тем дымным смерчем, который исходил у него изо рта и поднимался к вертящемуся грозовому облаку под потолком.

Но способность орать он не утратил.

— Вижу! Я вижу! — завопил он. — Он здесь!

— Заткните ему пасть! — закричала Алиша, поддавшись вспышке гнева и обращаясь к кому-то, кто был с ней рядом и должен был помочь… Но кто? К кому она обращалась?

— Открой ему свою душу! — приказал Малик. Он все больше превращался в дымчатую тень — и ускользал куда-то. Путы не могли его сдержать, потому что были рассчитаны на человеческие конечности, а он уже перестал быть человеком.

— Забери меня, хозяин!

С каждым словом, которое изрыгал Малик, поднимавшийся от него дым становился гуще, а облако расширялось. Звуки этих слов врезались ей в мозг и раздирали душу. Алиша чувствовала, что это не просто человеческая речь. Слова Малика становились осязаемым инструментом создания хаоса. Она поняла: это разрушительные заклинания, он творит зло силой дыхания и звука. В конце концов что-то стало образовываться в вертящемся облаке — уже не дети, а нечто другое. Оттуда словно высунулся локоть — снова исчез. Потом показалась какая-то более крупная часть тела — колено или голова — и тоже втянулась обратно. Алиша была свидетелем некоего отвратительного подобия движений зародыша в животе беременной женщины.

Она хотела встать, но ее остановило что-то влажное, ткнувшееся ей в лицо. Это Брейди… зачем-то вытирал ее мокрым полотенцем. Алиша оттолкнула его.

— Отстань! — крикнула она. — Ты что, не слышишь? Ты что, ничего не видишь?

— Да, хозяин! У меня есть кровь! Я приберег ее для вас!

Целый хор голосов подхватил эти слова. Изо рта Малика продолжала изливаться чернота и подниматься в облако. В комнате стало еще темнее: лампы были бессильны против воронки зла. В ноздри Алише ударило зловоние — голова ее дернулась, как от физического удара. Ей тут же вспомнилась страшная вонь, исходившая из черного мусорного мешка, который открыли при ней следователи — там лежали разложившиеся останки женщины, похищенной за несколько недель до этого. Алишу вдруг охватила уверенность, что труп из того мешка сейчас где-то здесь, притаился под койкой или за диванчиком и шевелится, исполненный недобрых намерений. Ей захотелось бежать прочь из комнаты, бежать, бежать куда-то далеко.

Но она не могла бежать — мускулы двигались замедленно и вяло, словно воздух в комнате оказывал ей такое же сопротивление, как вода.

«Что?.. — подумала Алиша. — Что?..» Дальше этого слова ее недоумение не могло выразить себя. Однако этого слова было достаточно, чтобы выразить все ее замешательство и ужас. Алише хотелось закричать громко-громко — и ей это удалось:

— ЧТО?!!

Капелька пота скатилась со лба Алиши на щеку. Она провела рукой по щеке: все лицо было мокрым от пота… или еще чего-то… ей чем-то плеснули в лицо, но чем, она уже не помнила.

«Кровью, — вдруг поняла Алиша. — Детской кровью».