Книга Уйти красиво и с деньгами - Светлана Гончаренко

– Ах, как отлично! – захлопала в ладоши Лиза. – Вот потому он и разбросал ваших соглядатаев тогда, возле бузины!

– Погоди, Бетти! – остановил ее Игнатий Феликсович. – А ты знаешь, как женятся в этой семье? Как положено – по тятиному выбору. Двое старших сыновей уже взяли за женами капитал. И у твоего белокурого бога давно есть невеста. Разве он тебе не говорил? Надежда Колыванова из Барнаула, тебе ровесница. Очень богатая девица и даже собой, говорят, недурна. Он, конечно, влюбляться волен в кого угодно, но в положенный срок пойдет к венцу, а с кем – ни у него, ни у тебя мнений никто не спросит.

– Сейчас другие времена, – заметила Лиза.

– Согласен. Но кое-где еще сидят дикость допетровская и чуть ли не каменный век. Может, действительно лучше быть брошенной подружкой, чем невестой наследника домостроевского самодура? Да он и сам тебя без денег не возьмет. В этом отношении мозги у него устроены прочно, как у всех у них.

– Что вы можете о нем знать? – вскинулась Лиза. – Вы все тут врете! Лучше быть с последним варнаком, чем с таким, как вы: покупаете себе жену, шпионов подсылаете, письма перехватываете. Это низко! Признайтесь, вы ведь купили мое письмо у Гаши? Да еще обманом влезли в мою комнату!

– Ты прехорошенькая, Бетти, когда сердишься. Что-то от Джоконды в тебе сквозит, – ухмыльнулся

Игнатий Феликсович. – Нарочно вот держусь от тебя подальше, смиряя желания, – не хочу опережать событий. Слишком давно мечтаю о брачной ночи, не то зацеловал бы тебя прямо сейчас до смерти! Однако напраслины на меня не возводи – никаких писем я не покупал. Просто Сема показал фрязинской горняшке перо, и она отдала твое послание совершенно бесплатно.

– Сема? Перо? – не поняла Лиза.

– Твой приятель Сема. Ты еще его сегодня хотела зонтиком прибить. А перо… Лучше наглядно.

Пианович перебросил револьвер в левую руку, положил его на стол и достал из кармана какую-то штучку. В следующий миг штучка то ли шоркнула, то ли чирикнула, и вытянулось откуда-то тонкое востроносое лезвие. Оно сверкнуло, уловив тусклый огонь свечи.

– Да вы просто разбойник! – ахнула Лиза. – А еще корчили из себя светского человека, под рояль декламировали! О, как я вас ненавижу! И как люблю его

– Бетти, о нем больше ни слова, иначе я стану невежливым, – прервал ее Пианович. – Забудь! Он тебя не стоит и больше не потревожит.

– Вы так уверены?

– Я это знаю. Я разговаривал с ним час назад.

– Что?

Игнатий Феликсович осторожно вернул лезвие в рукоятку. Затем, придерживая револьвер на столе локтем, вынул из кармана маленькую плоскую фляжку на серебряной цепочке, открутил крышечку, отхлебнул.

– Коньяк, – пояснил он. – Что-то устал сегодня, а мне этой ночью надо быть в полной силе. Что ж, если обольщать тебя бесполезно, так и быть, получай меня таким, каков я есть – разбитым, злым, оскорбленным в самых святых чувствах. О, ты еще пожалеешь!.. Но мою мечту обмануть я не дам. Прекрасная, вся в белом, ты станешь моею пред Богом и людьми. Ты познаешь настоящего, крепкого мужчину. Ты будешь кричать от восторга, и я осыплю тебя цветами!

«Все-таки он навеселе, – догадалась Лиза. – Может, не так все страшно, как он расписывает? Но у него и револьвер, и нож… Мороз по коже, когда он говорит про любовь и осыпание цветами. Что-то знакомое… Ах да, Зося! Боже, боже!»

