Книга Бывший муж моей мачехи - Альма Либрем

— Похожа? — удивилась я. — Внешне — да, конечно.

— Ну, внешне — это ерунда, — покачал головой Лавров. — Можно быть копией человека, но при этом внутри — совершенно другим. Нет, вы с ней внутренне похожи. Как две капли воды. Ты такая же солнечная, как и она.

— Мне кажется, — вздохнула я, — я уже немного погасла.

Олег отрицательно покачал головой.

— Ну куда погасла? Ты же ещё совсем молодая девушка, — усмехнулся он. — Тебе двадцать лет, Стася. Ты просто немного разочаровалась в мужчинах.

— И это мне говоришь ты?

Лавров скривился.

— Ну а много у тебя хороших примеров перед глазами? Я ведь тоже разочаровался, и вон они — последствия. Трус, который не может позвонить любимой девушке, потому что думает, что она просто решила уйти. Но через это можно переступить, Стася.

Я задумалась. В самом деле, никаких нормальных примеров перед глазами у меня никогда и не было. Папенька, который та ещё сволочь, а к женам относится, будто к мебели — точно не тот, на кого надо обращать внимание. Анатолия Игоревича я почти не знала как мужчину, понимала только, что маме с ним будет хорошо, но это маме, не брать же мне с неё пример и искать себе врача за пятьдесят. Мне для этого немного мало лет.

Олег, у которого в жизни одна большая любовь, оставившая в сердце яму размером с лунные моря, и я — так, сбоку. Трус, как он сам себя со смехом называет — ну разве же не правда?

И ещё один, Алекс. Сумасшедший игрок в пассивном поиске, потому что по его мнению богини обычно падают с небес, а не играют в карты в клубах, сопровождая толстопузых идиотов… Отличная выборка, как раз такая, чтобы можно было влюбиться, мозгами поехать. Аж смешно, честное слово. И с кого брать пример? Где искать правильную модель отношений, чтобы как-то перенести это на собственную жизнь?

— Ты не хочешь ещё раз попробовать нормальные отношения? — вдруг спросил Олег.

— Мы ж с тобой уже два с половиной месяца пробуем, — вздохнула я. — Неужели тебе этого мало?

Он покачал головой.

— Не сыграть в нормальные отношения, а в самом деле их построить, — возразил он. — Дай мне шанс, Стася. Просто дай мне шанс.

Он уже однажды просил дать ему шанс, когда уговаривал меня отпустить ситуацию, расслабиться, не донимать себя бесконечными придирками и не загонять саму себя в гроб. Я тогда послушалась, и, что же, это было удачным экспериментом. У нас с Олегом получилось как-то очень просто и очень странно; быть вместе и в тот же момент по-отдельности. Я вымела из дома всё, что напоминало о Викки, за исключением её бывшего мужа, и всё никак не решалась сказать ему, чтобы тоже выметался вон.

Даже моё "ненавижу" больше не звучало в тех интонациях, в которых оно было достаточно убедительным. Я повторяла это святое слово про себя, но очень редко, только тогда, когда пыталась напомнить, что надо оставаться в своем уме, не терять голову. А голова с таким удовольствием терялась, что мне просто-таки хотелось иногда взвыть.

Я не давала себе расслабиться.

Сейчас же, глядя Олегу в глаза, я обнаружила неожиданно для себя самой, что простила его. Просто так взяла и простила. Вроде бы и пыталась ещё ненавидеть, так, по остаточному принципу, но он последние два с половиной месяца пытался доказать мне, что будет со мной. Что случившееся расставание — глупая ошибка…

Я хотела попросить, чтобы он поклялся, что никогда меня не оставит, но даже это не давало никаких гарантий. Вместо этого просто смотрела ему в глаза и ждала, пока мужчина что — то сделает или что-то скажет. В конце концов, это в его интересах — убедить-меня таки в искренности собственных намерений. Я ведь в самом деле хочу поверить!

Он молчал. Только молча опустил мне руки на плечи и изучал внимательным взглядом лицо, как будто пытался запечатлеть его в своей памяти.

Я впервые позволила себе заметить, что он всё-таки красивый. И такой. такой легкий в общении. Я даже не чувствовала нашей разницы в возрасте, а ведь двенадцать лет — это не шутки!

Но её как будто не существует.

— Зачем ты это делаешь? — спросила я наконец-то полушепотом, подумав, что поймала тот момент, когда могу надеяться на единение с ним.

Как ответит, так и будет правдой. Я загадала это себе, будто бы заклинание под нос прошептала, и чувствовала, как сердце пропустило удар в ожидании произнесенных Олегом слов.

Наверное, он скажет мне сейчас, что это всё только ради ребенка, и я поверю. Или даже без "только", он просто расскажет о том, как мечтал о наследнике. Как Викки растерзала его сердце несуществующим ребенком, а я, получается, склеила — ведь в самом деле носила под сердцем нашего ребенка. Мы даже слышали, как бьется его сердце, когда вместе ходили на УЗИ.

— Потому что я люблю тебя.

Я вздрогнула. Прозвучало, словно выстрел, резко, внезапно, прогрохотало где-то над ухом, и я вскинула голову, потрясенно глядя на Олега, всматриваясь в его лицо и дожидаясь, пока он скажет, что всего лишь пошутил.

Но Лавров не спешил забирать свои слова назад. Наоборот, на его губах сияла такая счастливая улыбка, словно он несколько месяцев консервировал в себе эту правду, а теперь разрешил ей вырваться на свободу.

— Что? — переспросила я, как будто мне послышалось. Я почти поверила, что придумала себе это, и быстро-быстро моргала, всматриваясь в его лицо. — Что ты сказал?

— Я делаю это, потому что я тебя люблю, — твердо произнес Лавров. — Я хочу, чтобы ты была счастлива. По-настоящему счастлива. А не просто притворялась такой, — прозвучало достаточно вдохновленно. — Хочу, чтобы ты позволила себе расслабиться и просто наслаждаться жизнью. И да, мне хотелось бы занимать в этой жизни место, а не оставаться всё время в соседней комнате.

— Ты серьезно это сейчас?

— А похож на склонного шутить человека?

Я нахмурилась. Вроде бы нет, и мне показалось, что Олег говорил правду. Был искренен. Да что там, я так ужасно хотела ему поверить, что даже забыла об осторожности, какой бы необходимой она ни казалась прежде. Я так устала от своей игры в ненависть, что была готова поклясться ему в любви… Прямо сейчас.

Но слова так и не сорвались с моего языка. Вместо этого я привстала на цыпочки и потянулась к губам Олега, коснулась их легким, ненавязчивым поцелуем, который, казалось бы, совсем ничего не означал — только короткую благодарность за признание и за то, что он всё-таки не сдался.

Я отстранилась, но лишь на секунду. Мужчина не дал мне уйти далеко, сгреб в охапку и вернул поцелуй, только уже другой, не вкрадчивый, мягкий и будто пробный, а настоящий, страстный, чуть горький, с привкусом долгого ожидания, на которое мы друг друга обрекли сами своими глупостями.

Я обвила его шею руками, прижалась к Олегу всем телом и, кажется, попыталась передать следующим поцелуем, что согласна — согласна с тем, что пора уже устанавливать друг для друга рамки, достаточно мучить друг друга, заставлять страдать. Мы наслаждались тем, что были достаточно близко, и больше никто не мог нарушить наше единение.