Книга Невеста обезьяны - Автор Неизвестен -- Народные сказки
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чтобы открыть торговлю, нужны деньги; чтобы заняться ремеслом, нужно умение. Оставалось только одно — лежать. Так и лежал он по четыре-пять дней кряду, не вставая с земли.
Случалось иногда, что какой-нибудь сострадательный человек принесет ему штук пять моти, приготовленных к свадьбе, и скажет:
— Что, бедняга, видно, нечего тебе есть.
Но такое счастье выпадало редко. Таро Лежебока съест сразу четыре штуки, а последнее моти сбережет.
— Если не съем его, будет мне еще надежда на будущее, а съем, не останется никакой надежды…
И любуется на свое последнее моти, не спуская с него глаз. Думает он: «Буду беречь его, пока не подарят мне другое». Засыпая, клал его он себе на грудь. Когда понюхает, когда лизнет, а иной раз на голову себе положит. Вдруг однажды упало моти у него с головы, покатилось, покатилось и выкатилось на большую дорогу.
Таро Лежебока проводил его грустным взглядом, но подумал: «Встать, что ли, с места, пойти за ним и поднять с земли? Так ведь лень. Должны же когда-нибудь люди мимо пройти. Вот я их и попрошу».
Взял он бамбуковую палку, чтобы отгонять собак, и ждал три дня, но, как на грех, никто не показывался на дороге. Через три дня появился спутник, да не простой, а богатый владелец поместий по имени Атарасино Нобуёри, носивший чин советника Левого департамента охраны дворцовых ворот. Ехал он на соколиную охоту, и сопровождали его не менее полусотни ловчих и телохранителей.
Увидев этого знатного господина, Таро Лежебока приподнял с земли голову и крикнул:
— Эй, послушай! Вон там на дороге лежит моти. Подними-ка его и дай мне.
Но никто и не оглянулся.
«Ведь бывают же такие ленивцы! — подумал Таро Лежебока. — Как же он правит большими поместьями, если для него великий труд слезть с лошади и поднять одно моти! Оказывается, свет полон лентяев, а я-то думал, что я один такой уродился».
Рассердился он и начал громко браниться:
— Ах, бессердечный, ах, бессовестный!
Местный владетель был человек вспыльчивый. Он тоже пришел в гнев и остановил своего коня.
— Ты чего там, негодяй, ворчишь? Это ты — знаменитый на всю округу Таро Лежебока?
— Понятно, я. Второго такого нет и быть не может.
— Скажи мне, как же ты умудряешься жить не свете?
— А вот как. Дадут мне что-нибудь люди — поем. А не дадут, так и лежу голодный, иной раз четыре-пять дней, а случается, и десять.
— О, если так, жаль мне тебя! Постараюсь помочь тебе. Ведь говорят, если двое сошлись вместе и зачерпнули воду из одного ручья под сенью одной и той же ивы, неспроста это. Значит, связала их вместе карма в прежней жизни. Велики мои владенья, и, если я встретился с тобой, значит, так было определено в наших прежних рождениях. Отчего ты не трудишься? Обрабатывай землю, как другие.
— Но у меня нет земли.
— Я дам тебе хорошее поле.
— Не хочу копать землю мотыгой, я ленив.
— Тогда начни торговать.
— Но у меня денег нет.
— Я дам тебе денег.
— Не умею я торговать, непривычное это для меня дело. Не научиться мне торговле.
— Ведь родится же на свет такой урод! Так прощай же, видно, тебя не исправить.
Взял местный правитель тушечницу, написал указ и повелел объявить его повсюду в своих землях:
«Повелеваю давать Таро Лежебоке в день два раза по три мерки риса и один раз поить его вином. А кто ослушается моего приказа, того изгнать из моих владений».
Поистине правду говорит пословица: приказ господина с разумом не дружит. Пришлось крестьянам поневоле кормить Таро Лежебоку.
Так прошло два года.
На третий год весною правитель тех мест дайнагон[93] Арисуэ из рода НидзС объявил, что от селения Атарасиного надлежит послать в столицу «долгосрочного служителя».
Собрались крестьяне, потолковали между собой. Не случалось еще такого на их памяти. Никак не могли они уразуметь, кто кого должен назначить и зачем. Заохали крестьяне: «Как же теперь быть?»
Один и говорил:
— Вот что, давайте назначим на эту должность Таро Лежебоку.
— Тоже скажешь! Об этом и думать нечего. Он даже не потрудится встать, чтобы подобрать моти с дороги.
Услышал это другой крестьянин и говорит:
— Что ж, если послать такого жалкого оборванца, то в этом есть своя выгода. Пойдем попробуем его уговорить.
Вот собралось несколько самых старых и уважаемых сельчан и пошли к шалашу Таро Лежебоки.
— Послушай, друг! Надо нам исправить одно дело государственной важности. Помоги нам.
— А что такое? — говорит он.
— Велели нам послать в столицу от деревни нашей «долгосрочного служителя».
— Долгого, говорите? Может, длиной в несколько хиро? Трудное дело найти такого великана.
— Да нет, речь идет не о великане. Должны мы избрать из наших крестьян верного человека, который отправился бы в столицу на долгое время. Вот что такое «долгосрочный служитель». Мы кормили тебя три года. А теперь ты пойди в столицу послужить за нас.
Но Таро Лежебока и слушать не захотел:
— Так ведь, кормили вы меня не по своей воле, а по приказу господина правителя.
Тогда один старый крестьянин повел такую речь:
— Да ведь и то сказать, мы для тебя тоже, дружок, стараемся. Сам ты знаешь, мужчина прилепляется сердцем к жене, а жена отдает сердце своему мужу. Сладко ли живется тебе одному в этом жалком шалаше? Неужели не хочешь ты найти жену себе по сердцу? А ведь говорят же, мужчина лишь три раза в жизни радуется всей душой: когда справляет он обряд гэмпуку[94], когда берет себе молодую жену и когда получает первый чин по службе. Но еще более открыто его сердце для радости, когда пускается он в путь по жизненной дороге. А ведь жители столицы куда более чувствительны в любви, чем мы, простые мужланы. Прекрасные женщины вступают в любовный союз, не пренебрегая никем, лишь по велению своего сердца, и возлюбленные почитают друг друга мужем и женой. Это там в обычае. Кто знает, может быть, в столице найдешь ты подругу с любящей душой и сам привяжешься к ней всем сердцем.
Так уговаривал Таро Лежебоку старик-крестьянин.
— Что ж, это и правда было бы хорошо. Если так, то пошлите меня в столицу поскорее. — И стал готовиться в путь.
Крестьяне очень обрадовались, собрали немного денег и отправили его в
