Книга Эти лживые клятвы - Лекси Райан

– Он все равно выберет тебя, – хмурится Финн.

Что же я сказала вслух? Сейчас я не могу об этом думать – только не тогда, когда мою кожу покалывает так, словно она создана для прикосновений. Не тогда, когда Финн поправил свою хватку на моих руках и его большие пальцы слегка поглаживают внутреннюю сторону моих запястий.

– Позволь мне прикоснуться к тебе, – извиваюсь я.

Финн прижимает меня к стене своим телом, и его мощное бедро проталкивается между моих ног. Он опускает губы к изгибу моей шеи. Моя кожа такая горячая, а его холодное дыхание – такое нежное…

– Просто… стой спокойно. Это пройдет.

Я извиваюсь, пытаясь высвободиться из его хватки.

– Мне больно.

И мне плевать, что я выгляжу жалко. Отчаянно. Плевать на все, кроме жара, пылающего в моем животе, и потребности, горящей в моей крови.

– Знаю, – он утыкается лицом мне в шею, и я едва слышу его приглушенные слова сквозь рев в ушах.

– Дело во мне?

Мой голос срывается.

Потому что дело во мне. Потому что я недостаточно хороша сама по себе.

– Нет.

– Так докажи это.

Почувствовав его острые зубы на своей шее, я втягиваю носом воздух, но затем его язык скользит по моей коже, превращая боль в удовольствие. Кровь пульсирует там, где он касался моей кожи.

И я хочу еще.

Я позволяю своим инстинктам взять над собой верх – инстинктам и потребности сбежать от собственных мыслей. Я трусь бедрами о его мускулистое бедро, всем своим телом умоляя его о большем, но он крепко держит мои запястья. Его рот и горячий, восхитительный язык двигаются вверх по моей шее. Он прикусывает меня за ухо. Я полностью сосредотачиваюсь на этой точке соприкосновения, преследуя свое удовольствие, пока оно не начинает пульсировать во мне.

Финн стонет, касаясь губами моей шеи.

– Бри, – шепчет он, его горячее дыхание ласкает мою кожу. – Черт.

Меня пробирает дрожь, и я падаю на холодный пол душевой. Финн подхватывает меня на руки и несет в постель.

Глава 27

Я поворачиваюсь на бок и прижимаю руку ко лбу. У меня пересохло во рту. Каждая мышца болит. Я прижимаю ноги к груди и начинаю скулить.

– Не драматизируй, – говорит Финн.

Я открываю глаза и сажусь так быстро, что у меня начинает кружиться голова. Волнами на меня накатывают образы прошедших событий. Вечеринка. Танцы и вино. Рука Эммалин… нет, рука Преты на моем запястье, когда она уводит меня прочь.

Потом Финн. Душ. Эти мольбы.

О боги… как я его умоляла.

Мое лицо пылает, и с губ Финна срывается усмешка.

– Проблемы, принцесса? – спрашивает он, покачиваясь на пятках.

«Я хотела быть на ее месте».

Я не хотела это признавать, но вчера ночью рассказала ему об этом. Я набросилась на него, а он отверг меня. И, даже несмотря на унижение, от мысли о его губах на моей шее моя кожа начинает гореть.

Я падаю обратно на кровать и закрываю лицо обеими руками.

– Уходи.

Он снова усмехается.

– А вчера ты не хотела, чтобы я уходил. На самом деле, когда я укладывал тебя в эту постель, ты умоляла меня остаться. Должен признаться, ты дала мне несколько довольно интригующих обещаний.

Я смотрю на него сквозь пальцы. Как я и ожидала, этот придурок улыбается. Он никогда не улыбается, но, конечно, самое унизительное утро в моей жизни – отличный повод для его дерьмовых ухмылок.

– Ненавижу тебя.

– А вчера вечером ты говорила другое.

Я переворачиваюсь и зарываюсь лицом в подушку.

– Вчера я пила вино фейри. Выпила слишком много, – мои слова звучат приглушенно, но, судя по его смешку, он все равно их услышал.

– Оно не так работает, принцесса. Ты потеряла контроль, оно возбудило тебя, да. Но ты не Прету затащила в душ и не ее умоляла к тебе прикоснуться.

Нет. Я хотела именно Финна, и ему пришлось терпеть мои жалкие мольбы.

– Если бы у меня был хоть какой-то вкус, я бы так и сделала, – бормочу я. Я перекатываюсь на спину и хмурюсь. – Вино фейри никогда так на меня не действовало.

– Вино тут ни при чем. Дело в том, что в нем было, – он ставит на прикроватную тумбочку три флакона. – Если когда-нибудь ты выпьешь что-то и снова почувствуешь себя так же, при первом же признаке выпей содержимое одного из этих флаконов и иди в безопасное место. Эликсир нейтрализует действие наркотика, но нужно принять его сразу же. Когда вчера ночью Прета смогла тебя найти, то, чем тебя опоили, уже оказало свое действие на твой организм, и нам пришлось ждать, пока его действие не сойдет на нет. Многие фейри не преминули бы воспользоваться таким состоянием. Они могли бы заставить тебя… принимать решения, к которым ты была бы не готова, если бы была трезва.

«Но не Финн».

– Спасибо, – говорю я, но не могу избавиться от хмурого выражения лица.

Он бросает на мою кровать одежду.

– Хватит упиваться жалостью к себе. Одевайся.

Я швыряю подушку ему в лицо. Он ловит ее одной рукой и ухмыляется мне. Нет, не ухмыляется. Улыбается. Между нами что-то поменялось. И поэтому я набираюсь смелости и задаю вопрос.

– Кто такая Изабель?

Он бледнеет, но на этот раз не избегает ответа.

– Я любил ее. Собирался жениться на ней и подарить ей детей, – он сглатывает. – Но она умерла.

– Что с ней случилось?

Он бросает на меня затравленный взгляд серебристых глаз и говорит:

– Она была смертной.

– Мне очень жаль, Финн.

– Но ты не жалеешь, что наконец-то смогла хоть что-то из меня вытянуть? – Я закатываю глаза, и он кивает на одежду у меня на коленях. – Одевайся же.

– Почему?

– Сегодня вечером принц собирается увезти тебя в летний дворец.

Я не хочу знать, откуда он знает о моих планах с Себастьяном больше, чем я.

Он склоняет голову набок.

– Ты ведь все еще хочешь туда поехать, да? Поехать во дворец, найти книгу, освободить сестру?

– Конечно.

Он скрещивает руки на груди.

– Ну так одевайся.

Я указываю на дверь.

– После того, как ты уйдешь.

Его идеальные губы изгибаются в насмешливой улыбке, и я вспоминаю их прикосновения к моей коже – их мягкость после того, как он оставил на ней следы своих острых зубов.

– А вчера вечером ты была совсем не против передо мной раздеться.