Книга Игра не на жизнь. Проходная пешка - Наталия Курсанина

— …у меня нет этому объяснений!

— Думай, о чем говоришь!

— А что ты хочешь? Это первый случай в маго-медицинской практике! Человек по сути труп, у него нет ни одного целого органа, почти все кости поломаны или раздроблены! Да от такой потери крови уже умирают! Что ты от меня хочешь?! Маги не всесильны! Я не знаю, как он живет! Не зна-ю!

— Долго еще будет твое обезболивающее заклятье действовать?

— Я могу поддерживать его еще сутки. А дальше? Отрастить конечности я не смогу. Он даже пить не сможет — в животе дырка с мой кулак!

— А король? Что приказал король?

— Дать яд…

— И?

— Он жив… и будет жить. Я не знаю, что его держит, но для него это непрекращающиеся муки… Жестоко оставлять его жить таким.

Дальше я не слушала. Не могла. Убежала.

В своем шатре я дала волю слезам.

~~~

«Отпусти…»

Сквозь туман забытья всплывает лицо порученца.

«Отпусти…»

Нормальное, человеческое лицо. Такое, каким я его видела в последний раз в крепости.

«Отпусти…»

Он просит, лицо расплывается и складывается в маску из мяса и крови.

— Нет! — я вскакиваю и сжимаю голову руками. — Нет… Не хочу.

Это несправедливо! Это неправильно! За все надо платить — за любое действие, за любую мысль, даже за любую просьбу. Я попросила Изначального: «Жизнь Рандиру!» — и он дал. Буквально. Жизнь. «Люби — и она никогда не порвется». Бескрайняя нить. Безжалостная шутка. Ломаются стереотипы Добра и Зла, Милосердия и Жестокости — что есть что? Отказаться от любви и порвать ту единственную нить, которая держит Рандира на этом свете, или убить свою любовь и отпустить его душу в чертоги Смерти. Что здесь Добро, а что здесь Зло? Любовь — это Добро? Убить — это Зло? И что такое настоящая жестокость? Заставлять его жить и каждый час, каждый день чувствовать его терпеливый, выпрашивающий, унижающийся взгляд — опусти? Терпеливый настолько, насколько можно ежесекундно выдерживать эту боль — боль моей любви.

Огонь можно тушить по-разному. Вылить ведро воды — резко, чтобы пошел пар и вода с огнем уничтожили друг друга. Или можно засыпать песком. Песок смешается с пеплом, и их выдует ветер. А можно убирать дрова. Когда огню нечем питаться, он сам угасает. Медленно. Беспощадно. Сам по себе.

Если у любви забрать все воспоминания — одно за другим стирая их в памяти — в конце не останется даже угольков. Ведь надо не только разлюбить, но и поверить в это. Нити, идущие от сердца, рвутся только с кровью. И та, последняя, единственная наша ночь, ставшая началом и концом, умирает, осыпаясь пеплом в душе — не было ее… Его глаза цвета штормового моря — забыть. Его крепкое тело в моих объятьях — сон. Моя любовь — это только воздушные замки, они растворяются под злыми лучами солнца, оставляя после себя только горечь и холод.

Возле шатра бессменный Тауэр. Я смотрю в его глаза долго-долго. Пока он не видит на дне моих зрачков холодную решимость. А потом мы вместе становимся возле кровати. У изголовья.

— Прощай, мой брат. Спасибо тебе за жизнь, — говорит Тауэр.

— Прощай, мой возлюбленный. Я отпускаю тебя, — говорю я.

— Спасибо, — шепчет Рандир. — Я люблю тебя, Ника.

Я киваю и одним движением — пока не передумала, пока сердце стянуто железными цепями воли — вонзаю ему в грудь кинжал. Рвутся звенящие нити, идущие от сердца к сердцу, больно бьет отдача — но это уже неважно. Там, внутри сердца, нет ничего — холод и пустота. Разве может болеть пепел?

Тауэр держит меня за плечи, наверное, ожидая слез и очередной истерики. Извини, Тауэр, не в этот раз. Все, что могло во мне плакать, умерло, сгорело, заморозилось ледяным дыханием доброты. Глупая игровая шутка «Доброта измеряется количеством трупов» оказалась совсем не шуткой. Я добрая — я очень добрая. Я не могу быть другой.

Ты знаешь, как словарь толкует слово «смерть»?

«Естественный процесс дряхленья тела».

Вот почему я тороплюсь успеть

Себя не пожалеть во имя дела.[7]

Эпилог

Рандира похоронили возле замка, в отличие от короля, которого закрыли в магический гроб и отправили в столицу. Тишин ждал прибытия дополнительных войск, готовясь к большой войне. Тахл-элары подписали договор с людьми — первый за всю историю, они чувствовали себя обязанными человеческой женщине, а я верила, что в альдарах следующего поколения будет маленькая капелька человеческого духа. Ордынцы, которым выделили для поселения земли Уфаля, принесли вассальную клятву Тальину Четвертому и готовились теперь защищать новую родину со всей своей необузданностью. Ну и грэць им! Этим Тишин решил сразу две проблемы — заселил пустующие после набега земли и привел Уфаль к вассальной зависимости, что с прошлыми обитателями не получалось. Граф Улетов матерно шипел на такое соседство, но от предложения перебраться за перевал в королевство отказался категорически. Зная нелюбовь бывшего майора к магии и наблюдая у ордынцев такое же к ней отношение, можно было ждать в ближайшем будущем объявления территории западнее гор безмагической зоной. Но пока Улетову придется потерпеть магов — король Тальин решил устроить небольшую локальную войну в этом регионе. Самое интересное, что Совет альдаров поддержал его в этом вопросе — видно, ур-хаи их тоже хорошо достали.

Об альдарах… В их Совете произошли большие перемены. В основном они касались роли Жречества в политической системе власти. И, кажется, Жречество проиграло. Скайль-т-тэйли подчинились другим Родам, их гордыне пришел конец. Правильно — нечего было устраивать игры с Изначальным за спиной у своих же. Предательства и убийства Высших им никто не простил. Тем более что из Высших у альдаров остались только двое, и те из рода кор-эверов. Нужно ли говорить, что Тауэр так и не вернулся в Род? И не вернется. Мало того, Тауэр поклялся после победы над ур-хаями остаться с Улетовым. А это значит, он не сможет больше никогда применить свою магию. Но это его решение. По-моему, Тауэр просто боится своей силы и всячески хочет от нее избавиться, а если не избавиться, то хотя бы ограничить в применении. Самое лучшее сдерживание — это находиться рядом с графом. Улетов не возражал. Кажется, ему самому хотелось, чтобы Тауэр остался — то ли в качестве приемного сына, то ли в качестве друга — поди разбери этих мужиков.

Фабис, вот уж никогда бы не подумала, попросил руки Танюхи, дочки графа. И получил. Умеет же мужик строить карьеру! Во всей этой суете с подготовкой к войне, прибытием еще одной армии, суматохой, центром которой стала крепость, я чувствовала себя ненужной песчинкой в буре ветров. Конечно, меня одну не оставляли ни на минуту, но, даже находясь рядом с королем на Совете или в кругу друзей, все не могла избавиться от чувства ненужности. Я была здесь лишняя, чужая. В мире, который подарил и забрал у меня самое ценное. Перевернувший меня и заставивший по-другому смотреть на все, что меня окружало. И этот мир, этот замок, эти люди были непростительно близки. Они знали мою боль, и от этого хотелось уйти от них подальше. От их слов, взглядов, жалости. От себя.