Книга В сердце моем навсегда - Джо Гудмэн

— Никогда этого не говорил.

Мэгги начала было спорить, но внезапно широко зевнула, потеряв запал.

— Пора спать, — сказал Коннор, снимая рубашку. Он совсем погасил лампу и заполз на матрац. Зашуршала солома. Мэгги закончила переодеваться в ночную сорочку и последовала за ним. Повернулась на бок, подтянув колени и приняв позу, удобную при беременности. Когда Коннор свернулся рядом, приспособившись к контурам ее тела, она не оттолкнула его. Его грудь и ногн служили желанной опорой ее спине и бедрам.

— Чай уже разлит на дозы, — сказала она ему, подавляя очередной зевок. — Можешь давать его Дансеру холодным каждые четыре часа. Он на столе рядом с ним.

— Я позабочусь об этом.

— Не сломай ногу, когда будешь спускаться и подниматься по лестнице.

Он хихикнул, и ее волосы шевельнулись от его дыхания.

— Ты и правда любишь командовать. — Он заявил это с нежностью в голосе.

— Утром я никуда с тобой не поеду.

На этот раз Коннор не ответил. Обнял ее рукой и закрыл глаза. Почувствовал, как она напряглась, потом расслабилась. Через несколько минут оба уже погрузились в приятные сновидения.

На следующий день около полудня Мэгги ехала верхом в направлении ранчо «Дабл Эйч». Она не совсем понимала, как это получилось. Лучшим из объяснений, которые пришли ей в голову, было то, что Коннор Холидей просто не принимал никаких возражений. Все утро он предпочитал ее игнорировать, а не спорить. Паковал припасы и одежду, грузил их на мула Дансера и на коней. Поскольку у них не было повозки для Дансера, он соорудил индейскую волокушу и привязал ее к лошади старателя, Дансер, прикованный к постели, все время просил Мэгги принести ему ружье, чтобы застрелить этого ублюдка. Она заметила, что Коннор изредка следил за ней уголком глаза, на тот случай, если ее одолеет искушение внять просьбам Дансера. Были мгновения, когда ей казалось, что он получил бы по заслугам.

Мэгги полагала, что могла бы категорически отказаться уезжать, но властное поведение Коннора лишало такой поступок смысла. Упаковав все вещи, он поднял на руки Дансера и перенес его на волокушу. У Мэгги, если она действительно собиралась ухаживать за старателем, пока у него не заживет нога, не оставалось выбора, как только следовать за ним. Другим поводом остаться могли быть ее травы и лекарства, но Коннор осторожно упаковал все горшочки и бутылочки, которые она собрала и приготовила с помощью Дансера. Он даже сходил в сад и нарвал свежих растений. Коннор обещал прислать одного из своих рабочих на следующий день, чтобы забрать те вещи, которые они не смогли взять с собой. Мэгги отметила, что он очень хорошо все спланировал, и упомянула об этом несколько раз. Коннор отметил, что ее комплименты не так приятны, как подозрительны. Он ответил на них загадочной улыбкой, которая соответствовала его мрачному и отчужденному выражению лица.

Они направились вдоль ручья на север, поворачивая налево на каждой развилке. Коннор часто делал остановки, как для удобства Мэгги, так и ради Дансера. и двигался медленно. Хотя он и сказал, что хотел бы добраться до ранчо к полудню, Мэгги понимала, что он воспользовался этим предлогом, чтобы поторопить их. Она понимала, что они с Дансером нуждаются в отдыхе. Во всем остальном, думала Мэгги, ее муж подходил к путешествию с той же целеустремленностью, с которой, наверное, перегонял скот.

Было уже далеко за полдень, когда они подъехали к долине. Здесь он придержал коня и подождал, пока подъедет Мэгги. Он ничего не сказал. По виду ранчо она должна была дать ему высокую или низкую оценку.

Мэгги ничего не ждала от «Дабл Эйч». Она не предполагала когда-нибудь его увидеть и, по правде сказать, избегала думать о нем. Теперь, стоя у въезда в долину, она поняла: что бы она ни вообразила, это не могло в достаточной степени передать великолепия открывшегося перед ней вида. У нее просто дух захватило.

Цвета земли были насыщенными, цвета неба — яркими. Все оттенки зеленого: изумрудный, нефритовый, темной хвои — менялись местами и сливались воедино, когда ветер гнал тени по склонам гор. Единственными цветами неба были белый и голубой. Ни в легких облаках, ни на горизонте не было ни малейшего оттенка серого цвета. В отдалении виднелись острые пики гор, белые шапки которых сверкали на солнце. Там, где река становилась шире и вода бежала по камням и стволам упавших деревьев, во все стороны разлетались алмазные брызги.

Дом расположился на земле так, словно и сам был частью земли. Он не поднимался величаво вверх, как окружающие горы, а приникал к земле каменным цоколем и деревянными стенами из сосны. Коровы и лошади свободно выходили из кораля и бродили по всей долине. Всадник, едущий по западному краю, заметил их и помахал рукой. Коннор поднял руку в ответ.

— Это Люк, — сказал он Мэгги. Она не слышала его.

— Совсем не похоже на дом Дансера, — произнесла она с благоговением в голосе.

Коннор улыбнулся, но ей ответил сам Дансер:

— Черт возьми, милая, да у Коннора уборная больше моей хижины.

Это было преувеличением, но, исходя из того, что увидела Мэгги, не слишком большим.

— Это все твое? — спросила она Коннора.

— Теперь мое, ответил он, в его голосе смешались удовлетворение и гордость. — Мой дед приехал сюда, когда Пайк занимался разведкой перед покупкой Луизианы в 1906-м. Он был самым молодым в экспедиции. Откололся от них и женился на одной из индейских девушек племени, которое служило им проводниками, и, не слушая ничьих советов, решил сделать долину своим домом. Большую часть того, что они узнали о ведении хозяйства на ранчо, сообщила им бабушка. Они отловили диких лошадей в каньонах, что положило начало их стаду. Выращивали для себя овощи и зерно и менялись припасами с индейцами. Для того, что они производили, не было рынка. Он занимался этим потому, что это доставляло ему удовольствие, так он говорил и думал, что когда-нибудь цивилизация снова догонит его и он будет готов к этому.

Коннор обвел рукой долину.

— Он оставался здесь и через сорок лет, когда пришел Фремонт, чтобы составить карту этой территории. Бабушка к тому времени уже умерла, но с ним были три сына и дочь, которые помогали на ранчо.

Мэгги проделала в уме подсчеты.

— Твои отец входил в групру Фремонта?

Коннор кивнул:

— Мои дяди уехали, когда экспедиция Фремонта двинулась дальше, а Раштон остался. Он женился на маме в тот же год, а через несколько лет родился я.

— Примерно в то же время, когда в Калифорнии нашли золото.

— Правильно. — Его улыбка стала шире. — Тогда цивилизация не совсем догнала старого Сэма Харта, но точно прошла через эти места. Эта земля оказалась одним из лучших путей через Парк-Рейндж.

— И поэтому Ренни так заинтересовалась ею для Северо-Восточной железной дороги.

Дансер хрюкнул, привлекая к себе внимание:

— У вас вся жизнь впереди, успеете наговориться о семейной истории. А что до меня, то будь я проклят, если не устал тащиться на этой волокуше за плохо воспитанной лошадью, которая через каждые двадцать шагов хлещет меня по лицу своим хвостом. Я даже не вижу, о чем вы там говорите, вижу только, где мы стоим. А это не то же самое, — проворчал он. — Совсем не то же самое.