Книга Божественная охота - Юлия Фирсанова

– Проси в гостиную, – благосклонно кивнула Элия.

– Может быть, вам лучше выйти к ним? – дипломатично предложил мальчик, потупив сапфировые глаза, точь-в-точь такого оттенка, как великолепный камень-дар, все еще покоящийся в кармане юбки принцессы. – Они… мне кажется, моя повелительница, ведут дискуссию на повышенных тонах, – как можно более обтекаемо высказался паренек, не отрывая глаз от мягкого ковра на полу.

'Лейм и Нрэн ругаются у меня в коридоре, – перевела богиня. – Любопытно'.

Последовав совету мальчика, Элия дала ему знак исчезнуть и проскользнула через гостиную к прихожей, откуда все более явственно доносились весьма сердитые мужские голоса.

– Нет, Нрэн, мое дело действительно срочное и завтра днем я никак зайти не могу, – огрызался Лейм, цедя сквозь зубы каждое слово. – Полагаю, подождать со своими домогательствами к кузине стоит именно тебе!

Судя по паузе и сдавленному хмыканью, Бог Войны, поначалу едва не подавился этой фразочкой младшего брата, все-таки нашел подходящий на его взгляд ответ:

– Наши отношения с Элией тебя, мальчик, не касаются!

– Я считаю себя достаточно взрослым, чтобы иметь собственное мнение, Нрэн, – рыкнул Лейм с холодной агрессивностью и вскинул голову.

– Мало пороли в детстве, – небрежно буркнул мужчина, все еще стараясь придерживаться покровительственной манеры старшего, беседующего с задурившим пацаном.

– О, а вот и самый любимый аргумент непобедимого воителя. Недолго пришлось ждать, пока он пойдет в ход, – воскликнул Лейм с неподражаемым ехидством и поинтересовался: – Собираешься избить меня прямо сейчас?

– Нет, – коротко и хмуро ответил Бог Войны, пытаясь скрыть собственную оторопь от странного поведения младшего братишки, которого воспитывал буквально с пеленок, и никогда прежде не сталкивался со столь ярой для Бога Романтики враждебностью. – Пусть Элия сама с тобой разбирается, щенок.

Принц только-только помирился с возлюбленной, ему совсем не с руки было в ее покоях избивать, путь даже в самых лучших воспитательных целях, Лейма, которого богиня считала тонким, душевным и мечтательным юношей. Не без злорадства воин, видевший в младшем брате серьезного конкурента, представил впечатления Элии и ее разочарование от общения с внезапно зарвавшимся молокососом. Все-таки не удержавшись от искушения, принц поднял руку и отвесил нахальному мальчишке веский подзатыльник – лучший аргумент для завершения спора.

Лейм не смог увернуться от удара. С Богом Войны ли тягаться в скорости? Однако, мгновенно развернувшись, юный принц успел перехватить руку брата на обратном излете, сжал ее в боевом захвате и очень холодно и тяжело, почти совсем как Злат в минуты гнева (Элию чрезвычайно поразило сие невольное сходство) обронил:

– Никогда больше не смей поднимать на меня руку, Нрэн. Я уже не мальчик и давно не покорный ребенок. Твое воспитание запоздало.

Принцесса видела младшего кузена лишь со спины, и не могла проследить за выражением его лица, однако оно было таково, что Нрэн, никого и ничего не боящийся во всей Вселенной, кроме немилости Элии, невольно отшатнулся назад. Он отступил, как ушел бы с пути торнадо каждый разумный человек (герцог Лиенский, обожающий летать вместе с вихрями катастроф, не в счет). Лейм разжал захват и сам шагнул в сторону, повторив еще раз:

– Никогда!

Выбрав именно этот момент для возникновения на драматической сцене, принцесса вошла в прихожую и, ласково улыбаясь, заговорила, в надежде рассеять сгустившееся до критических параметров напряжение:

– Прекрасного вечера, кузены, – уравнивая мужчин одним словом, кивнула богиня, протягивая одновременно Лейму и Нрэну руки для поцелуя. – Или скорее, прекрасной ночи?

