Книга 12 месяцев. Необычные эротические приключения - Генрих и Ксения Корн

Я встал и начал собираться. Мне хотелось скрыть от неё свою хоть какую-то заинтересованность в том, чтобы она осталась у меня жить. Увидит, что я заинтересован, подумает что-нибудь не то.

– Михаил. Фамилия – Груденков. Можно просто Миша.

– Спасибо тебе, Миша… Меня зовут Ноема. Я останусь у тебя, если можно.

– Можно. Ключи лежат на полке в прихожей. Возьми их, это будут твои ключи. Тебе что-нибудь купить? Я могу вечером зайти в магазин.

– Нет, ничего не надо, не беспокойся. Хотя… я бы с удовольствием выпила ещё горячего пива, как вчера, – улыбнулась она мне.

– Будет сделано, – улыбнулся я ей.

И пошёл на работу. На сердце у меня стало приятно и волнительно.

Вечером мы пили горячее пиво перед телевизором на диване, и она рассказывала мне свою жизнь. О том, что родилась в Африке, в городе Бумба – это в Конго, которое раньше называлось Заиром. Её дед был коммунистом и ездил в СССР по поручению самого Патриса Лумумбы. Дед любил Россию и привил эту любовь всей своей семье. Поэтому её отец, ставший в их стране большим начальником, всех детей по очереди отправлял учиться в далёкую и загадочную Россию. Ноему, младшую из них, устроил в РУДН.

Про Конго я почти ничего не знал. Знал только то, что там кошмар, а не жизнь, потому что идёт какая-то непонятная и бесконечная война.

– Это трудно объяснять русским, – сказала Ноема. – Африку никто не поймёт, если не поживёт там достаточно долго, чтобы увидеть всё своими глазами. Для русского что Конго, что Ангола, что Руанда или Уганда просто страны, как какие-нибудь Гондурас или Монголия. Есть границы, в которых живёт вот такой-то народ. А на самом деле в Конго нет единого народа в этих границах. Если бы в России в каждой области жили разные народы со своими обычаями, то Россия тоже превратилась бы в Конго. Попытки создать нацию из многих народов успешны только тогда, когда есть взаимоуважение друг к другу, когда люди готовы отказаться от национального ради чего-то высшего – как это происходит сейчас в Европе.

Я не хотел с ней спорить, хотя мог бы сказать, что в России живёт множество разных народов, и в каждом русском бог знает чего перемешано. Я просто слушал её так, как, наверное, слушает человека поп на исповеди: не перебивая и многое пропуская мимо ушей.

– И война там тоже другая, – продолжала она. – Всё понятно, когда армия идёт на армию, и они воюют друг с другом. Но когда твой злейший из всех врагов враг живёт на соседней улице и может убить тебя, прокравшись ночью в твой дом, или даже отыскать тебя в другой стране, – это уже просто бойня без правил. Вся моя семья погибла в этой бойне. Один за другим. Мой брат, последний, кто оставался в живых в прошлом году, сбежал из Конго ко мне в Москву, но несколько дней назад его нашли мёртвым…

– То есть за вами кто-то охотится, что ли? – насторожился я.

– Да. Мой брат сказал, что политический противник отца поклялся уничтожить всю нашу семью. Всех до одного, где бы мы ни находились. Мне нельзя было оставаться в Москве, и после смерти брата я попросила помощи у одного человека, которому очень доверяла. Но он… обманул меня. Сказал, что надо продать квартиру в Москве и купить жильё где-нибудь в провинции, и там отсидеться несколько лет. Он сам оформлял все документы. Я не могла поверить, что он так поступит со мной… Но он взял и просто продал меня.

– Разве можно доверять кому-то в Москве такие вещи, как продажа квартиры? Это он «прописал» тебя в той кафешке?

– Он. А доверяла я ему потому, что ближе его у меня не было. Кто может быть ближе человека, за которого собираешься выйти замуж?

Я едва не поперхнулся пивом.

– Твой жених, что ли? Не поверю! Его, наверно, самого надули, – и он теперь и не знает, где ты и что с тобой.

– Знает. Я же звонила ему.

– И что он сказал?

– Сказал, чтобы я больше никогда ему не звонила. И вообще чтобы забыла его номер.

– Вот он чёрт! Выходит, он продал твою квартиру и кинул тебя?

– Он и меня продал. Адрес в регистрации не совсем ошибка. В кафе этом есть подвал. В нём живут девушки. В основном, из Африки, как я. Все они занимаются сексом за деньги, потому что им некуда деваться.

– Откуда ты знаешь?

– Я была там. Хозяин мне всё рассказал и показал. Они же вдвоём с Касимом это дело и провернули. Обманули меня.

– Странно. Как это он «рассказал и показал», а потом отпустил куда глаза глядят вместе с паспортом с фальшивой пропиской? Ты же в полицию могла со всем этим пойти.

– Наверно, я не первая и не последняя. Не боится он полиции. Такие люди вообще ничего не боятся. Говорит: иди, прогуляйся, подумай, а надоест гулять – сама прибежишь. Да и всё равно ему. Есть я – хорошо, доход будет, а нет – так и ладно, меньше проблем.

Передо мной открылся весь ужас этой истории, и я не знал, что мне сказать. Все слова казались лишними, пустыми, глупыми. Продолжил просто ради того, чтобы не молчать. Молчание было сродни слабости, а я старался в словах хотя бы выглядеть перед ней сильным.

– А Касим это кто?

– Это он. Человек, ближе которого у меня не было. Мы прожили с ним три года, и я никогда бы не подумала, что он способен на такое…

– Он тоже из Конго?

– Нет, он из Эфиопии. Познакомились в РУДН. Я была на первом курсе, а он на третьем. Стали встречаться, потом он переехал жить ко мне. В квартиру, которую купил мой отец лет пятнадцать назад. Мои братья жили в ней, когда учились в Москве. Потом отец переписал её на меня. Он не хотел, чтобы я возвращалась в Конго. Оформил мне российское гражданство. Тогда всё у нас было хорошо. Все были живы и счастливы. Что-то произошло после войны в Северном Киву в 2013 году. Что именно – не знаю. Но после этого началась череда смертей в нашей семье.

– В таком случае, думаю, тебе лучше пока не выходить на улицу. Да и «Ноев ковчег» здесь совсем рядом. Его хозяева – армяне, а эти люди своего не упускают: если тебя им продали, то они будут тебя искать.

Стыдно признаться, но говорил я всё это скорее не потому, что мне было боязно за неё, а потому, что было боязно, как бы её не увидели соседи: увидят – будут болтать про меня всякую чушь. Глупо, но вот так. К тому же, во мне боролись противоречивые чувства: я одновременно и поверил ей, и сомневался, как бывает, когда тебе рассказывают историю из жизни, больше похожую на голливудское кино. Я боялся в итоге оказаться дураком. Потому пребывал в нерешительности, замаскированной под проявление заботы.

– Знаешь, я одного не могу никак понять, – сказал я. – Ты прекрасно говоришь по-русски. Это в РУДН так учат?

Она засмеялась.

– В РУДН некоторые даже за пять лет учёбы не могут научиться по-русски говорить внятно хотя бы простейшие фразы! Понимают, но говорить не умеют толком. Русский – сложный язык. Чтобы хорошо на нём говорить, надо много времени. Я с детства говорю по-русски. В моей семье все хорошо знали русский. Дедушка считал, что в мире два главных языка – английский и русский – потому что на них говорят две мировые сверхдержавы – США и СССР. И эти языки должен знать каждый образованный человек.