Книга Двойной удар Слепого - Андрей Воронин

До шестнадцатого января было достаточно времени, но требовалось еще получить оружие и разобраться с обстановкой на кладбище. Марина быстро оделась и вышла из гостиницы. Из таксофона на Комсомольской площади она позвонила по номеру, который дал ей полковник, и услышала приятный мужской голос. Судя по голосу, мужчине было не больше тридцати лет.

Марина назвала пароль, услышала отзыв и назначила встречу: через полчаса у кинотеатра «Перекоп».

– Я буду в «вольво», модель девятьсот сороковая, цвет синий, номер 315, – сообщил собеседник.

«Хм, здешний человек полковника неплохо упакован, если разъезжает на девятьсот сороковой „вольво“», – заключила Марина.

Ровно через тридцать минут она открывала дверцу чернильно-синей «вольво».

Сидящий за рулем молодой симпатичный мужчина с двухдневной щетиной на лице смотрел на Барби с нескрываемым интересом.

– Меня зовут Михаил, – сказал он, целуя руку Марине.

– А меня – Марина.

– Вы очень хорошо говорите по-русски. Вы русская?

– Да.

– Что я должен для вас сделать?

– Мне нужна винтовка с оптическим прицелом, а также машина и документы на нее.

– Завтра утром все это будет у вас.

– Что значит, у меня?

– Куда скажете, туда я вам и доставлю.

– А это не опасно – ездить по городу с оружием?

– Волков бояться – в лес не ходить.

– Ну раз так, то так. А что вы меня разглядываете, будто бегемота в зоопарке?

– Ко мне впервые по такому делу обращается женщина, к тому же такая красивая. Я удивлен.

– В жизни всегда есть место чему-нибудь удивительному.

– Куда едем сейчас?

– Сейчас – на Ваганьковское кладбище.

– А что вы там собираетесь делать, если не секрет?

– Просто хочу походить, посмотреть. Вы меня подождете у входа.

– И сколько я должен ждать?

– Пока я не вернусь.

– О'кей.

Зачем приехала в Москву эта женщина, Михаил, естественно, не знал, но был обязан беспрекословно выполнять все ее пожелания, просьбы и распоряжения.

От полковника Михаил получал немалые деньги, и лишаться такого источника дохода не входило в его планы. Барби была уже пятым человеком, поручения которого Михаил выполнял в России. Сам он жил здесь, работал в совместном предприятии, регулярно выезжал за границу, где и происходили встречи с людьми полковника, которые снабжали его инструкциями и деньгами.

Пробившись сквозь удручающе плотные автомобильные пробки, они подъехали к Ваганькову.

– Вот и кладбище. Оно огромно.

– Я это знаю.

Марина вышла из машины, купила у входа две гвоздики и с ними вошла в ворота. На кладбище в этот зимний день было немноголюдно. Снег лежал почти нетронутым и поражал ослепительной белизной.

По безмолвной узкой аллее среди могил Марина удалялась в глубь кладбища. Вскоре она отыскала место, которое указал ей на плане полковник.

«Черных Мария Егоровна», – прочла Барби на мраморном надгробии.

Весь вид и размеры пафосного могильного монумента никак не вязались с лицом изображенной на памятнике пожилой женщины – простым и добрым крестьянским лицом.

Могила была очищена от снега, заботливо ухожена; создавалось впечатление, будто внутри ограды уборку произвели только что.

«Теперь – рекогносцировка на местности».

Марина огляделась по сторонам и увидела купол церкви, которую от могил отделяли метров сто двадцать.

"Вот место, замечательное место, откуда можно выстрелить. А если воспользоваться глушителем, звук выстрела никто не услышит, раздастся легкий хлопок.

И этим хлопком я обеспечу себе дальнейшее существование, безбедное и беззаботное!"

Барби не хотела задумываться, что для того, чтобы хорошо жить самой, ей придется забрать чужую жизнь.

У каждой профессии своя специфика – к этой мысли она приучила себя давно, поэтому угрызения совести были ей неведомы. Профессионал, считала Марина, просто должен выполнять свою работу, и выполнять ее как можно лучше.

Марина еще какое-то время походила по кладбищу, присматриваясь, делая расчеты. Гвоздики, зажатые в руке, в конце концов надоели. Барби собралась их выкинуть, но тут наткнулась на могилу Соньки Золотой Ручки.

«Подходяще, на помойку обидно выбрасывать», – Барби положила цветы на Соньки ну могилу, ухоженную с не меньшей любовью, чем могила матери Степаныча, чем могилы братьев Квантришвили, Высоцкого, Листьева…

Холод пробирал до костей, леденящими щупальцами забирался под шубу из голубой норки. Все-таки Барби отвыкла от климата родины. У нее зуб на зуб не попадал, когда она вернулась к «вольво» Михаила.

– Озябли? – спросил он.

– Не то слово. Окоченела, как покойник.

– Давайте поужинаем где-нибудь, выпьем для сугреву, посидим в тепле и уюте. Я знаю поблизости одно местечко.

– Это было бы кстати.

В ресторанчике, куда они приехали, действительно было тепло и уютно. Играла негромкая музыка, публики оказалось немного. Но публика Марине не понравилась.

Мрачные типы с бритыми затылками, челюстями, как у Щелкунчика, и оловянными глазами вольготно расположились за столиками. На монументальных шеях типов красовались золотые цепи, по толщине напоминающие якорные, на руках сверкали столь же нелепо огромные браслеты и перстни. Спутницы «золотоносных» типов обладали внешностью фотомоделей, но разодеты были безвкусно, хоть и весьма дорого, и вели себя с претензией на изящные манеры в представлении вокзальных потаскух.

– Братишки отдыхают, – с ухмылкой пояснил Михаил.

Марина не поняла.

– Чьи братишки?

– Криминальный элемент сейчас так называется.

– А-а… – протянула Марина, подумав: «А ты, выходит, безупречно честный бизнесмен и не имеешь никакого отношения к преступному миру?..»

Под столом колено Михаила прикоснулось к колену Марины, и она не убрала свою ногу.

– Что будем пить, Марина?

– Я хочу виски.

– О'кей. Сейчас в Москве можно хотеть все, что угодно, были бы деньги…

– Ну и прекрасно.

– Вы любите виски?

– Давай будем на «ты», – предложила Марина. Михаил с радостью согласился.

– Давай.

Ему очень хотелось спросить, сколько лет Марине, но он не решался задать вопрос, считая его бестактным.