Книга Наследник - Александр Прозоров

— Завершу, княже, — поклонился вербовщик.

Чрезвычайно довольный успехом, Ротгкхон стремительно вышел из дворца — и едва не врезался в Святогора, поджидающего его на крыльце.

«Быстро донесли…» — мелькнуло у него в голове, и он прижал ладонь к груди:

— Доброго тебе дня, княже!

— Ты, сказывают, меня у князя ноне купить пытался, иноземец? — чуть склонив голову набок, поинтересовался юный княжич.

— Ты не можешь назвать меня лжецом, Святогор, — развел руками Ротгкхон. — Тебе я говорил то же самое, что и князю. Цели своей ни от кого не скрываю.

— А разве я тебе не сказывал, что никуда из Мурома не уеду?! — рявкнул княжич. — Здесь родился, этой земле служить буду, здесь и чашу смертную из рук Мары выпью!

— Тише ты, княжич, люди же услышат! — резко приблизившись, шепнул ему на ухо Ротгкхон.

— А мне стыдиться нечего!

— Тише… — снова повторил вербовщик. — Али ты забыл, что от стола здешнего тебя всего одна смерть отделяет? Дружина тебя любит, ради тебя на все готова. Восемь сотен людей, привычных убивать и ничего не боящихся. Услышат, как ты хочешь здесь закрепиться, — могут и помочь… Случится с князем несчастье — вот ты и повелитель.

— Я не ищу смерти брата! — решительно, но теперь намного тише ответил Святогор.

— Тебя любят, чтут, титула княжеского тебе желают… — так же на ухо продолжил Ротгкхон. — А вдруг кто-то из твоих сотен захочет сделать тебе подарок? Вдруг кому-то из этого бесчисленного числа воинов взбредет, что ты вслух говоришь одно, а в душе жаждешь стола муромского? Ведь они желают тебе этого даже больше, чем ты сам! Коли Вышемира убьют, принять его место придется тебе. И стол муромский и позор великий. Ибо никто и никогда не поверит, что это случилось помимо твоей воли.

— Я этого не допущу!

— Как долго? Преданные князю бояре держат стражу у ворот и башен, не допуская туда дружину, караулят покои, следят за торгом, спроваживая твоих ратников в дальние дозоры. Ты полагаешь, этого никто не замечает? Воины уже сейчас смотрят друг на друга недобро. Случись большая ссора — чем она закончится? Кто возьмет верх: восемь сотен или одна? Уцелеет ли князь, устоишь ли ты перед соблазном?

— Устою!

— А устоят ли дружинники? — криво усмехнулся Ротгкхон. — И даже пусть так: случится чудо, и переворота не произойдет. Тогда тебе придется жить долгие, долгие годы в ожидании смерти брата. Видеть его ежедневно и знать, что он отделяет тебя от княжеского звания. Ловить себя на том, что желаешь ему погибели, и давить эту мысль в зародыше. И снова обнаруживать ее в своем разуме. Поверь мне, княже, такая жизнь очень быстро отравляет душу и выжигает сердце. И ты уже сам начнешь думать о ядах или несчастных случаях… Иначе брат может тебя и пережить.

— Я буду только рад! — опять повысил голос младший княжич.

Ротгкхон обратил внимание, что во дворе детинца многие воины присматриваются и прислушиваются к их беседе, повернулся и громко спросил:

— Разве двойное жалованье не будет достойной платой в дальнем походе? — Некоторые дружинники ответили с одобрением, вербовщик вернулся к княжичу: — Вот видишь?

— Ты о чем?

— Жизнь, которая тебя ждет здесь, будет хуже изгнания. Ты не воевода, ты князь! Ты должен искать славы, идти от победы к победе, твои сотни должны кричать тебе здравицы и закатывать пиры в твою честь. Сидеть в норе долгие годы и смиренно ждать смерти брата — это не для тебя. Настанет миг, когда ты сломаешься… Всего один миг слабости, всего одна ошибка, неудачно сказанное слово, соскользнувший с языка намек — и все. Позор на долгие века и никакой радости от удачи.