– Бетти, натяни чулочки на свои божественные ножки, – проворковал Игнатий Феликсович. – Адам ждет! И не думай, что я отвернусь. Но я буду благопристоен – мечта моя свята!

Лиза еще плотнее вжалась в стену. Игнатий Феликсович рассеянно улыбался, разглядывая ее плечи. «О, лучше бы он застрелил меня, – подумала Лиза. – Как страшно! Вот она, Ванина идейка! Ваня сразу все понял! Где-то он теперь?»

– Вы, Игнатий Феликсович, говорили, что виделись с господином Рянгиным, – сказала Лиза деревянным голосом. – О чем вы говорили?

Пианович поморщился:

– Не дразни меня, Бетти! За каждый поцелуй, доставшийся этому мальчишке, ты расплатишься со мной долгими ночами любовных трудов. У, я тебе спуску не дам!.. Этот щенок, конечно, не так глуп, как я в сердцах тебе наговорил, однако наивен до того, что явился ко мне с ультиматумом.

– Ультиматумом? Каким? – изумилась Лиза.

– Да глупейшим! Либо я оставляю тебя в покое, либо он предает гласности кое-какие детали кое-каких моих дел. Плевать! Я не испугался. Правда, когда он начал говорить, я заслушался.

Игнатий Феликсович снова приложился к своей фляжке. Его щеки горячо разрумянились. Он стал походить на красавчиков с рекламных картинок, какие доставались Матреше в кондитерской, когда перед Пасхой она набирала для Анны Терентьевны четыре дюжины шоколадных яиц. Может ли быть шоколадный красавец чудовищем с ножом и револьвером?

Чудовище сладко улыбнулось:

– Хорошо, Бетти, сразу со всем и покончим: с твоим неудавшимся любовником, с моими – нет, теперь нашими с тобой! – семейными тайнами, а также с твоими неумными капризами. Управимся в полчаса и добьем последние иллюзии. Итак, юный блондин явился ко мне на квартиру в восьмом часу вечера и принялся пугать полицией. Курам на смех!

– Разве вы ничего плохого не делали?

– Делал, не делал – какая разница? Главное, доказать ничего нельзя. Боже, что он нес! Якобы я был женат на Зосе Пшежецкой и жил ее позором. Я же основал и разорил общество на паях «Виктория». Я же сколотил шайку убийц, которая грабила ювелирные магазины.

– Это все неправда?

Игнатий Феликсович скрипнул стулом, закинул ногу на ногу, улыбнулся самодовольно, но невесело:

– Правда, детка. Этот щенок не так глуп, как казался с первого взгляда. Он все-таки догадался. Но и ты ему помогла, о чем, наверное, будешь жалеть. Ведь никто в городе не знает, что твой отец проворовался…

– Не смейте говорить так! – вспыхнула Лиза. – Папа был обманут!

– Он вор, – спокойно повторил Пианович. – По глупости, но вор! Я вдохновил его на растрату, потому что не мог получить тебя иначе. Все вышло наилучшим образом, но у Павла оказалось слабое сердце. Он дышит на ладан. Вот мы и открыли список твоих жертв.

– Это вы погубили папу!

– Я? А не его балованная дочка, которая вознамерилась отдаться первому встречному? Будь ты скромней, я бы ждал, ухаживал и добился бы твоей руки проверенным дедовским способом. Но мне пришлось спешить и разделаться с «Викторией».

– Так это ваших рук дело?

– Конечно. С начала и до конца. Не слишком оригинальная, но проверенная затея. Кстати, твой несчастный воздыхатель нашел газетку пятилетней давности. В ней расписан крах сахароторговой компании в Елисаветграде, которую возглавлял господин Пактоль, бельгиец. Он показался твоему дружку похожим на директора нашей «Виктории». Пактоль скрылся с денежками и назывался Богданом Афанасьевичем Белоножко, пока не стал Харрисоном. Но черта с два этот сопливый сыщик сообразил бы, что к чему, если б в елисаветградском деле не мелькнула фамилия Генсерского!