Книга Дом у озера Мистик - Кристин Ханна

— И ты будешь одинока.

Энни только собралась было это отрицать — она хотела быть взрослым человеком и хорошей матерью, хотела говорить правильные вещи, которые развеяли бы опасения Натали. Но почему-то на этот раз родительская ложь никак ей не давалась.

— Возможно. Нана, в жизни так бывает, мы не всегда получаем то, что хотим.

— А раньше ты мне говорила, что жизнь дает человеку то, что он захочет, если в это верит и за это борется. Ты говорила, что у каждой тучи есть серебряная подкладка.

— Это были слова, которые мамы говорят маленьким девочкам. Я и сейчас говорю тебе как мать, но я говорю это уже взрослой женщине.

Натали посмотрела на нее долгим взглядом и отвернулась. Энни вдруг почувствовала себя далекой от дочери. Она вспомнила, как четыре года назад Натали вдруг резко изменилась. Казалось, за одну ночь она стала другим человеком, и их вкусы разошлись — что нравилось Энни, Натали терпеть не могла. В тот год Рождество прошло ужасно, в напряжении. Натали со скучающим видом открывала каждый красиво упакованный подарок и язвительно бормотала: «Гы, спасибо».

— Нана, в чем дело?

Натали повернулась к Энни лицом:

— Знаешь, тебе не обязательно быть такой.

— Что ты имеешь в виду?

Натали покачала головой и отвела взгляд.

— Не важно.

И тут Энни осенило, осознание пришло медленно и было болезненным, но все сразу встало на свои места: желание Натали изучать в Стэнфорде биохимию, ее неожиданное решение поехать в Лондон, ее нежелание встречаться с одним и тем же парнем дольше, чем несколько месяцев, — за всем этим скрывалось обидное для Энни послание: «Мама, я не хочу быть похожей на тебя. Я не хочу во всем зависеть от мужчины».

— Я поняла.

Наконец Натали повернулась к ней, и теперь в ее глазах стояли слезы.

— Что ты поняла?

— Это не имеет значения.

— Нет, имеет! О чем ты думаешь?

— Я думаю, что ты не хочешь вырасти похожей на свою маму, и, как бы мне ни было это обидно, я тобой горжусь. Я тоже хочу, чтобы ты рассчитывала в жизни прежде всего на себя. Думаю, в конечном счете это очень важно.

Натали вздохнула:

— Ты ведь раньше так не думала, ты так теперь говоришь, потому что он разбил твое сердце.

— Наверное, я поздновато повзрослела. Жизнь — это не одни только солнечные дни и голубые небеса.

— Но ты всегда учила меня при любых обстоятельствах искать что-то хорошее. Ты сама-то это делаешь? Ты хочешь быть счастливой?

— Конечно, хочу, — не задумываясь, ответила Энни, но они обе знали, что это ложь. Энни не могла встретиться с проницательным взглядом дочери. — Нана, я рада, что ты не хочешь быть такой, как я.

Натали погрустнела.

— Я не хочу, чтобы у меня был такой брак, как у тебя. Я не понимаю, почему ты с ним остаешься, никогда не понимала. Это не значит, что я не хочу быть похожей на тебя. На свете есть только два человека, которые тебя не уважают. Во всяком случае, я знаю только двоих.

Энни смотрела на дочь, качая головой, как будто хотела заставить ее умолкнуть.

— Всего два. Папа и… и ты сама.

«Ты сама». Энни испытала внезапное желание куда-нибудь исчезнуть, просто растаять, испариться. Она понимала, что Натали ждет от нее каких-то слов, но не знала, что сказать дочери. У Энни возникло ощущение, что она ребенок, а Натали — ее мать, и она подвела своего родителя.

Пока она пыталась подобрать слова, в спальню влетела, как пестрый бык, Терри, ее большое тело было задрапировано в слои красной и золотой ткани.

Терри остановилась возле кровати, переводя дух. Потом, поставив руки на внушительные бедра, окинула взглядом миску с попкорном.

— Ну, и где мой попкорн? Для двух таких тощих цыпочек, как вы, этого достаточно, но мы, настоящие женщины, любим, чтобы попкорн подавали в мисках, которые можно использовать как спасательные шлюпки. И конечно, я хочу, чтобы он был с маслом.

Натали усмехнулась:

— Привет, Терри.

Терри улыбнулась в ответ, ее густо накрашенные ресницы почти закрывали глаза.

— Привет, принцесса.

— Пойду приготовлю еще одну порцию попкорна.

Терри начала разматывать золотой тюрбан, повязанный вокруг головы.

— Да уж, пожалуйста, дорогая, — сказала она.

Когда Натали вышла из комнаты, Терри села на кровать и со вздохом прислонилась к спинке.

— Господи, ну и денек! Извини, что опоздала.

Энни улыбнулась ее театральности.

— Что случилось?

— Моя героиня убегает от полиции. Снова. Только на этот раз они посадили ее на самолет. — Терри покачала головой. — Плохая новость.

— Что в этом плохого?

— В мыльных операх только одно может быть хуже, чем садиться в самолет, — это садиться в машину. Следующим, что ты услышишь, будет вой сирен и… похоронный марш. Если они завтра действительно назовут номер рейса, то мне конец.

— Ты не пропадешь!

— Ну да, прекрасно, буду выступать с тупыми шутками. — Терри подвинулась ближе к Энни. — Ну, детка, как поживает наш надутый дирижабль?

Энни посмотрела на свой живот.

— У нас все хорошо.

— Знаешь что, я прихожу сюда каждую пятницу, мы болтаем с тобой по телефону, думаю, мое терпение на исходе.

— Ты это о чем?

Терри бросила на подругу возмущенный взгляд:

— О чем? Ну, ты даешь!

Энни вздохнула:

— Ты про Ника?

— Конечно, про кого же еще! Я терпеливо ждала — а мы обе знаем, что терпение не относится к числу моих добродетелей, — когда же ты упомянешь его имя, но ты, похоже, и не собираешься. Меня уже тошнит от собственной тактичности. Так что давай выкладывай. Ты ему звонила?

— Нет, конечно!

— Но почему?

Энни повернулась к лучшей подруге:

— Полно, Терр.

— А-а, это всякая фигня насчет благородства. Я про это читала. У нас в Южной Калифорнии оно встречается редко. А в мыльных операх его и вовсе нет. Но ты же его любишь?

— Я не хочу об этом говорить.

— Старой потаскухе, вроде меня, врать бессмысленно. Черт возьми, Энни, да я влюблялась чаще, чем Лиз Тейлор, и переспала с таким количеством мужчин, что их хватило бы, чтобы защитить эту страну во время военный действий! Ну, так ты его любишь?

Энни скрестила руки на груди и прошептала:

— Да. — Ей было трудно произнести это вслух, сказав, она тут же пожалела об этом. — Но я с этим справлюсь. Блейк делает все, что может, чтобы восстановить нашу семью. Сейчас нам трудно, но потом, надеюсь, все наладится.