Книга Сердце Эрии - Эйлин Рей

тепло огня и манили озябшего в старых коридорах зверя. Но неожиданно Шеонна поймала проходящего мимо кота и усадила рядом с собой. Тамиру даже не успел возмутиться подобной дерзости, как легкая рука подруги легла на его холку и пальцы запутались в густой шерсти. Мы с Эспером удивленно переглянулись. Он настороженно покосился на Шеонну: девушка не сводила пристального взгляда с Ария и его гостя. Юноши о чем-то тихо переговаривались, сидя рядом, как вдруг Лукас поймал мой взгляд и обворожительно улыбнулся.

– Ты не собираешься нас представлять, друг? – спросил он, даже не посмотрев на Ария. Его взгляд оценивающе блуждал по моему лицу.

– Ах да! Познакомься, это Алесса и мой брат, Эспер, – спохватившись, представил Арий. Лукас взглянул на тамиру без тени удивления и коротко кивнул. – А с Шеонной, я думаю, вы уже познакомились.

– Она была любезна составить мне компанию, пока мы ожидали вас. – Лукас расплылся в улыбке, адресовав ее лучезарное сияние Шеонне.

Подруга никак не отреагировала на его слова, отвечая спокойным равнодушным взглядом. Но я ощутила, как крепко ее пальцы впились в загривок Эспера. Тамиру выпустил когти, проколов обшивку дивана. А я, заскрипев зубами, стиснула в пальцах мягкий подлокотник.

Но Лукас ничего не заметил, вновь переключившись на Ария.

– Не расскажешь, где пропадал все эти звенья?

Арий криво улыбнулся и нарочито медленно отпил чай из фарфоровой чашки.

– Да так, погостил у Моорэтов, полюбовался окрестностями Эллора и Акхэлла…

Лукас чуть обиженно усмехнулся, но допытываться не стал.

Сдержанность Ария он щедро компенсировал собственной словоохотливостью: он говорил без умолку, начав рассказ с последних столичных новостей, которые его друг мог пропустить за время отсутствия, а потом незаметно увел свою речь к их общему детству. Лукас оказался блестящим рассказчиком. Его голос лился подобно чистейшему горному ручью, подхватывая нас и унося в круговорот увлекательных событий.

Стрелки старинных часов, висевших над камином, будто ускорили свой бег, и я не успевала уследить за их поворотами, полностью погрузившись в истории, которые сам Арий никогда бы нам не поведал. Даже сейчас он то и дело пытался закрыть другу рот, завязывая с ним шуточную драку, или возмущенно поджимал губы, когда остановить того не получалось.

Аканта приходила несколько раз с подносом согревающего чая, наполняла опустевшие чашки и подбрасывала в огонь дрова. Когда она вернулась с подносом мягких эклеров с воздушной кремовой начинкой, следом за ней в гостиную прошмыгнул Муирн и взобрался на столик. Если Лукас и удивился появлению столь необычного существа, то умело сохранил бесстрастную маску на своем лице.

Позже к нам присоединились Шейн и Эсса.

Подойдя к Лукасу со спины, девушка уронила руки на его плечи и крепко сжала.

– Рада, что ты наконец навестил друга, – процедила она сквозь стиснутые зубы. Молодой человек выдержал ее натиск, не утратив обворожительной улыбки.

Девушка обошла диван и, подвинув Ария, упала между ним и другом. Лукас как ни в чем не бывало вернулся к прерванной беседе. В последующих его рассказах появилась и Эсса, но сколько бы молодой человек ни пытался ее засмущать, все было тщетно. Эсса и сама без малейшего стыда могла поведать о себе с десяток историй, которые лучше не упоминать в приличном обществе.

Несмотря на то что вечер был нашим личным временем, в которое не вмешивался даже Муирн, сегодня с нами оказался чужак. Но, к моему удивлению, Лукас не воспринимался таковым. В его компании всем было комфортно: он сумел втянуть в разговор обычно молчаливого Шейна и рассмешить еще недавно скованную Шеонну. Эспер тоже слушал Лукаса не без интереса, и я ощущала ласкающее тепло, наполняющее душу зверя: если прежде он переживал о брате, корил себя за судьбу, на которую обрек маленького волка, то теперь он окончательно убедился – Арий не был одинок. Он обрел дом, семью и новую жизнь. Лучшую жизнь, о которой всегда мечтал, наслушавшись сказок от Старцев, и которую Эспер никогда бы не смог ему дать.

Когда время сильно перевалило за полночь и наши веки стали сонно слипаться, Лукас засобирался домой.

