Книга Напоминание старых истин - Анатолий Андреевич Ананьев

город и распределяли по квартирам осиротелых, потерявших не только кров, не только все нажитое, вернее, все необходимое для жизни, но и родных — отцов, братьев, матерей, сестер; и по той же булыжной мостовой, чеканя шаг, поблескивая трехгранными штыками, шагали батальоны к посадочным платформам, и в тех же теплушках, в которых только что привозили беженцев, уезжали солдаты на фронт защищать родную землю от нашествия фашистских полчищ. Я все это хорошо помню, помню и первых раненых, которых разместили в бывшем здании техникума, где я учился, и все-все, связанное с теми тревожными осенними днями: горе матерей, горе всей нашей социалистической Отчизны. Вот так вместе с зимнею стужею входила в наши души и опаляла ледяным холодом война. Мы — я имею в виду своих сверстников, наше поколение — рано почувствовали себя взрослыми; рано пришлось нам надеть гимнастерки, взять автоматы; мы рвались на фронт, в бой вовсе не потому, что не боялись смерти, нет, но сознание, что родную землю топчет враг, главное, сознание долга, гражданского долга перед страной и народом было выше всякого страха. Да, я видел, как трудно было в тылу, какие усилия прилагали люди, отдавая все фронту, и видел войну во всех ее ужасающих кровавых красках; мне пришлось участвовать в одном из самых крупных сражений Великой Отечественной войны — в сражении на Курской дуге; потом — Белоруссия, Десна, Сож, Днепр... Мне также довелось участвовать в боях за освобождение Венгрии. Как будто вот сейчас передо мною маленькая станция под Будапештом — Оча, на которой разгружался наш эшелон, и сразу же полки вступали в бой. Всем известно, какое тяжелейшее сражение развернулось на подступах к Будапешту, особенно у озера Балатон. Секешфехервар несколько раз переходил из рук в руки. Гитлеровцы во что бы то ни стало стремились задержать здесь наступление наших войск и бросили в бой отборные свои танковые дивизии под командованием Гудериана... Да, я видел Секешфехервар в развалинах, и видел его... спустя двадцать с лишним лет, отстроенным, красивым, цветущим, будто и не было здесь войны, не прокатывался ее все испепеляющий огненный вал. Это хорошо, что город оставляет такое впечатление. Но город чтит и павших за его освобождение героев — советских воинов. Недалеко от вокзала, в небольшом тенистом сквере, стоит памятник погибшим советским солдатам и офицерам. Я стоял среди мраморных надгробий и читал имена и фамилии павших: год рождения 1925‑й... год рождения 1925‑й... год рождения 1925‑й... Год, в котором родился я. И я думал, что мог бы тоже лежать под этими холодными каменными плитами, но... к чему я все это рассказываю? А к тому, чтобы ответить на поставленный передо мною редакциями вопрос: насколько важна для вас тема войны и как она отразилась в ваших произведениях? Да, тема войны для меня важна, и важна вовсе не потому, что дает возможность отбирать самые драматические ситуации, а прежде всего — народным героизмом; кто, если не мы, очевидцы событий, передаст грядущим поколениям ту святую правду, те почти нечеловеческие трудности, какие пришлось вынести советскому народу, Советской Армии, которую по праву любовно называют освободительницей Европы.

Но может быть, мы совершаем ошибку, говоря: «тема войны», «военная тема»... Может быть, вернее было бы называть произведения о минувшей войне антивоенными, просто-таки кричащими за мир, так как все то, что рассказывается в них, не может не вызывать ненависть к войне, вернее, к захватчикам, к тем, кто начинает, развязывает войны. Воспитание патриотизма, мужества, силы и воспитание ненависти к войне — вот две основные, на мой взгляд, задачи, которые решают книги о минувших сражениях. Они помогают любить жизнь, но в то же время учат: надо всегда быть готовым защитить эту прекрасную — а что может быть прекрасней жизни! — жизнь, свободу, родную землю. И те книги, которые были написаны по горячим следам событий и которые писались позднее и пишутся теперь (да еще будут и будут писаться!), служат одному общему делу; я не вполне согласен с теми, кто утверждает, будто произведения последних лет о войне чем-то особенным отличаются от тех, что писались на фронте; книги о войне, по-моему, различаются по степени одаренности их автора, а не по времени, когда и при каких обстоятельствах пишутся; знаменитая «Книга про бойца» Александра Твардовского писалась в те грозные дни, но по всем идейным и художественным качествам, по глубине проникновения в солдатскую психологию остается непревзойденной. Нельзя сказать также, что и после этой войны не появлялось произведений, в которых звучала бы в той или иной степени тема «потерянного поколения». Она проскальзывала, и довольно отчетливо, в книгах разных западных литераторов. Но развития не получила даже там, на Западе. И потому можно, видимо, на основании этого сделать вывод, что произошло «осознание широчайшими массами своего права решать судьбу мира» самим.

Какая литература о войне может заинтересовать сегодня молодежь? Разумеется, литература правдивая, не искажающая события минувших лет; главное же, читатель тянется сейчас к масштабным, эпическим полотнам, ему хочется знать не только об отдельных подвигах, о тех или иных отдельных сражениях, пусть даже решающих, поворотных, но обо всей войне, хочется представить ее в той полноте, как это, скажем, в «Войне и мире» Льва Толстого охвачены события всего наполеоновского нашествия. Оттого и у писателей, естественно, намечается стремление к созданию все более емких, эпических полотен.

Произведения о войне могут учить сегодняшнюю молодежь, как надо жить. Учить смелости, героизму, патриотическому долгу перед Родиной, наконец, просто чести и достоинству человека. А это уже немало.

Самый приятный вопрос — это конечно же: каким бы вы хотели видеть мир? Мирным. Разумеется, мирным, чтобы не лилась человеческая кровь, как она льется сейчас обильно на полях Вьетнама и на Ближнем Востоке; отчего бы не жить людям в мире и согласии, выращивать хлеб, фрукты, исследовать Луну, Венеру, Марс, Вселенную, если хотите, в общем, делать добрые дела и не тратить энергию и средства на гонку вооружений. Человек от рождения призван делать добро, и, право же, лучше было бы писать о счастье человеческом, чем о трагедиях и драмах. Земле нужен мир, и это все более и более начинают понимать люди во всех странах. Движение за мир всех народов будет усиливаться, и я верю, что настанет наконец тот счастливый день, когда прогремит земле последний выстрел и ветер унесет последний пепел с опаленных городов и деревень.

1973

ДАЛЕКИМ И ДОРОГИМ МОИМ ЧИТАТЕЛЯМ

Прежде всего я хочу поблагодарить всех вас за