Книга Время библиомантов. Книга крови - Кай Майер

Кэт и Финниан в тюрьме, Изида и Дункан пропали без вести… Даже в ночных убежищах Фурия не ощущала столь вопиющей беспомощности и невозможности повлиять на происходящие события.

– Я рассказал им о корабле-портале, – вступил в разговор Джим. – И о том, что ты собираешься сделать с помощью «Бланш».

Фурия не ответила. Она была не в состоянии думать о чём-либо другом, кроме как о потере Кэт и Финниана.

Пип осторожно коснулся её плеча:

– Кэт бы не хотела, чтобы ты опускала руки. Она бы хотела, чтобы ты продолжала то, что задумала.

– А Финниан тем более, – добавил Кирисс.

– Этот Марш что, сможет отдать приказ о казни собственной дочери? – поинтересовался Джим.

– Я видела его в Лондоне. Если судить по тому, как он обращался с Кэт и её матерью… Думаю, что он на многое способен. Может, даже и на такое! – пренебрежительно фыркнула Фурия.

– Я был знаком с Джонатаном Маршем, – заметил Кирисс. – Конечно, недостаточно близко для того, чтобы просчитать его мысли, но мне он кажется скорее стратегом и тактиком, политиком до мозга костей, а не выскочкой, страдающим манией величия и способным в своих целях привести на гильотину собственное дитя.

– Ну, Кэт-то он, может, и не приведёт, – возразила Фурия, – но Финниана – точно.

После её реплики воцарилось мрачное молчание, которое в конце концов нарушил Джим:

– Можете считать меня бессердечным, кроме того, я, конечно, не знаю Кэт и Финниана так хорошо, как вы все, но, по-моему, впадать в уныние сейчас бессмысленно. У тебя был план, Фурия, и план неплохой, – уберечь «Книги творения» и вывезти чернильных поганок из ночных убежищ. И то и другое, возможно, ещё в нашей власти. А что касается Кэт и Финниана… – Он опустил взгляд. – Я не могу придумать, что мы могли бы сейчас для них сделать. И вообще, ненавижу высказывать то, что думаем мы все.

Пасьянс схватил мальчика, забыв про его раненое плечо, и хотел было наброситься на него, но Фурия встала между ними:

– Не надо, Пасьянс. Джим прав. Мы с Кириссом тут единственные библиоманты, и у нас нет ни единого шанса успеть найти и тем более освободить Кэт и Финниана. Только не из Уники.

Конфедерат гневно воззрился на неё:

– Ты что, хочешь бросить их?

– Вот этого я уж точно не хочу! – огрызнулась она, почти обрадовавшись, что он дал ей повод хоть на кого-то выпустить свою ярость. – Но сейчас мы в состоянии сделать только одно: не позволить, чтобы Ментана добрался до «Книг творения». Если Изида и Дункан не смогут его задержать, он появится здесь в ближайшее время и потребует выдать ему книги – и меня тоже. Чтобы заполучить и то и другое, он пойдёт по трупам, я уверена в этом.

– А почему тебя? – спросил Пип, побледнев.

И Фурия рассказала им, что Федра, Ментана и Зибенштерн хотели бы, чтобы она переписала «Книги творения», – причём каждый из них хотел этого, исходя из своих собственных соображений. Что Зибенштерн вписал её имя в последний том, сделав её единственной, кто ещё в состоянии повлиять на законы библиомантики. И о том, что, увидев, какие последствия имела её единственная попытка слегка изменить прошлое и тем самым спасти Изиду, она ни под каким видом не собирается проделывать подобное снова, всё равно – в каких целях.

– Если этот Ментана – экслибр Зибенштерна, такой, как Изида, – заметил Кирисс, – мы с тобой едва ли сможем остановить его.

– Нам нужно оружие! – выпалил Джим. Так хорошо было слышать, что по крайней мере кто-то обеими ногами стоит на земле и сохраняет практический взгляд на вещи.

– Какое же оружие сможет остановить экслибра Зибенштерна? – спросил Пасьянс. – Он нас всех прихлопнет как мух и глазом не моргнёт.

– На борту «Бланш» были какие-то ловушки, которые его немного ослабили, – ответила Фурия. – Я их не видела, но, если попробовать подготовить что-то похожее, какие-нибудь барьеры, заслоны…

Кирисс запустил большой и указательный пальцы в бороду, задумчиво помял подбородок и спросил:

– Корабли-порталы проектировал твой дед, не правда ли? Кассий Ферфакс?

– Он и другие инженеры, да, – кивнула Фурия.

– Есть ли вероятность найти здесь, в резиденции, планы кораблей? Какие-то документы, которые помогут выяснить, что это за ловушки?

Порывшись в памяти, Фурия покачала головой:

– Понятия не имею, где стоит начать поиски. Думаю, что кабинет отца перешёл к нему по наследству от деда. Наверное, там лежит куча бумаг и книг, к которым не прикасались уже два поколения. Но как нам найти нужные документы за такое короткое время?..

Её речь прервали звуки, напоминающие механическую икоту. Взгляды всех присутствующих устремились на лампу возле кровати. Увидев это, кожаное кресло застонало. Металлический абажур лампы дрогнул, когда звук снова повторился.

– Что стряслось? – спросила Фурия.

– Кхм-м-м!.. – послышалось из лампы.

Кресло смущённо заскрипело обивкой, словно желая спрятаться в раковину, как улитка.

– Есть кое-что, что я… то есть мы оба могли бы привнести в вашу беседу, что, возможно, могло бы вам пригодиться.

– Мы бы давным-давно упомянули об этом, – неохотно добавило кресло, – если бы знали, что это может оказаться важным.

– Ну говорите же! – потребовала Фурия.

Все как зачарованные уставились на чудеса библиомантической техники, и, наверное, не только Фурию в этот момент осенило.

– Дедушка! – прошептала она. – Никто из нас не был знаком с ним – за исключением вас двоих!

Лампа утвердительно качнула облезлым абажуром:

– Он спроектировал и сделал нас. И не нас одних.

– Мы должны были додуматься до этого сами! – прошептал Джим. – Между говорящей лампой и летающим океанским лайнером должно было существовать ещё что-то. Иначе разрыв слишком велик!

– Например, говорящее кресло! – заметило кресло, но никто не обратил на него внимания.

– Таких, как мы, было гораздо больше… – Лампа делилась информацией с большой неохотой. – Больше волшебных вещей. Всяких-разных… Много неудач, ещё больше экспериментов. Что-то получилось, что-то нет, но Кассий сохранил почти всё. В своей… э-э-э… своей мастерской.

– В мастерской?! – вырвалось у Фурии.

– И где же она, по-вашему? – спросил Пип.

Фурия укоризненно посмотрела на лампу:

– Почему же вы нам никогда о ней не рассказывали, скажите на милость?

– Потому что мы… ну, мы… хотели оставаться неповторимыми.

– Мы и есть неповторимые, – проворчало кресло. – Все остальные вещи были бесполезны. Всякий мусор, который давно уже проржавел или сгнил.

Джим, не относившийся к обоим говорящим предметам столь трепетно, как Фурия, вышел вперёд и угрожающе воткнул указательный палец в кожаную спинку кресла.