Книга Маргаритки - Кристина Ульсон

— Это бы заняло бесконечно больше времени, — тихо произнес он.

Петер и Стефан демонстративно откинулись на спинки стульев.

— Мы не торопимся, Свен.

Все началось, когда Якоб Альбин заговорил о своем намерении снова прятать беженцев. Юханна Альбин пришла в негодование, а Свен и Якоб рассорились после того, как Свен сказал Якобу, что тот на своей деятельности мог бы делать хорошие деньги. Якоб назвал Свена алчным идиотом, а Свен ответил, что Якоб слабак и плохо кончит.

— Мне нужны были деньги, — признался Свен. — И давно уже, с тех пор, как у Монса появились проблемы с наркозависимостью. Его образ жизни стоил нам гигантских сумм. Он безбожно воровал и тратил. А у нас не хватало духу закрыть перед ним дверь. Однажды ему удалось убедить и себя и меня, что он взялся за ум и нуждается в деньгах, чтобы открыть свое дело. Но бизнес его, конечно, прогорел, и мы с его матерью и моргнуть не успели, как потеряли сотни тысяч.

Он устало продолжал:

— Мне раньше никогда не приходило в голову, что на деятельности Якоба, на укрывательстве беженцев, можно зарабатывать деньги. Но потом я пришел к выводу, что если приехавшие сюда люди смогли заплатить большие деньги за саму поездку, то у них должно иметься достаточно средств и на этом можно заработать. Я обсудил идею с одним добрым другом… и мы принялись за дело.

Он деликатно кашлянул в локоть.

— Мы прятали беженцев в домиках где-нибудь на отшибе, снимая их за меньшие деньги, чем беженцы платили нам.

— И много вы на этом выручили? — спросил Петер.

— Да, но все равно недостаточно, — вздохнул Свен.

— Кто, кроме вас, в этом участвовал? — задал вопрос Стефан.

Еще одна подробность, которой Свен был явно не склонен делиться. Но когда все же прозвучал ответ — вполне предсказуемый, — Петер поневоле удивился:

— Рагнар Винтерман.

Покуда Стефан и Петер молчали, вытаращив глаза в полнейшем изумлении, Свен продолжал, неуверенно подбирая слова:

— Рагнар хотел развивать это дело, ему нужно было много денег. Он потерял крупные суммы на неудачных вложениях и спекуляциях с недвижимостью за границей. Но я… я чувствовал, что не могу поддержать его новую затею. И вышел из игры. Дело не только в том, что я считал это недопустимым с точки зрения морали. Это было страшно рискованным делом, требовавшим участия большого числа партнеров. Контрабандистов, хороших переводчиков, людей, подделывающих документы.

Свен замолчал.

Петер чувствовал, что они приближались к поворотному моменту, после которого от Свена будет сложно добиться чего-нибудь еще.

— Как отреагировал Рагнар на то, что вы вышли из игры?

— Разозлился.

— Что представляла собой новая идея Рагнара, которую вы не смогли поддержать?

Волнение и паника охватили Свена.

— Ввоз беженцев.

Петер затаил дыхание.

— Новым способом.

— Каким таким новым способом? — нетерпеливо спросил Стефан, но Петер оставался спокойным.

«Сейчас расколется, — надеялся он. — Совсем чуть-чуть осталось».

Начав говорить, Свен словно не мог остановиться, но при этом ловко обходил опасные места, не сообщая лишних подробностей, в частности имен.

— Рагнар считал, что поездка из Сомали или, к примеру, из Ирака в Швецию обходится беженцу в невероятную сумму и поэтому можно привлечь некоторых, тщательно отобранных заранее беженцев, предложив им существенно более льготные условия.

— А что было целью этого плана? — удивился Стефан. — Чего ради подобная щедрость?

Безрадостный смех Свена эхом раскатился по допросной.

— Щедрость! — зло повторил он. — Поверьте, для человека церкви Рагнар Винтерман имеет крайне отдаленное представление о том, что означает это слово. План Рагнара сводился к тому, чтобы заинтересовать единичных беженцев, затем при помощи поддельных документов обеспечить им въезд в страну и совершать их руками хорошо спланированные преступления. Отбирались беженцы, имевшие в прошлом военную карьеру. Затем предполагалось, что их вышлют домой и никто никогда не сможет разыскать ни исполнителей преступления, ни проследить их связь с нами.

— Ограбления инкассаторов, которыми мы занимались последние месяцы… — начал Стефан.

Свен согласно кивнул.

Петер знал об ограблениях. Удивительно хорошо спланированные и примечательные применением совсем иного рода насилия, необычного для преступлений подобного рода.

— Я решил не принимать участия в отвратительных делах такого сорта, но когда увидел в новостях репортажи об ограблениях, то понял, что они принялись за дело.

Еще одна морщина на лбу Стефана.

— Вы сказали, что беженцев планировалось отсылать обратно домой?

Свен кивнул.

— Почему в таком случае двоих нашли мертвыми в Стокгольме?

— Не знаю, — сказал Свен с крайне испуганным видом.

— Вы наверняка контактировали с Рагнаром Винтерманом по этому поводу, — настаивал Петер.

Свен снова кивнул:

— Да, но Рагнар оба раза сам выходил на меня, чтобы удостовериться, что я буду молчать. И еще раз, когда мне звонил Юсеф. Ему дал мой номер кто-то из этих ребят, думая, что я по-прежнему в деле. Это все Рагнар устроил.

Размышляя о лавине насилия и смертей, которую за последние недели вызвала деятельность Рагнара Винтермана, Петер пришел к выводу: что-то в этой преступной организации наверняка вышло из-под контроля.

— А что Якоб Альбин? — спросил он. — Он знал об этих предприятиях?

Свен посмотрел на него страдальческим взглядом.

— Нет, мы никогда не рассказывали ему, что мы затеяли. Но я думаю…

Полицейские ждали.

— Боюсь, что все же он напал на след, — он, дурачок, очевидно пошел к Рагнару и рассказал ему, что до него дошли слухи о новой сети контрабандистов, которая обосновалась в Швеции.

— Сеть, более щедрая к иммигрантам, чем все другие, — сказал Петер.

— Да, — подтвердил Свен.

— И с этого все началось, — подытожил Стефан.

— Думаю, именно так все и было, — сказал Свен. — Но я ничего не знаю наверняка.

Стефан некоторое время колебался, прежде чем продолжить:

— Так кто же, черт побери, взял вашу машину, Свен?

— Не знаю.

— Такого просто не может быть, чтобы Рагнар Винтерман один стоял за всей этой гигантской организацией. Кто с ним еще? — спросил Петер.

Но тут Свен замолчал, и оба полицейских поняли, что зашли в тупик.

— Если вам кто-то угрожал… — начал Петер.