Книга Прячься от меня, Дорогая - Мари Роуз

ноги. Я не собираюсь ни перед кем унижаться на земле.

— Ты задаешь слишком много вопросов. Раздражающих маленьких вопросов, которые привлекают слишком много внимания, — говорит он. Но даже с маскировкой голоса я могу сказать, что что-то не так. Как человек может так быстро измениться? Даже тень его телосложения выглядит иначе.

— И ты думаешь, что мое убийство не вызовет более серьезных вопросов? — Спрашиваю я, хмуро глядя на него.

Он подходит ближе, его пальцы в перчатках скользят вниз по моей руке, по клейму.

— О, это будет легко. Ты решила, что остров не для тебя. Твои вещи исчезнут, и будет казаться, что ты просто вернулась домой в город. Кроме того, возможно, ты сбежала с острова, потому что боялась за свою жизнь. Достаточно людей знают, что означает это клеймо, чтобы предположить, что тебя запугали.

Его рука в перчатке тянется ко мне, но я с рычанием отворачиваю от нее лицо, не желая, чтобы он прикасался ко мне. Маска сияет так ярко, что отвлекает, но я пытаюсь сосредоточиться на чем-то другом, глядя на окружающие нас деревья. Он хмыкает, проводя пальцем по моей коже.

— Будет жаль уничтожать что-то настолько прекрасное, — шепчет он, и я прищуриваюсь.

— Ты, кажется, забыл важную деталь, — отвечаю я, и он наклоняет голову, ожидая, что я продолжу. Но мне и не нужно.

— Нас, — раздается голос у него за спиной, прежде чем кулак ударяет самозванца сбоку по голове, заставляя его растянуться на лесной подстилке.

Еще две маски оживают на фигурах, которые теперь стоят между мной и тем, кто лежит на земле. Красный и зеленый неон так похож на тот, что только что был передо мной, но теперь я вижу небольшие отличия, и только они заставляют мое сердце биться быстрее.

— Говорят, подражание — высшая форма лести, верно? — спрашивает одна из фигур. По тому, как он говорит, я сразу понимаю, что это Каин. Он поворачивается, чтобы посмотреть на Авеля. — Ты чувствуешь себя польщенным? Я определенно чувствую себя таким прямо сейчас.

Авель рычит:

— Не-а, я просто чертовски раздражен. Знаешь, как я обычно раздражаюсь, когда кто-то другой трогает то, что принадлежит нам! — Он пинает фигуру на земле, и от удара раздается громкий треск, который эхом разносится вокруг нас, и я слышу, как человек стонет.

— Я не знал, — хрипит фигура в маске.

Каин иронично смеется.

— Ты только что сказал, что видел клеймо! Ты точно знал, с кем связался.

Авель приседает, подходя ближе.

— Думаешь, раз ты убил всех этих туристок, то теперь неприкасаемый? — Он протягивает руку и хватает маску самозванца, стаскивает ее с его лица и швыряет в сторону деревьев. — Единственная причина, по которой мы позволили этому продолжаться так долго, заключалась в том, что нам нужно было заманить ее на остров, иначе мы бы убили тебя сами.

Мой желудок переворачивается, когда я вижу лицо серийного убийцы, и внезапно все детали складываются в моем сознании воедино. Я содрогаюсь при мысли о том, что когда-либо смотрела на него с чем-то, кроме отвращения. Его разноцветные глаза расширяются от страха, когда Каин тоже наклоняется к нему поближе.

— Мы думали, что, когда она приедет и начнет задавать вопросы, ты затаишься, но ты ничего не мог с собой поделать, не так ли, Честер, — говорит он. — Ты просто должен был воспользоваться единственной возможностью, которая у тебя была, чтобы убить снова. Ты каким-то образом узнал, когда именно мы убираем мусор, загрязняющий наш остров.

— Но ты не понимал, что убиваешь туристку, с которой подружилась наша девочка, — говорит Авель, вставая и подходя ближе. Когда он подходит ко мне, его пальцы ловко развязывают путы на моих запястьях. — Ты в порядке?

Я киваю, хотя мое тело дрожит от выброса адреналина. Но вместе с этим приходит осознание.

— Да, — с трудом выдавливаю я, прежде чем посмотреть на мужчину на земле.

Моя мама — один из лучших профайлеров в мире, и взросление в окружении ее работы научило меня кое-чему. Я подхожу к Честеру, и все кусочки наконец встают на свои места.

— Это была ее кровь, не так ли? На картине на карнавале? Это было нечто большее, чем просто твоя потребность понять смерть.

Честер поднимает на меня глаза, и впервые я вижу скрывающуюся в них тьму, но в его взгляде еще кружится и эгоистичное зло.

— Они были моими величайшими шедеврами, — наконец шепчет он.

Холодок пробегает у меня по спине от его слов, потому что явная порочность его признания почти невыносима. Каин наклоняется вперед, хватает Честера за воротник и поднимает его на ноги.

— У тебя больше не будет шанса творить, — говорит Каин холодным и непреклонным голосом.

Честер смотрит на каждого из нас, прежде чем снова переводит взгляд на Каина.

— Ты знаешь, что вам не сойдет с рук мое убийство. — В его голосе слышится нотка вызова. Я хмурюсь, но Каин просто усмехается в ответ, отталкивая Честера и двигаясь туда, где на земле виден блеск лезвия.

— О, я думаю, сойдет, — говорит Каин, беря нож. — Ты не единственный, кто может заставить тело исчезнуть, помнишь?

— Оно того стоило? Ты получил то, что искал? — спрашиваю я его, делая шаг туда, где он стоит.

Он пожимает плечами с кривой улыбкой на лице.

— Не уверен. Как насчет того, чтобы ты дала мне узнать это, — говорит он и, прежде чем кто-либо успевает отреагировать, бросается ко мне. Удар его тела подобен грузовому поезду, отбрасывающему нас обоих обратно на землю, но на этот раз он сверху, а его руки обвиты вокруг моей шеи.

— Если они собираются убить меня, я, по крайней мере, заберу с собой женщину, которую они любят, — рычит он, и его руки сжимаются так сильно, что я не могу дышать. Мой пульс колотится в висках, и я царапаю любую часть его тела, до которой могу дотянуться, но его хватка неумолима.

Как только мое зрение начинает затуманиваться, я вижу зеленую вспышку и как будто в замедленной съемке наблюдаю, как руки Авеля хватают Честера за голову и резко поворачивает.

Затем наступает тишина. Я ничего не слышу, кроме стука собственного сердца, отдающегося в ушах. На мгновение кажется, что мир тускнеет, а затем хватка Честера ослабевает, и его тело обмякает и падает на меня. Авель мгновенно стаскивает его с меня и отбрасывает в сторону.

Он поднимает меня и заключает в свои объятия, а потом его руки пробегают по мне, как будто убеждаясь, что со мной все в порядке.

— Я в порядке, —