Книга Князь ночи - Жюльетта Бенцони

Около одиннадцати часов она, как и в предыдущие вечера, слышала приглушенный голос арфы: маркиз услаждал свое одиночество музыкой. Но почти тотчас в заколоченной комнате возобновилась какая-то возня, стук, царапанье. Они неожиданно раздались очень близко… Шум был так отчетлив, что, стряхнув с себя мрачную сосредоточенность, Гортензия быстро подошла к стене; она хотела было приложить к ней ухо, но не успела: оттуда вывалился большой камень и подкатился к ее ногам.

– Помоги мне, – повелительно произнес голос Жана. – Нужно увеличить отверстие…

Она была так потрясена, что опустилась на колени, но тут упал второй камень. Ее замешательство длилось лишь миг. Она быстро вскочила и обеими руками начала расшатывать края пролома… Впрочем, оказалось достаточно вынуть еще два камня, и образовалась вполне внушительная брешь.

– Ты уже одета? – заметил Жан, вытирая лоб рукавом. – Это великолепно. Возьми плащ, деньги, если они есть, и все дорогие тебе вещи. Передай их мне и перебирайся сюда.

Бросить в маленькую сумку несколько драгоценностей, довольно увесистый кошелек и немногочисленные безделушки, оставшиеся от матери, было делом мгновенным. Сумка полетела в пролом, за ней последовали широкий грубый плащ с капюшоном, в котором Гортензия ходила зимой, и сама пленница.

Со счастливым вздохом она рухнула в объятия Жана, но он одарил ее лишь торопливым поцелуем.

– Надо спешить. Времени у нас в обрез.

– Как ты узнал?

– От Годивеллы. Ее удалили из замка, и она поняла, что здесь замышляется новое преступление. Ей удалось послать ко мне Пьерроне. А теперь идем.

Арфа еще звучала, но ее звуки затихли. Музыкальная пьеса близилась к концу. Тем не менее, невзирая на спешку, Гортензия не могла не окинуть беглым взглядом комнату, где умерла ее тетка. У подножия отверстия, пробитого Жаном, громоздился всяческий мусор: все, что он выломал из стены, затратив, вероятно, не так мало времени. В остальном ее глаз выхватил из тьмы лишь обрывки ткани и обломки полусожженной мебели – следы пожара, который свирепствовал здесь когда-то и уничтожил останки Мари де Лозарг. Но Жан не позволил Гортензии задерживаться надолго. Взяв ее за руку, он увлек ее к молельне, расположенной в угловой башне, и подтолкнул к узенькой лестнице, пробитой в одной из стен. На ступеньке лежал потайной фонарь, и Жан поднял его, чтобы помочь ей спуститься…

Гортензии показалось, что лестница неимоверно длинна. Она походила на бесконечный винт, вгрызшийся в землю до самой ее сердцевины. Но вот ее нога ступила в узкий подземный ход, обмазанный глиной, конец которого терялся во тьме.

– Куда мы идем? – шепотом спросила она.

– Эта галерея выходит к склепу часовни. После смерти маркизы ее наглухо замуровали, и не без причин: именно по ней убийца добрался до комнаты, чтобы устроить пожар и погубить несчастную, усыпленную каким-то снадобьем. Старый аббат Кейроль все это обнаружил и предал маркиза анафеме. Тот отомстил, изгнав капеллана и закрыв часовню… А теперь слушай: у часовни тебя ожидает лошадь. Ты достаточно оправилась, чтобы ехать верхом?..

– Да, но…

– Молчи! Надо спешить. Отправляйся в Шод-Эг, к доктору Бремону. Он тебя ждет… Оттуда он сопроводит тебя в Родез, где ты сядешь в дилижанс до Каора. В Каоре наймешь почтовую карету до Тулузы, чтобы оттуда попасть в Париж. Придется сделать довольно большой крюк, но, когда тебя будут разыскивать, прежде всего кинутся в Сен-Флюр и на Клермонскую дорогу…

Они достигли склепа, где Жан отыскал ружье, укрытое в трещине между камнями. Лесной отшельник казался объятым такой яростью и его рука так сильно сжимала пальцы Гортензии, что ей стало больно. Она мягко, но решительно высвободила занемевшую кисть:

– Без сына я никуда не поеду. Он отнял его у меня…

– Знаю, но у нас нет времени его искать. К тому же за него бояться нечего. А вот что касается тебя, Годивелла уверена, что маркиз хочет тебя убить…

– Он как раз собирался это сделать! О Жан, он знает о нас с тобой все… И… он предложил мне гнусную сделку, обещая в обмен на нее сохранить мне жизнь.

– Стать его любовницей?

– Ты знал?..

– Нет… Нет, клянусь спасением собственной души! Но от этого человека можно ожидать всего! А за ребенка не опасайся. Я позабочусь о нем. Ведь это мой сын?

– Он наш сын! О Жан, зачем отсылать меня так далеко от вас обоих? Неужели мне нельзя спрятаться где-нибудь в этих краях?

– Здесь тебе не найти надежного укрытия. В Париже это сделать легче… Там ты дома.

– Теперь это не так. Маркизу не составит никакого труда меня изловить. И король на его стороне…

– Все верно, но, быть может, королю недолго еще сидеть на троне. Везде, как поговаривают, зреет возмущение. Восстание может вспыхнуть через неделю, завтра, сегодня вечером…

Внезапно он сжал ее в объятиях так сильно, что она чуть не лишилась чувств.

– Послушай меня, любовь моя: надо бежать. Клянусь счастьем, которое ты мне подарила, я верну тебе твоего ребенка. Но умоляю, беги отсюда!

Он осыпал все ее лицо торопливыми поцелуями, потом резко оторвал от себя и снова взял за руку. Но вместо того, чтобы подниматься по лестнице, ведшей в часовню, Жан отодвинул одну из старинных надгробных плит, примыкавших к дальней стене склепа. За ней обнаружился узкий лаз.

– А вот произведение моих рук, – неожиданно весело заметил он. – Теперь эта старинная могила ведет к пещерке в скале за часовней. Лаз прорыл я. Он очень удобен: благодаря ему я однажды доставил удовольствие одной девочке, звоня в колокол так, чтобы никто меня не видал…

– Так это был ты?

– А то кто же? Ты разве не догадывалась?..

– Мне казалось, что догадываюсь, но в замке поднялся такой переполох…

– Он развеселил меня еще больше… Тссс! Мы пришли!

Они очутились на краю узкой расщелины, скрытой кустарником; Жан заставил Гортензию присесть на корточки…

– Лошадь там, она скрыта терновником, мы только чуть-чуть подождем, чтобы убедиться, что все спокойно…

Он приподнялся, стараясь не задеть ни сучка, и огляделся. Гортензия сделала то же самое и увидела прямо перед собой замок, четко вырисовывавшийся при свете весенней луны, величественный и зловещий…

– Время пришло! – прошептал Жан.

Он хотел помочь Гортензии выбраться из расщелины, но она вцепилась в него, удерживая под прикрытием кустов.

– Мы действительно расстаемся, Жан? Это прощание?

– Мы уже распрощались друг с другом, Гортензия. Тебе надобно идти своей дорогой. Если она случайно вновь пересеклась с моей, все равно дальше наши пути разойдутся. Отправляйся с миром, без боязни за сына… Если буду жив, я верну его тебе. Я еще меньше, чем ты, хочу, чтобы он окончил свои дни в этой проклятой башне.

– Но я люблю тебя… О Жан, я так люблю тебя!..