Книга Фабрика ужаса. Страшные рассказы - Игорь Шестков

И еще — ревность, интриги, зависть, злоба, тупость, наушничество и прочие негативные проявления человеческой натуры, особенно ярко проявляющиеся у двуногих бескрылых в процессе хорошо оплачиваемой совместной трудовой деятельности.

…

Как же приятно стать богатым!

Куплю себе раскладной электросамокат.

Давно мечтал об этой полезной вещице, ведь с самокатом — другая жизнь. Ты больше не пешеход, как все эти неопрятные люди с мрачными лицами, бесцельно слоняющиеся по улицам Марцана с собаками и без. У тебя есть цель.

Вышел на улицу, влез на самокат и покатил на работу… или в магазин, за покупками. Ты не какое-нибудь восточногерманское или ближневосточное, задыхающееся в своей незначительности, чмо! Ты хоть и постаревший, и подурневший, но человек. Человек с деньгами!

Пусть и с бритой головой, неизбывной тоской в сердце и маленьким ножиком в кармане.

А в эс-бане самокат можно сложить и спрятать в сумку, чтобы не мешал.

Сумку буду ставить на колени, включать смартфон и играть всю дорогу в шарики-стрелялки. Главное — не смотреть по сторонам!

Сниму новую квартиру. В Шарлоттенбурге. Буду заходить во дворец и гулять по парку королевы Софии. Посещать собрание графики Бергрюна. И музей сюрреализма.

И новая мебель не помешает. Старая похожа на облезлую черепаху, из которой пружины торчат.

Плазменный телевизор, компьютер, колонки…

И вещичек надо подкупить. А то все брюки и носки с дырками. Курточку присмотреть пофасонистее. Костюм строгий. С полоской.

Дюжину белых рубашек куплю. Туфли. Перстенек с зеленым камешком. Или с синим. И золотые запонки.

Загляну вечерком на улицу Ораниенбюргерштрассе.

…

Только вот… смогу ли я что-нибудь полезное делать на работе? Смогу ли выполнять заказы? Придумаю ли новую рекламу для противозачаточных пилюль? Не уверен. И Хоннекер с Брежневым мне вряд ли помогут. И фабрики. И чудовища.

Башка что-то плохо варит последнее время. Исчезла острота восприятия. Вместо ясной, четкой картины — туман. Сумерки. Раздражаюсь часто по мелочам.

Тело как будто стало чужим. Неповоротливым, вялым. Как личинка в коконе.

Сны вижу мучительные. Город странный снится. Люди — вроде как плоские. А все дома — белые и похожи на чайники. А я среди них как таракан бегаю, ищу свою самку.

С полезным — понятно. А бесполезное делать сможешь? Высосешь из пальца рекламу к стиральному порошку?

Не знаю, но заниматься чем-то бесполезным мне все же милее… не так позорно срезаться, показать некомпетентность.

Вот… идут два розовощеких близнеца-бутуза в новых матросских костюмчиках по набережной. Неожиданно с неба спускается роскошная летающая тарелка. Мальчики пугаются и подают на асфальт. А там — лужа. Поднимаются, оттряхиваются. Их костюмчики — в ужасных грязных пятнах. Близнецы в отчаяньи. Что скажет строгая мама? Из летающей тарелки выходят улыбающиеся двухголовые инопланетяне, в руках они держат — посверкивающие как бриллианты коробки стирального порошка Доппелькопф… Через полчаса близнецы возвращаются домой. В безукоризненно чистых костюмах. Их встречает радостная мамаша. У нее — две головы и четыре руки.

…

Нашел вход в здание. Поднялся на седьмой этаж. Подошел к кабинету шефа. Там должен был собраться «наш сплоченный коллектив единомышленников для краткого представления нового креативного сотрудника и раздачи заказов».

Было ровно восемь часов утра и жарко как в Африке…

Как они меня примут?

Руки у меня подрагивали, как хвост у бездомной собаки.

Во рту набегала слюна, хотелось плюнуть…

В коридоре висело огромное зеркало. Бегло осмотрел себя.

Так… забыл погладить брюки. Подмышками рубашка промокла от пота. И еще немного — на спине. Галстук мятый. Сандалии нечистые. На носке правой ноги белеет дырка размером с центовую монетку.

Вытер лоб платком, прокашлялся, постучал и, не дожидаясь ответа, вошел в кабинет.

…

Вау! Не кабинет, а овальный зал…

С дорогим паркетом, хором и росписью на потолке. Херувимы, серафимы и целый сонм каких-то героев-силачей.

Гомоэротическая лепнина с копьями, знаменами и пушками…

В зале звучала музыка. Старая запись. «Чаттануга Чу-чу» в исполнении оркестра Гленна Миллера. Все присутствующие танцевали.

Сотрудники агентства и сам шеф оказались очень старыми людьми. Сильно за 80. Лысые или седовласые старцы в смокингах и жуткие напудренные старухи в бальных платьях. Шеф — во фраке и в черном цилиндре, обернутом атласной красной лентой. На ленте — золотая бляшка в форме мертвой головы. Многозначительно мне подмигнул и кивнул.

И последнее, самое удивительное — в кабинете находился средних размеров паровоз с пассажирским вагоном. Стоял на рельсах.

Паровоз то и дело гудел и сипло выпускал пар из своих механических легких. Казалось, что он кого-то ждет. Из его кабины выглядывал веселый негр-машинист. Сверкал белыми зубами и жевал жвачку.

И это — рекламное агентство? Тут я должен работать над рекламой стирального порошка? Подходящее место.

Поначалу остальные будущие мои коллеги меня не замечали, потом, очевидно, заметили. Но музыку не выключили, танцевать не перестали… знаками пригласили меня присоединиться.

Я вышел на середину зала, закрыл глаза и начал ритмично сдвигать колени влево и вправо… а потом попытался отбить чечетку. Не получилось. Чуть не упал из-за острой боли в лодыжке.

Танцевал и терзал себя мыслями.

Что я буду делать в этой компании, среди этих танцующих мумий, карточных королей и пиковых дам? Я, человек, которому опротивела жизнь. У меня нет никаких идей. Все давно прогорело. У меня болят суставы. На душе муторно. Мне омерзительна реклама. Противен весь этот меркантильный мир, катящийся в пропасть.

Может быть, лучше покончить с фарсом, достать потихоньку нож из кармана и перерезать себе горло? Красное пятно в середине зала и скрюченная лежащая фигура придадут ему драматическую завершенность.

Затем… о наваждение, о печаль…

Ко мне подошла высокая пожилая дама в железной зубчатой короне, с закрытым сиреневой вуалью лицом, взяла меня за руку и повела за собой.

Она увела меня в вагон.

За нами в вагон зашли и все остальные. Чинно расселись на деревянных сидениях. Отрешенно смотрели перед собой. Молчали. Перебирали пальцами четки.

Шеф в цилиндре снял со стены старомодный микрофон и проговорил в него несколько слов. Из динамиков прохрипело: «Следующая остановка — Чаттануга. Чаттануга, Теннеси. Время прибытия — между июнем и августом. Счастливой поездки, друзья! Как я вам завидую!»