– Спуск с Пика в такой темный час небезопасен, – остановил друга Арий. – Оставайся. Аканта подготовит твою комнату.

Лукас с радостью принял его предложение – он и сам с трудом держался на ногах.

Мы с Шеонной поднялись на второй этаж. Я уже открыла дверь в свою комнату, но заметила подругу: она застыла на галерее, до белизны в костяшках пальцев стиснув холодные перила, и задумчиво смотрела вниз в опустевший главный зал.

– Как ты? – нерешительно спросила я, подойдя ближе.

– А ты как думаешь? – Сердитый голос Шеонны резанул по сердцу. – Я все еще учусь жить с воспоминаниями, которые у меня отняли.

– Я не об этом, – потупив взгляд, виновато отозвалась я. – Этот Лукас, он чем-то тебя обидел? Мне показалось, ты была напугана, когда мы пришли.

– Только скажи, и я разорву его глотку во сне, – вмешался Эспер, запрыгнув на перила.

– Нет! – отшатнувшись, воскликнула Шеонна и смущенно отвела взгляд. – Он не обидел меня. Лукас очень милый, хоть и безумно болтливый. Просто… – Девушка замешкалась, подбирая слова. – Он слишком живой. Мне кажется, я отвыкла от таких людей: ярких, беззаботных, погруженных в суматошную городскую жизнь, не знающих о Болотах, Джарэме и ар’сэт ничего, кроме детских сказок. Для него мира за стенами не существует, а я не могу делать вид, будто там ничего нет.

Шеонна обняла себя руками, сдерживая дрожь.

– Мне страшно. Я боюсь, что уже никогда не смогу жить, как прежде. – Я замешкалась, не найдя подходящих слов. Шеонна рассеянно покачала головой и, повернувшись к своей комнате, пробормотала: – Спокойной ночи, Алесса.

Она ушла, а мы с Эспером еще некоторое время задумчиво смотрели на запертые двери ее комнаты.

«Как прежде уже не будет никогда», – услышала я мысли тамиру.

После разговора с Шеонной сон слетел, будто предрассветный туман под пробирающими до костей порывами ветра. Слова подруги звенели в ушах подобно несмолкаемому раздражающему стрекоту сверчков, пресекая любые попытки сладкой дремы сковать мой разум.

Я разложила на кровати бумаги, содержимое которых уже, казалось, знала наизусть, и внимательно вгляделась в убористые строки: может быть, я что-то упустила, не заметила нечто крайне важное?

Эспер устало выдохнул, растянувшись рядом на одеяле, и уронил голову на скрещенные лапы. Его невзначай выпущенные когти красноречиво намекали о непреодолимом желании тамиру разодрать мои заметки в клочья. Но от этого я все равно не обрету покой.

Через четверть часа в дверь неожиданно постучали. Я опасливо приоткрыла ее и, к своему удивлению, обнаружила Ария – он занес руку для повторного удара и замер, удивленно уставившись на меня.

– Что-то случилось? – Я впустила его в комнату.

Он уже переоделся в шелковую пижаму, но что-то вырвало его из постели.

– Да… Нет! – Арий рассеянно растрепал распущенные волосы. – Я бы хотел забрать брата в свою комнату.

– Зачем это? – Эспер вскинул голову, поглядывая из-за изножья.

– Я бы не хотел, чтобы ты спал в этой кровати, – сверкнув глазами, ответил Арий. – Это неправильно.

Я смотрела на него с недоумением, которое еще больше распаляло веселье Эспера, яркими искрами игриво пляшущее в душе зверя.

Мне еще не доводилось видеть Ария таким растерянным и, казалось, даже смущенным: он избегал смотреть в мою сторону, прожигая взглядом брата, насмешливо постукивающего по одеялу кончиком хвоста. Я недоуменно разглядывала профиль Ария, недовольно сощуренные глаза и осторожно коснулась взглядом спутанных волос: в них снова мерцали тонкие, как паутинка, серебряные нити. С тех пор как Маретта вернула Ария к жизни, седина тронула его угольно-черные локоны. Иногда серебро в его волосах угасало – я догадывалась, что Арий скрывает его под краской, – но очень скоро вновь возвращалось. Это замечал и Эспер, но мы молчали, не решаясь заострять на этом внимание, как и на шрамах, что сошли со спины Ария с наступлением его новой жизни.

– Но почему? – наконец спросила я.

– Потому что он… – Арий запнулся.

– Просто тамиру, – закончила я.

– Как и я! – Он всплеснул руками.

– Был когда-то, – парировал Эспер.

И неожиданно меня, не без помощи тамиру, настигло озарение.