Книга Воспоминания воображаемого друга - Мэтью Грин

А я стою перед ними как беспомощный дурачок. В нескольких дюймах от своего друга вижу, как он сражается за свою жизнь, и ничего не могу сделать. Макс смотрит мне в глаза. Он умоляет о помощи, а я ничего не могу. Могу лишь наблюдать за тем, как моего друга уводят от дома.

— Дерись! — кричу я Максу. — Укуси ее!

Он кусает. Я вижу, как миссис Паттерсон беззвучно открывает и закрывает рот. Она морщится от боли, но Макса не отпускает.

Макс машет руками, лягается. Он вцепляется в руку, которой она зажимает ему рот, и пытается оторвать ее от своего лица. Макс старается изо всех сил, глаза его лезут на лоб от усилия, но ничего не получается. Он стучит кулаком по руке миссис Паттерсон. А потом вдруг в его глазах что-то меняется. На секунду вместо паники в них мелькает что-то еще. Макс тянется к карману и достает какой-то предмет, который сунул туда перед побегом. Это свинка-копилка, та, что стояла на столе в его комнате. Потускневшая от времени копилка, доверху набитая монетками.

Я ошибался. Когда Макс перешел улицу не по переходу, он второй раз нарушил свои законы.

Первый раз он их нарушил, когда украл копилку.

Правой рукой Макс бьет ею по руке миссис Паттерсон. Маленькие металлические ножки свинки-копилки впиваются ей в кожу. Миссис Паттерсон вскрикивает. Но не отнимает руки от лица Макса.

Она не даст ему уйти. Теперь я это вижу. Макс ее кусает, пинает, бьет ножками свинки-копилки, но она знает, что ей всего лишь нужно дотащить его до автобуса и тогда она будет в безопасности. И она тащит. Макс колотит по ее руке свинкой-копилкой, а она тащит его назад по дорожке к дубу и к своему автобусу.

Я хочу закричать, позвать на помощь, хочу разбудить родителей Макса. Я хочу, чтобы весь мир узнал, что мой друг прошел весь путь до этой подъездной дорожки и ему нужно только чуть-чуть помочь. Он добрался сюда сам, и теперь нужно только, чтобы кто-нибудь появился из темноты и спас его.

Тут меня осеняет.

— Томми Свинден! — ору я Максу.

Он продолжает бороться с миссис Паттерсон, стараясь вывернуться, но все же обращает на меня внимание и сдвигает бровки.

— Нет, не надо ей какать на голову, — говорю я. — Томми Свинден. Он разбил твое окно на Хеллоуин. Разбей окно, Макс!

Макс поднимает руку с копилкой, чтобы ударить еще раз миссис Паттерсон, и рука его замирает. Я вижу по его глазам, что он понял. У него есть один только шанс, но он понял.

Макс поднимает глаза на свой дом. Он дошел только до половины дорожки, а миссис Паттерсон тащит его назад. Надо бросать сейчас, или будет поздно. В гостиной панорамное окно из трех частей. Оно очень большое и прямо в центре дома. Но добросить трудно. Окно далеко, а у Макса ноги почти болтаются в воздухе.

И Макс не умеет бросать.

— Укуси ее, — говорю я. — Сильно укуси. Укуси изо всех сил.

Макс кивает. Миссис Паттерсон схватила его и тащит по дорожке на улицу, и его шансы увидеть родителей улетучиваются на глазах, но он мне кивает.

А потом Макс кусается.

Я понимаю, что он укусил миссис Паттерсон сильнее, чем раньше, потому что в этот раз она вскрикивает, и отдергивает руку, и трясет ей, как при ожоге. Но самое главное, она останавливается. Она по-прежнему держит его одной рукой, но теперь он стоит двумя ногами на земле. У него появляется шанс.

— Упрись ногами, — говорю я ему. — Бросай всем телом. Вложись в бросок.

— Ладно, — говорит Макс еле слышно.

Он размахивается и бросает копилку в темноту.

Миссис Паттерсон видит, как летит свинка-копилка, и чем дальше она летит, тем больше расширяются глаза миссис Патерсон.

«Когда свинья полетит», — вспоминаю я.

На секунду кажется, будто весь мир замер. Даже невидящий глаз луны теперь следит за тем, как эта маленькая металлическая свинка летит по воздуху.

Копилка попадает в центр окна. Таким броском папа Макса мог бы гордиться до конца жизни. Я буду гордиться им всю свою жизнь. Даже Томми Свинден не мог бы так бросить. Стекло разлетается вдребезги, и в следующую секунду ночь разрывает вой сигнализации.

Миссис Паттерсон протягивает руку. Я вижу, что Макс укусил ее до крови. Она хватает этой окровавленной рукой Макса за горло. Отрывает его от земли, бежит и тащит его, а он извивается и кричит. Теперь миссис Паттерсон бежит по газону к своему автобусу.

Макс сделал главный в своей жизни бросок. Панорамное окно в гостиной разбито. Сигнализация воет. Полицейские уже в пути. А миссис Паттерсон все равно тащит Макса прочь от дома. Еще несколько секунд, и это ей удастся.

Я почти не вижу, как мимо меня проносится папа Макса и врезается в спину миссис Паттерсон. Та кричит, когда он прижимает ее к земле. Падая, она отпускает Макса, чтобы смягчить падение. Макс падает вперед, задыхаясь, хватаясь за горло, и пытается восстановить дыхание.

Миссис Паттерсон его чуть не задушила.

Она падает, а папа Макса держит ее, не отпуская, и руки у него сильные, как стальной канат. Он в боксерских трусах и футболке, а руки все в крови. Порезы идут до плеч. Футболка разорвана на спине и тоже вся в крови. Я ничего не понимаю, а потом смотрю на дом. Дверь так и осталась закрыта. Папа Макса выпрыгнул из дому через разбитое окно. Он порезался о стекла, когда прыгал.

— Макс! Господи! Ты цел? — спрашивает папа Макса, продолжая держать миссис Паттерсон и придавливая ее всем своим весом. — Макс, как ты? Ты в порядке?

— Я в порядке, — говорит Макс.

Голос у него хриплый и очень слабый, но он говорит правду.

Макс цел.

— Макс!

Это кричит мама Макса. Она стоит у окна в гостиной и смотрит на то, что происходит на лужайке перед домом. Смотрит на мужа, который весь в крови, и на вернувшегося сына. А Макс, сидя рядом с папой, растирает горло.

— Макс! Господи! Макс!

Мама в окне исчезает. Спустя несколько секунд зажигается электричество, и свет заливает газон. Парадная дверь распахивается, оттуда выскакивает мама Макса и мчится к нам по траве. На ней белая ночная рубашка, которая будто сияет при ярком свете луны. Мама падает на колени и последние несколько футов скользит по траве к Максу. Она обнимает его и миллион раз целует в лоб. Я вижу по лицу Макса, что это ему не нравится, но он терпит. Мама одновременно плачет и целует Макса, а он даже не морщится.

Я смотрю на папу Макса. Он все еще прижимает миссис Паттерсон к земле. Она неподвижна, но папа Макса достаточно насмотрелся детективных сериалов, и он ее не отпустит. Он знает, что «плохой парень» — когда ты думаешь, что он убежал или умер, — всегда может выскочить откуда-нибудь и снова напасть.

Но он улыбается.

Я слышу вдалеке вой сирены. Это полиция.

Мама Макса, не выпуская Макса из объятий, наклоняется над папой и обнимает и его тоже, хотя он продолжает прижимать к земле миссис Паттерсон. Мама Макса заливается слезами.