— И поэтому я должен стать слугой, Лесослав? Ты ведь зовешь меня в слуги, а не в князья!

— Ты и так служишь, княже, — напомнил Ротгкхон. — Земле русской служишь, городу своему, люду простому. И, кстати, брату своему тоже. Князю. Я предлагаю тебе более высокое звание. Ты будешь служить Сварогу. Самому Сварогу. Поможешь ему в великой битве, благодаря которой весь ваш мир зеленеет и расцветает, и с небес на него еще не течет огонь и не спускаются демоны.

— Это совсем другое!

— Служить Сварогу хуже, нежели малому уголку сотворенной им земли? Ты, должно быть, шутишь, княже? Или… Или думаешь, что мы с князем затеяли обманом спровадить тебя как можно дальше? Боишься менять привычную жизнь на неизвестность? Не сомневайся, княже. Имея восемьсот мечей за спиной, ты можешь не опасаться, что тебя тайком задушат в темном лесу. Я заплачу задаток, который при обмане останется у вас. Соглашайся, княже. Ты даже не представляешь, сколь невероятное и удивительное приключение тебя ждет!

— Как я могу быть уверен, что ты зовешь меня на сторону великого Сварога, а не сил Чернобога?

— Нигде и никогда я не попрошу тебя поступать супротив твоей чести и совести. Своей совести ты доверяешь, княже?

— Зело странно сие, иноземец, — развернулся Святогор и оперся локтями на перила. — Где это слыхано, чтобы боги призывали смертных на свои битвы?

— Я бы предпочел скрыть это, княже. Но то, что вам придется увидеть на нижних небесах, все равно выдаст меня с головой. Это мир колдовства, чудовищ и духов. Причем большинство из них не просто дружелюбны. Они будут нуждаться в вашей защите.

— Ты так говоришь со мной, сотник, словно я согласился, — покачал головой Святогор. — Ты ошибаешься. Я не брошу отчую землю ради золота и неведомых чудес.

— Ты вернешься. И дружина вернется. С великолепной броней из драконьего волоса, с мечами из неодолимого железа и полными карманами золота. Двойное жалованье — это ведь хорошая цена, Святогор?

Княжич цыкнул зубом, но не выдержал:

— Гривна в год каждому, десять — сотникам, и вира семье погибшего — по десять за воина и сто за сотника! И не думай, что я согласен! Я о дружине беспокоюсь, — развернулся он.

Вербовщик и Святогор встретились глазами, и оба поняли, что это ложь. Княжич никогда не сможет отделить себя от дружины, равно как дружина вряд ли решится уйти без него. А ведь воины, питаясь искусно подогретыми Лесославом слухами и надеждами, поголовно грезили обещанными им невероятными доспехами и оружием.

— Гривна каждому, десять сотнику, — кивнул Ротгкхон. — Половина сего в задаток. Договорились.

— Мне нужно подумать! — оттолкнулся от перил княжич и ушел во дворец.

— Итого, — сжал кулак вербовщик и стал разгибать пальцы по одному: — Дружина согласна, только крикни, князь согласен, духовник согласен, Святогор почти дозрел. Осталось дождаться шумного дня, прилюдно бить челом князю, звать дружину, а когда она согласится, благословения от волхва попросить. Тут-то княжич сломается обязательно, он и так на одном упрямстве отнекивается. Интересно, старый волхв согласится, или Избора придется просить? Заверну-ка я к нему…

Радогоста в святилище не оказалось. Как ответил юный волховенок лет десяти — за старцем из детинца вестник прибегал, к князю увел. Зачем — Лесослав знал куда лучше ученика жрецов. Он поклонился Велесу, поблагодарив за помощь в своем важном деле, и отправился домой, с каждым шагов все яснее вспоминая зеленые глаза Зимавы, ее губы и горячее гибкое тело… Вскоре все мысли о делах окончательно вылетели из его головы, и он уже буквально дрожал в ожидании встречи.