Воин охотно поцеловал руку Элии, а молодой бог скорее клюнул плотно сжатыми губами костяшки пальцев принцессы и даже не поднял взгляда на дивную богиню, может, не хотел видеть, а может, намеревался сохранить воинственный тон, взятый в перепалке со старшим братом, до конца разговора с кузиной.

– Лейм, дорогой, ты желал побеседовать? – по-прежнему доброжелательно, сделав вид, будто ее ничуть не обидела такая холодная встреча, обратилась красавица к молодому богу.

Принц резко кивнул в знак согласия и внес ясность касательно условий свидания:

– Наедине.

– Обождешь? – попросила принцесса Нрэна.

Желтый настороженный взгляд метнулся от Элии к какому-то новому и странному младшему брату:

– Да.

Принцесса благодарно улыбнулась и, подхватив Лейма под руку, повлекла его в кабинет, невольно обратив внимание на тугие жгуты напряженных сухожилий под тонким шелком рубашки. Они никак не вязались с выражением ледяного спокойствия, застывшего на прекрасном юном лице, бывавшем и сосредоточенным, и серьезным, но так часто озарявшемся чудесной открытой улыбкой.

– Что-то случилось, дорогой? – чуть поведя головой в сторону кресла в ненавязчивом приглашении присесть, мягко спросила Элия. – Расстроился из-за стычки с Нрэном?

– Нет, это пустяки. Старший братец всего лишь в очередной раз забыл, с кем имеет дело. Я не Бэль, помыкать собой не позволю, – скривил губы в презрительной усмешке Лейм; оставив без внимания диванчик и кресло, он встал посреди помещения.

– Насколько я вижу, сестренка тоже не слишком-то слушает нашего великого воспитателя, – машинально рисуя невидимые узоры на темном благородном дереве большого кабинетного стола, заметила богиня, надеясь чуть-чуть успокоить кузена, смягчить его внутреннюю агрессию, – а если и слушает, все равно поступает по-своему или с точностью до наоборот. Ты, впрочем, тоже так поступал, только не в открытую, как бунтует Бэль, а тихо и осторожно.

– Те времена прошли, Элия. Я достаточно вырос, чтобы требовать ответа начистоту, – подчеркнуто нейтрально ответил Лейм.

– Что ты хотел спросить? – следя за тем, как начинают играть желваки на заострившихся скулах кузена, четко очерченных мягким полусветом комнаты, с ненаигранным спокойствием поинтересовалась богиня.

– Что, черт возьми, происходит, где Элегор!? – гаркнул принц, резко развернувшись к Элии.

– Мы уже поднимали этот вопрос, – удивленно нахмурилась принцесса, невозмутимо встречая гневный взгляд Лейма. В зеленых, глубоких глазах юноши появился какой-то странный красный отблеск. – Я объяснила все и просила подождать. Ты обещал. Или это был не ты, а твой фантом, а может быть, именно сейчас передо мной подделка под настоящего Лейма? А ну признавайся, куда ты дел моего любимого кузена, злобный дубль?

– Я обещал все эту чушь до того, как получил письмо, – не пытаясь поддержать шутку, юноша тряхнул листом бумаги, выхваченным из кармана длинного жилета, – и до того, как попытался связаться с Гором и наткнулся не на 'закрытую дверь' или 'отголосок', на пустоту. Тогда я открыл то, что он мне оставил. Объяснись, Элия! Я должен знать, почему! Во что ты втравила его? – Лейм почти швырнул в лицо кузине – своему божеству, предмету своего поклонения перегнутый пополам лист плотного пергамента и замер, тяжело дыша, густые волосы, обыкновенно обрамлявшие лицо мягкими волнами, пришли в беспорядок, больше характерный для Элегора.