Книга Форс-ажурные обстоятельства - Валентина Андреева

– Юль, а ведь это ты выполняла обязанности дропа!

– Чего?… – Девушка не сразу вникла в суть вопроса.

– Я имею в виду, что именно ты каталась в другие города получать деньги Горшкова. А родителям объясняла поездки рабочими командировками. Но они были слишком частыми. Не одну фирму атаковывали?

Юлька молчала, обдумывая ответ. Но заговорила совсем о другом:

– Когда пропали Родион Тимофеевич и Анастасия Андреевна, мы очень испугались, но, поразмыслив, решили, что это либо случайность, либо дело рук возможных вымогателей. Единственный человек, который счел происшествие подарком судьбы – мой отец. Он тут же надумал прибрать квартиру Горшковых к рукам. Для нас с Маришкой. Хотелось жить своей жизнью и как можно дальше от родителей, но я просила не делать этого.

– Да уж! – презрительно фыркнула Ксения Львовна. – Твой папочка по десять раз на дню названивал, прибеднялся, просил по дешевке уступить ему дядину квартиру. В память о детской дружбе с Юленькой, вынужденной день и ночь надрываться на работе, чтобы прокормить несчастную доченьку, растущую без отца. Кстати, где он, глава стяжательского клана? Не пригласить ли его сюда?

– Родителей нет дома, – вздохнула Юлька. – Они вместе с Маришкой в пансионате.

Я не стала ей возражать. Может, Юлькины родители и в пансионате, но Машенька!.. И все же, право слово, не стоит впутывать во всю эту историю ребенка. А Юлька, покосившись на Ксению, переметнулась к первой теме:

– Атак на другие фирмы не было. Что касается моих частых отлучек, то это время я просто жила у Тимура. После исчезновения Горшковых как-то решили встретиться с ним в их квартире, она все равно пустовала, но неожиданно приехала Ксения.

Ксюша расхохоталась. Очень весело, что называется, «от души».

– Идиотка! Ой, мамочки! Так это ты, подруга, в ночной рубашке по квартире ползала и что-то там мычала?! Да я со страху чуть диван не промочила!

– А что мне оставалось делать? Ты так неожиданно заявилась, мы с Тимуром были вынуждены спрятаться. Потом я просто вылезла из-под кровати, надеясь, что ты спишь, выпустила Тимура. Сначала из шкафа, потом из квартиры. А сама весь остаток ночи так и провалялась под кроватью. Не могла же в таком виде показаться на улице. Все мои шмотки на балконе были, оптом выкинула. Тревожить тебя не хотелось. Хорошо, ты рано уехала, а то бы я на работу опоздала.

– Рано? Уехала? Да я от страха чуть с этого балкона вниз не сиганула. С одеялом на голове. Одевалась уже в машине. Значит, Тимур сделал дубликат ключей, а потом и мои ключи свистнул. А я-то ему впаривала историю про привидение.

Юлька неуверенно хихикнула. Майка ее поддержала. Следом засмеялась Наташка, ну не отрываться же мне от коллектива. Это было похоже на всеобщее помешательство. Бывает такое смеховое недержание, когда просто нет сил остановиться. Вроде бы и повод не очень, чтоб уж очень, и нависает реальная угроза вывихнуть челюсть, и слезы из глаз градом, но сама себя уже не контролируешь. Трое лиц мужеска пола с удивлением наблюдали забавную картину. Согнувшись на табуретке в три погибели, бессильно повизгивая, содрогалась от смеха Ксения Львовна. Уткнувшись друг другу в плечо, на полу охали и рыдали Юлька с Майей. Наташка целенаправленно ржала в потолок. Я в меру сил подвывала у мойки, безуспешно пытаясь наполнить чашку холодной водой.

Появление совсем не святой троицы с печатью явного замешательства на лицах только ухудшило ситуацию. Лично мне не помог даже образ разгневанного мужа, мысленно воссозданный мной для обуздания критического состояния. Я вполне уверовала в то, что от смеха можно и помереть. «Вы еще не в белом? Тогда мы идем к вам!» – эта фраза из рекламного ролика стирального порошка обрела новый смысл и мигом вытеснила из моей головы образ любимого. При первом же мимолетном взгляде на вновь прибывших. Я хотела было пригласить их «вливаться», но выговорить это слово не смогла. Так и застряла на «в-в-в-в». Страшно сказать, что за этим последовало.

Прошло достаточно много времени, но до сих пор вспоминать не хочется. Легче, чем у других, реабилитационный период прошел у Ксении Львовны. Она успела выскочить в туалет и хохотала там наедине с собой не очень долго. Зато потом очень долго ревела. Из туалета ее выманили с большим трудом. К тому времени мы образовали у него своеобразную очередь. Стало как-то не до смеха.

Родион Тимофеевич снова удалился в спальню, прихватив с собой Буйкова. Рассерженный Кочнев торчал на кухне у окна, отрешенно глядя на улицу, и большими глотками уничтожал холодный кофе из Наташкиной кружки, ожидая момента, пока жена в ванной комнате приведет себя в порядок. После каждого глотка его физиономия кривилась, на пару-тройку секунд он замирал, а затем сквозь зубы чертыхался. Его голова при этом мелко-мелко кивала, соглашаясь с реакцией хозяина на рожденные ей соображения.

– Переживает! – поведала мне на ухо Наташка. – Успел попривыкнуть к роли наследника Горшкова. Тяжело терять «отца». Пусть даже и временно нажитого. Тем более с материальными благами.

– Он от другого переживает, – выдохнула я в Наташ-кино ухо, и она недоверчиво приподняла брови. Взглянув на большой кожаный диван, я убедилась, бывшие подруги слишком заняты подведением итогов своего разностороннего развития в период взрослой жизни и сведением личных счетов, чтобы обращать внимание на окружающую действительность. А посему я осторожно потянула Наташку за собой на кухню.

Кочнев вздрогнул и резко обернулся, когда я осторожно пошлепала ладонью по его плечу. Глаза, симбиоз синего и серого цветов, вопросительно уставились сначала на меня, потом на Наташку, потом снова на меня. На сей раз вместе с Наташкиными. От такого пристального внимания я смешалась и, не задумываясь, ляпнула:

– «Мороз и солнце, день чудесный!»

– Да? – вежливо удивился Кочнев.

– Ну да, – не очень уверенно подтвердила Наташка, но тут же взяла себя в руки. – Ты мой кофе вылакал!

– Да? – Саша с сомнением заглянул в пустую кружку, недовольно скривился и пожал плечами: – Действительно. Извините.

Короткая передышка пошла мне на пользу. Я стала лучше соображать.

– Горшков просто сошел с ума! – авторитетно доложила обоим.

– Да-а-а? – удивился Кочнев. Ну до чего ж приятное у парня лицо!

– Да! – отрезала я. – Сейчас он диктует Буйкову условия – убеждает заняться тем, на что ты не дал согласия. Это в нем беспринципный капиталист заговорил. Боюсь, что у парня нет выхода: либо за решетку, либо кракерствовать в пользу Родиона Тимофеевича. Третьего не дано. Я-то по наивности по-другому думала.

– Вы ошибаетесь, – ровным голосом произнес Александр и оскалился в фальшивой улыбке, демонстрируя правильный выбор зубной пасты.

– «Бленд», – пробормотала я и умолкла. Не время отвлекаться на рекламную паузу.

– А «мед»? – тут же встряла Наташка. – «Мед» забыла?

– Уж лучше Буйкову пожить на нарах сейчас, чем накапливать отрицательный опыт кракера и оптом ответить за все сразу. Не тот вариант, когда оптом дешевле.