Книга Брошенные тела - Джеффри Дивер

Никого не было видно.

— Подождите здесь, — сказала Бринн и, сжимая рукоятку ножа, двинулась вперед. У кромки берега она встала на колени и погрузила лицо в ледяную воду. Холод не пугал ее, наоборот, помогал приглушить боль в щеке и шее. Потом она выпила не меньше пинты[27]воды. До той поры она и не ощущала, как ее организму не хватает жидкости.

Она вновь вгляделась в казавшийся неземным пейзаж, никого не заметила и знаком подозвала Мишель и Эми. Они тоже утолили жажду.

Потом Бринн посмотрела на вершину гряды, поверх которой проходила скоростная магистраль. До нее едва ли было больше мили.

Но это была миля сплошного подъема.

— Боже милостивый! — прошептала Мишель, проследив за взглядом подруги.

Уже в пятнадцати ярдах от них местность начинала круто уходить вверх под углом градусов в тридцать, а местами и сорок пять. Виднелись и совершенно отвесные скалы. Преодолеть их они, конечно же, не сумеют, но опыт спасательной операции подсказывал Бринн, что им и не придется этого делать. Если правильно выбрать маршрут, взобраться на вершину можно, обходя непреодолимые препятствия. Кроме того, по пути им должно встретиться несколько широких плато, более или менее плоских и поросших кустарником, в котором легко спрятаться.

И вот они подошли к подножию хребта. Течение реки справа от них становилось все более бурным — Змейка прорывалась здесь сквозь теснину ущелья.

Оглянувшись, Бринн указала на оставшийся позади берег.

— Постойте, там же наши следы.

— Но их почти не видно.

— С фонариком будет видно отлично.

— Да, ты права.

Мишель побежала назад, туда, где они только что пили воду, и, наломав веток с какого-то вечнозеленого куста, принялась этим импровизированным веником яростно заметать отпечатки в грязи. Бринн слышала, как тяжело она дышит. Мишель словно забыла о поврежденной лодыжке, хотя та, несомненно, причиняла ей немалую боль.

Сейчас Бринн видела совсем другую девушку, абсолютно не похожую на ту, какой она была лишь несколько часов назад — богатую дилетантку с мечтой о звездной карьере, жалобами на чужую обувь и колючки в кустах. Бринн знавала людей, ломавшихся от малейшего стресса, как и тех, кто в трудную минуту неожиданно совершал, казалось бы, невозможное. Совсем недавно Бринн была убеждена, что Мишель принадлежит к категории слабаков.

Она ошиблась.

И теперь у нее есть надежная союзница.

Молодая женщина присоединилась к ним.

— Я устала, — всхлипнула Эми и зевнула.

— Я знаю, солнышко, — сказала Мишель. — Ты скоро сможешь поспать. Давай, я положу Честера к себе в карман.

— А ты застегнешь карман на молнию, чтобы не потерять его?

— Конечно.

— Только не застегивай до конца. Ему же надо дышать.

«Девочка значительно отстает в развитии от своих ровесниц», — с грустью отметила Бринн.

Мишель убрала игрушку в куртку, и они начали подъем. Высоко наверху послышался резкий скрип тормозов большого грузовика, и звук был как нельзя кстати. Он указывал направление и подгонял вперед.

Грэм и Мюнс осторожно спускались по склону от автомагистрали.

Сзади донесся грохот грузовика, и хотя он был теперь несколько приглушен, они слышали, как водитель перешел на пониженную передачу, а потом вновь раздался треск мотора, похожий на пулеметную очередь.

Вскоре они уже преодолели некоторое расстояние. Оба тяжело дышали, потому что удерживать тело в вертикальном положении и не свалиться было так же трудно, как, вероятно, и подниматься по этой круче. До них по-прежнему доносился шум реки из теснины ущелья в тридцати ярдах внизу.

Грэм зарабатывал деньги на флоре и остро чувствовал, насколько растительность вокруг него отличается от той, которую он привык видеть на складе своей компании, где каждый кустик покорно сидел в отведенном ему керамическом горшке или лежал с корнями, обмотанными пленкой. Годами он изменял ландшафты у частных домов и офисов, сажая камелии и рододендроны в заранее вырытые ямки, сдобренные богатой известняком почвой, а сверху добавлял органические удобрения. Здесь же растения не служили украшениями пейзажа, составляя самую суть, свое сообщество, если угодно. И держали все под своим контролем. Они с Мюнсом не значили в этом мире ничего, были даже меньше, чем ничто, как и все прочие животные, обитавшие тут. Грэму даже казалось, что лесные звуки — скрипы, писки, крики — это отчаянный зов о помощи, который деревья и прочие растения оставляли без внимания. Полностью равнодушные ко всему.

И готовые предать в любой момент. Однажды им пришлось, опасно балансируя, перейти по бревну прогалину, густо заросшую ядовитым плющом, на который у Грэма была аллергия. Легкого прикосновения к лицу оказалось бы достаточно, чтобы появилась сыпь и даже слепота. Опасность представляли и мертвые побеги. Мюнс наступил на выступ, покрытый сухими прошлогодними листьями, и те поехали у него под ногами, вызвав небольшую лавину песка, комков глины и камней. От падения с семиярдовой высоты на груду валунов он спасся только потому, что в последний момент успел ухватиться за случайно подвернувшуюся под руку крепкую ветку.

По мере того как они спускались все ниже, выискивая наиболее безопасные пути, Грэм не мог избавиться от мысли, что любой шум, который они поднимали, то наступая на трескучий валежник, то шурша листьями, могли услышать убийцы.

Порой им попадались тропинки, протоптанные летом туристами, но пролегали они бессистемно и скоро обрывались. Поэтому им волей-неволей приходилось прокладывать маршрут по нехоженым местам. Иной раз тропа подводила их к краю скалы, и тогда нужно было спускаться на два-три ярда вниз по отвесной стене. Сталкиваясь с подобной необходимостью, Мюнс каждый раз ставил ружье на предохранитель, отдавал его Грэму и шел первым, после чего тот с сожалением возвращал оружие помощнику шерифа.

Они находились уже ярдах в ста от хайвея. Где-то совсем рядом от них тянулся край пропасти, по дну которой протекала река.

Чтобы сохранять тишину, Мюнс командовал жестами: остановись, поверни направо или налево, обрати внимание на то или на это. Грэму все это казалось глупым, как и боевая раскраска лиц, но ведь он сам втянул Мюнса в этот поход, и если тому хотелось поиграть в солдата, возражать не приходилось.

Они стояли на краю крутого склона. Чтобы спуститься с него, требовалось использовать как опору любой кустик или деревце. Собравшись с духом, Мюнс уже хотел было ухватиться за что-то, когда Грэм остановил его встревоженным шепотом:

— Нет, Эрик! Нет!

Помощник шерифа резко обернулся, нащупывая свой пистолет, глаза его расширились от страха. При этом он поскользнулся на склоне и головой вперед покатился по ковру из скользких, как лед, сосновых иголок. Однако Грэм метнулся вперед и успел ухватить его за рукав.