Книга Любимая для бессмертного - Катерина Заблоцкая

Вздохнув и велев себе собраться с силами и не раскисать почём зря, я повернулась к первым клиентам. Кто-то собирался забрать свои заказы; они отдельно лежали на складском помещении, и я, услышав номер, побежала за нужными коробками.

Работниц в самом магазине было немного; всё-таки, нанимать отдельных я пока что не решалась, а отвлекать от трудов в швейном цеху большое количество людей не могла.

Сегодня и так пришлось попросить прийти Милли. Она не противилась; кажется, эта потрясающая девушка больше всех беспокоилась об общем итоге и очень хотела, чтобы у нас всё получилось. Сейчас она стояла у отдельной стойки, где висела сменная одежда для кукол, и бодрым голосом описывала, какой модели лучше подойдет какое платье.

Они, эти небольшие произведения искусства, заворожили клиентов, и я подумала, что те две партии, которые мы с собой привезли на открытие, несомненно, скоро разберут. Удивительно даже, как хорошо пошла торговля. Я, конечно, понимала,  что ажиотаж спадет со временем, людей привлекает именно новизна, и никаких толп клиентов в другие дни тут не будет, но уже локальный успех заставлял расправить плечи и взяться за дело.

…Тамила ушла, как только поняла, что в её утешительных речах я в самом деле не нуждаюсь. От разговора с нею остался странный, немного неприятный осадок, но вникать в произошедшее не было времени, и я просто позволила работе поглотить себя с головой.

Советовала товар, приносила новый, вместе с девочками бегала на склад, чтобы принести оттуда новые коробки. Пришлось даже отправить заявку в швейный цех, чтобы довезли то, что ещё у нас осталось из не распроданного товара, и я про себя в голове уже делала пометки, производство какого товара придётся немного ускорить.

Да, теперь работы у нас будет ещё больше. Первая радость схлынула, и когда к вечеру остался почти пустой магазин – товар практически разгребли, словно весь мир только и ждал появления коллекционных кукол на рынке, - я поняла, что в ближайшие недели надо будет здорово потрудиться и вновь изменить многое в работе цеха.

Ведь иначе мы просто не успеем!

Мои помощницы-продавщицы уже разошлись, я же сказала им, что ещё немного задержусь – требовалось решить срочные дела. Но по большей мере я просто надеялась избежать лишних вопросов; мне очень хотелось оградиться от любого постороннего влияния и уделить эти несколько минут, чтобы привести в порядок собственные мысли.

Дождавшись, пока магазин опустеет, я действительно закончила дела и вышла из помещения, закрыв его на ключ и для проверки дёрнув дверь. Потом, втянув вечерний свежий воздух, зашагала по тротуару. Надо будет ещё искать, на чём уехать, но мои мысли уплывали далеко, и отнюдь не в сторону беспокойства об общественном транспорте.

Я так увлеклась своими размышлениями, что даже не сразу почувствовала странные перемены вокруг.

- Ну что, дорогуша, - раздалось за спиной тихое шипение. – Наконец-то ты осталась одна…

- Кто здесь? – удивлённо спросила я.

На улице стремительно темнело. Спряталась за тучу луна, и я с удивлением осознала, что свет в окнах стремительно гаснул. Было ещё не так уж и поздно, но выглядело всё так, словно наступила ночь. Я удивлённо закрутила головой, пытаясь обнаружить источник голоса, но так никого и не нашла. Только поняла, что говорила какая-то женщина, и то, скорее ориентировалась на собственные ощущения и интуицию, а не на факты.

Холодало, очень быстро, как для лета. Я поёжилась, не до конца понимая, что происходит, и хотела ускорить шаг, но осознала, что не могу сойти с места. Меня словно приморозило к земле, и по телу стремительно поднимался голод.

А потом горло стиснули чужие руки.

…Меня прежде никогда не душили. Я чувствовала, как чужие пальцы стискиваются вокруг моего горла, но до конца даже не осознавала, что происходит. Только издала тихий хрип, а потом увидела, как всё стремительно расплывается и мир теряет свои очертания. Попыталась уцепиться в пальцы, стискивавшие моё горло, но натолкнулась только на пустоту, не имеющую реальных очертаний.

- Отпустите, - прохрипела я, чувствуя, как моя собственная магия пытается пробиться сквозь сдерживающие границы, но это не помогло. Стало только чуть легче дышать, а потом давление на горло усилилось.

Моё сопротивление было бесполезным.

Перед глазами всё почернело, а потом вспышка света разорвала тьму на тысячи крохотных частиц. Я неожиданно чётко увидела два силуэта: мужской, совсем далёкий, и женский.

Именно женщина стискивала моё горло.

Зеленоватые лучи света очертили её точёную фигуру, подсветили лицо, такое же зелёное, как и расплескавшаяся вокруг нас магия. Я узнала её практически сразу; увидела перекошенное от ненависти лицо Матильды. Мы с ней столько времени уже не виделись…

Откуда?

Я вдруг поняла, что удивление забрало у меня остаток сил, их не хватало даже на сопротивление. Каким-то уголком сознания зацепилась за мысль, что у Матильды были тонкие, музыкальные пальцы, но какие же сильные… А потом она вдруг ослабила хватку.

- Ты обещал, - прошептала она, обращаясь явно не ко мне.

- Ты сама это придумала.

Во втором голосе я узнала Рене.

- Отпусти её.

Матильда отрицательно мотнула головой. Меня зацепили её призрачные волосы, а потом стало ещё светлее.

Рене – а это был именно он, стоял в десяти метрах от меня, - выглядел как-то иначе. Его спина казалась неестественно прямой, в глазах светилась несвойственная ему прежде жестокость. Он смотрел на нас с Матильдой, крепко стискивая зубы, а потом вскинул сжатую в кулак руку. В его ладони были зажаты тонкие нити, словно он – кукловод, державший свою марионетку. Сначала они висели слабо, словно не были ни с кем соединены, но Рене не отпускал, только накручивал на крепко сжатые пальцы новые и новые витки энергетических нитей.

Теперь они были натянуты до предела, но он и не думал ничего отпускать, даром, что Матильда издала что-то среднее между стоном и хрипом. Она упиралась ногами, пыталась уцепиться за меня, чтобы всё-таки закончить начатое. Оставила несколько едва заметных царапин на коже, но я почти не чувствовала их. Даже боль куда-то отступила.

Я никогда не видела Рене таким.

Ещё один виток энергетических нитей. Матильда закричала от боли; казалось, из её тела буквально с мясом вырывали магию. Она больше не держалась за меня, и я не ощущала её хватки на горле. Женщина просто молча тянула ко мне свои руки, но сопротивляться давлению не могла. Её тянуло обратно, и всё, что она могла – только размазывать призрачные слезы по щекам. Кажется, молила о чём-то, но Рене этого не слышал. Он тянул и тянул, пока Матильда не остановилась рядом с ним, а потом отвернулся от меня, собираясь уходить и уводить её.

В голове с пугающей отчётливостью вспыхнула мысль о том, что это, может быть, конец. Мне больше никогда его не видеть, не целовать, не…