Книга У Лукоморья - Семен Степанович Гейченко

Лабиннаги

Ганнибалы — потомки знаменитого арапа Петра Великого — были люди горячей африканской крови, и многие из них по старому помещичьему праву прижили от своих крепостных крестьян и дворовых людей «женска полу» детей. Сын Ибрагима Ганнибала Петр Абрамович завел у себя в Петровском целый гарем крепостных дев, присвоив себе право первой ночи. Своих наложниц и их детей он потом поселял в особую деревню, названную Арапово, существующую и поныне. Брат его Иосиф при живой законной жене женился на другой и имел от нее незаконнорожденных детей.

Сын Петра Абрамовича Вениамин Петрович прижил от своей дворовой девушки одиннадцать человек внебрачных детей. Многие из этих бесправных потомков вышли потом, как говорится, в люди и, тяготясь своим «подлым сословием», всячески добивались у правительства разрешения носить фамилию «Ганнибал».

Царь Николай I, щепетильно относившийся к чистоте дворянских родов, требовал от своих подчиненных тщательного предварительного разбора таких прошений: проверенных свидетельских показаний, клятвенных заверений и «объяснений о господах дворянах, свершивших такого рода проделки», а также поддержки прошений губернским предводителем дворянства.

Однажды летом 1845 года, находясь на отдыхе в своей петергофской Александрии, Николай I, рассматривая прошения незаконных потомков Ганнибалов, впал в сомненье: почему так часты такие прошения, почему их такое множество, в чем дело, кто это такие? Из Пскова был срочно вызван губернатор для объяснений. Царь сделал ему нагоняй за «падение нравов и либерализм во вверенной ему губернии…» Спросил губернатора, в каких городах и уездах ныне проживают Ганнибалы и много ли их вообще? Удивился тому, что живут они повсюду — и в Пскове, и в Опочке, в Порхове и Великих Луках, Новоржеве и Острове, а также в Санкт-Петербурге и Москве и многих иных городах империи… И добавил: «Да, фамилия знатная, целая Ганнибальщина получается». Потом, подумав, усмехнулся и, взяв перо, «собственною высочайшею рукою» начертал: «Присвоить просителям фамилию Ганнибал, но только задом-наперед — сиречь Лабиннаг, а не Ганнибал. Николай».

История эта невыдуманная. «Дело» о присвоении незаконнорожденным детям псковских помещиков Ганнибалов фамилии родителей сегодня находится в Ленинградском Государственном историческом архиве.

Случай из жизни музыканта Алексея Петрова — брата «Арапа Петра Великого»

Это произошло на далеком севере, в Архангельской губернии, в 1716 году.

Январь в этих краях суров и многоснежен. По поселку ехал некто в крытых санях. И хотя он прятал свой лик от глаз людей, кое-кто заметил, что был он черен как уголь, курчав, губы имел толстые, ноздри открытые, глаза чуть навыкате, большие и желтоватые. В Санкт-Петербурге к нему привыкли, там были «арапляне» и кроме него. А здесь, в этих белых краях, таких людей доселе никто не видывал. О них только сказки сказывали бывалые солдаты да заезжие купчишки.

Этот некто избегал постоялых дворов и почтовых станций, где вокруг его повозки сразу же собиралась толпа мужиков, баб и ребятишек, указывавших на него пальцами и разглядывавших как чудо-юдо. Старался ехать не главным трактом, а проселками. Одет был тепло, в шинель и шубу, а сверху — в бараний тулуп. Но всё равно дрожал от холода, потому что был человеком из теплых краев, из дальней Африки.

Был у него в Санкт-Петербурге родной брат Абрам, приближенный великим царем к себе, ко двору, выполнял разные государственные поручения, ибо был особо любознательным и преуспевал во многих науках. А он, Алексей, его брат, состоял в придворных музыкантах, играл в оркестре на гобое то на царских пирах, то на приемах послов и высоких гостей, то в походах. Царь любил обоих братьев, но больше младшего, Абрама. Крестил обоих, присвоил фамилию Петров. Его — Алексея — крестил в 1696 году в Преображенском, назвал Алексеем в честь своего сына… Таскал арапчонка с собой повсюду, куда бы ни пришлось ему ехать. В 1702 году, будучи в Архангельске, царь женил его на девице из дому князя Василия Васильевича Голицына — Авдотье, послуживице князя. Князь был штрафной за очень уж верную службу ненавистной Петру царевне Софье, и скоро и самого князя, и всю семью его и челядь царь сослал в Пустозерский острог. Увезли туда и Авдотью, которая состояла при сыне князя Петре.

Арап просил повелителя о свидании с супружницей. Царь приказал дать арапу разрешение на поездку в острог. Для проезда из Петербурга до Пустозерска дано было ему, Алексею Петрову, отпускное письмо, подписанное самим Алексеем Макаровым — тайным кабинет-секретарем царя, подорожная на две подводы, скрепленная государственной печатью, да прогонные деньги…

Дорога была глухая, петербургским ямщикам неведомая. Дни в том краю короткие, всё больше ночь да ночь. Только наконец въехали в Олонецкий уезд, как напали на путешественника разбойники, раздели, разули и даже штаны сняли, оставив беднягу в одном исподнем… А отпускное свидетельство, подорожная и деньги были спрятаны в кафтане… Забрав всё имущество, воры избили бедного арапа смертным боем и исчезли как дым. И остался бедняга без ничего…

К счастью, выручил проезжавший спустя какое-то время мимо некий добрый человек — горожанин Мартын Галкин, направлявшийся из Петербурга в Архангельск. Он взял арапа на свое попечение, помог во время остановки «на государевых заводах» составить челобитную о случившейся беде. Довез до города Каргополя, снабдил деньгами на пропитание. От Каргополя Алексей ехал на наемной подводе, для чего каргопольский комендант Петр Касаткин выдал ему два рубля денег.

Наконец путник прибыл в Архангельск. Не заходя никуда, он поспешил явиться к вице-губернатору П. Е. Лодыженскому, которому поведал о своем несчастии и допрошен был со всею откровенностью. Вице-губернатор распорядился вернуть незамедлительно Алексея Петрова обратно в Петербург, и на третий день незадачливый путешественник в сопровождении солдата местного гарнизона Ульяна Скорнякова был выдворен из Архангельска восвояси. Солдату был вручен пакет с соответствующим доношением Лодыженского.

Так бедному мужу и не удалось добраться до своей благоверной. Обратный путь был еще более невеселым. Стоял март, началась весенняя распутица. Еле живой арап явился в Петербург, проведя в дороге почти три месяца. По прибытии он немедля был доставлен в Сенат, где 12 марта его допросили и вынесли решение: Алексея Петрова отослать на государев двор и отдать его Василию Мошкову, дворцовому управителю Петра I. По сему указу в дом царского величества вышеписанного арапа Алексея Петрова Мошков принял и расписался.

История, изложенная мною, — невыдуманная. Она основана на двух документах 1716 года, недавно обнаруженных в Государственном архиве древних актов. Документы эти особенно ценны тем, что фактически впервые подтверждают справедливость утверждения А. С. Пушкина о брате своего прадеда.

Поиск предков Пушкина в Эфиопии

В