Книга Мара и Морок. 500 лет назад - Лия Арден

Временами мы с Валадом вспоминаем детство. Смеёмся, а потом спорим и даже кричим друг на друга, тревожа наших спутников. Однако потом вновь смеёмся и опять кричим, и те постепенно привыкают к нашему непостоянству в эмоциях. И в один из таких моментов, уже у границы Ашора, моё сердце начинает биться.

29

В первые мгновения сердцебиение кажется чем-то новым и незнакомым. Оно застаёт меня врасплох, и я никому ничего не говорю, отходя от вечернего костра чуть дальше, к своему спальному месту. Делаю вид, что копаюсь в сумке, хотя внимательно прислушиваюсь к ощущениям. Первые несколько раз сокращение мышц болезненное, ноющее. В груди колет, а кровь разгоняется по венам, медленно согревая. Ветер начинает казаться прохладнее, а лицо будто горит.

Из-за сумрака и оранжевого света, которым костёр окрашивает мою кожу, никто не замечает изменений. Ирай провожает меня немигающим взглядом, словно видит каждое моё движение впервые. Поэтому, уходя глубже в лес к роднику, я не удивляюсь его тихим шагам за спиной.

Не говоря ни слова, он присаживается рядом и наблюдает, как я набираю чистой воды в бурдюки. Несмотря на прогретую летним солнцем землю, свежая вода обжигает пальцы холодом.

– Ты всё почувствовал, да?

Несколько заплетённых косичек у его виска справа покачиваются, когда косторез слабо кивает. После моего пробуждения, в тот же день, он сбрил свою бороду, поэтому сейчас на его лице привычная щетина.

– Ты, конечно, и сейчас живая, но твоя судьба зависит от моей способности выходить целым из неприятностей. Если не хочешь оживать, то можешь до конца моих дней жить за счёт нашей связи, – неожиданно предлагает он.

– Чтобы ты легко мог мной управлять? – насмешливо уточняю я.

– Если это тебя не устраивает, то ты всегда можешь выбрать другой вариант.

– Хорошо.

– Если согласишься, я больше не доставлю тебе ни единой новой проблемы.

– Я согласна.

– Если ты вновь… что?

Он так привык к моим отказам, что едва не пропускает согласие мимо ушей.

– Я сказала «хорошо».

Косторез растерянно роняет весь бурдюк в воду, а потом тут же его достаёт. Меня забавляет, как он подбирает слова, гадая, есть ли за моим ответом подвох.

– Что мне нужно сделать?

– Только одно, – едва слышно отзывается он, а на его лице всё ещё печать изумления. – Не менять своё решение ещё пару минут.

– Пожалуй, с этим я справлюсь, – с полуулыбкой киваю я.

Мне и радостно, и грустно, что такое простое сочетание слов делает его настолько счастливым. Ирай наклоняется ближе, пальцами касается моей щеки и шеи, а моё сердце трепещет от его близости. В этот раз он не настаивает, а я сама подаюсь вперёд ради его поцелуя. Вначале он выходит ласковым, аккуратным и сдержанным. Таким, что не нравится нам обоим, поэтому я запускаю руки Ираю в волосы, а он за талию притягивает меня вплотную к себе. Воздух в моих лёгких нагревается, сердцебиение костореза вторит моему. Я мало понимаю, в какой момент оказываюсь на спине, но отчётливо чувствую головокружение и начинаю задыхаться. Я ощущаю руки Ирая на своей груди, талии, а затем и бёдрах. Его волосы щекочут мне нос, когда губами он спускается по моему подбородку на шею. Но вся беспечность исчезает, как только косторез болезненно стонет, перенапрягая раненый бок.

Я помогаю ему сесть, а сама пытаюсь подавить смущение от внезапного желания, разливающегося в животе.

– С чёрными волосами тебе действительно лучше, – улыбка Ирая всё ещё похожа на болезненную гримасу, поэтому я не сразу понимаю, о чём он.

– Стало быть, для оживления нужен поцелуй?

Я рассматриваю свою косу, та снова чёрного цвета. Ощупываю свои руки и живот в поисках каких-то изменений, но ничего странного не нахожу. Да и во время поцелуя я не чувствовала ничего необычного, хотя ощущения могли скрываться за жаром и желанием. Я вдыхаю полной грудью: запахи вновь имеют всю полноту, а тяжёлое болезненное дыхание доказывает, что я по-настоящему задыхалась при поцелуе. Неожиданно пустой желудок отзывается недовольным урчанием, и я ощущаю голод впервые за многие дни.

– Нет, достаточно было просто дотронуться. Но я решил, что у меня не будет другой возможности, – беззастенчиво признаётся косторез. Он ещё раз прерывисто выдыхает, а после его лицо расслабляется, и боль отступает.

– Значит, воспользовался моментом?

– Я прошёл тот возраст, когда упускал шанс из-за своей нерасторопности.

– Поэтому каждую девушку в Долкоре ты успел перецеловать?

– Ну не каждую, – как-то неуверенно возражает косторез, а я пихаю его в плечо. Делаю это намеренно аккуратно, чтобы не причинять новой боли. Он хватает меня за руку, не давая уйти. – Но ни одну из них я не любил, Веледара, – серьёзно говорит Ирай. – И тем более ни одной из них я не отдавал бы часть своей жизни, делая её своей самой настоящей половиной.

Его слова как брошенное семя, что за секунды вырастает и расцветает восхитительным деревом, корнями глубоко проникая мне в душу. Если прошлые сладкие речи костореза были как красивые цветы, которые я всё-таки выдирала с корнями, то это дерево там навсегда.

Хотя у меня появляется яростное желание сжечь это цветущее и вкусно пахнущее дерево вместе с собой после того, как утром от брата я слышу, что Ирай втихую покинул нас ночью.

* * *

Я не рассказываю остальным о своих чувствах к косторезу, потому что сама их не до конца понимаю. Но Валад убеждает, что Ирай не создан для отношений, и это даже к лучшему, если мы на время разойдёмся.

– Я люблю Ирая как брата. Он хороший человек. Но он сам уехал, сказав, что тебе будет лучше без него, и я согласен, – убеждает меня Валад, стоя напротив ворот на княжеский двор.

Брат держит мои руки в своих, пытаясь унять мою ярость, которая не отпускает меня с самого рассвета. Чёрта с два я поеду за треклятым косторезом. Хочет расстаться – прекрасно! Решил бросить меня после того, как долго убеждал выбрать жизнь вместо смерти, – отлично!

Через пару часов солнце поднимется высоко в небо, а значит, наш путь домой с Ясной обещает быть приятным, при тёплом летнем свете. Ашор всё так же процветает. Изысканная резьба на стенах домов удивляет разнообразием и цветами, каждый оконный наличник украшен, а пороги защищены оберегами. Улицы полны людей и лошадей, стоящий гам почти перекрывает все мои мысли.

Осознание того, что мы с Валадом расстаёмся, вначале меня пугает и печалит, но брат обещает не скрываться впредь и приезжать к нашему храму раз в сезон, чтобы увидеться. Он явно нервничает перед встречей с отцом, хотя я знаю, что князь Верест признает в этом молодом мужчине своего сына. Семейное сходство неоспоримо, но на всякий случай я снимаю с шеи свою лунницу и отдаю Валаду.

– Покажи это отцу, если он будет сомневаться. Скажи, что мы виделись и я признала тебя как своего живого брата.