Книга Девятьсот восемьдесят восьмой - Роман Казимирский

— И этого я тоже сделать не могу, — старец с таким явным сожалением поцокал языком, что мужчине стало не по себе. — Видишь ли, моя ученица то ли по доброте душевной, то ли по глупости, наделила тебя силой, о которой ты даже не догадываешься. Но не радуйся раньше времени — человек не способен воспользоваться ей в полной мере, иначе он просто сгорел бы в одно мгновение. Но одно преимущество у тебя есть, с этим ничего не поделаешь.

— И какое же? — спросил Марсель, затаив дыхание — старец был чересчур разговорчивым, и это казалось странным.

— В тебе есть частичка каждого из нас, — металлическим голосом заявил Ведагор. — Убьем тебя — навредим себе. Это хитрый ход, даже мудрый, и я не могу представить, как Лада додумалась до него.

— Может быть, это не она? — предположил историк, глядя прямо в глаза собеседнику. — Может быть, это ты?

— Я?! — волхв внезапно так раскатисто расхохотался, что с соседнего дерева спорхнула какая-то большая темная птица и, хлопая крыльями, улетела. — Никогда не поверю в такую байку. Впрочем, этот мир полон загадок. Кто знает? Возможно, и я причастен к твоей истории. Но сейчас я не вижу смысла в подобной глупости и поэтому расскажу тебе о том, как все будет.

— Даже так? — Марсель приподнял брови, но его собеседник никак не отреагировал на это.

— Именно так. Подумай сам. Ты ведь не глупый человек и должен понимать, что дар, преподнесенный тебе Ладой, не распространяется на твоих друзей. Один ты в любом случае ничего не сможешь поделать с нами, а вот я — я могу. Если ты решишь и дальше строить мне козни, я убью каждого, кто тебе дорог. Когда они закончатся, я примусь за их друзей, родственников и просто знакомых. В конце концов, люди начнут сторониться тебя, потому что станут считать предвестником смерти. Наступит день, когда ты и сам захочешь закончить все это, но не сможешь…

— Почему? — насторожился Марсель, старавшийся не пропустить ни единого слова.

— Разве Лада не сказала тебе? — волхв смерил собеседника испытывающим взглядом и, не заметив попытки обвести его вокруг пальца, удивленно рассмеялся. — Ну, плутовка! Я и не подозревал в ней такого великолепного чувства юмора.

— Да говори уже, не томи! — вышел из себя мужчина.

— Ты бессмертен, дурень, — насмешливым тоном выдал Ведагор. — Моя ученица заразила тебя неспособностью умереть. Возможно, где-то в этом мире и существует способ убить тебя, но мне о нем не известно.

— Не может быть… — пробормотал Марсель, опускаясь на траву.

Новость, которую ему сообщил волхв, конечно, не была чем-то ужасным — напротив, о таком можно было только мечтать. Но дело было в том, что Марсель никогда не был мечтателем. Он верил в то, что во всем должно быть равновесие, и поэтому планировал провести свою жизнь так, как получится, а потом благополучно состариться и умереть. Да, конечно, ему, как и всем остальным людям, было немного страшно оттого, что никто не мог гарантировать ему жизнь после смерти, но он видел в этом даже какой-то тайный посыл, который ему еще предстояло разгадать. И вот теперь все это исчезло. Заметив, какое неожиданное впечатление произвели его слова на мужчину, Ведагор удивился:

— Я вижу, ты не рад. Отчего? Разве это не то, чего должен желать каждый человек?

— Возможно, — растерянно пробормотал Марсель, — но я не каждый.

— Я уже это понял.

Жрец больше не смотрел на своего собеседника сверху вниз — реакция ученого показалась ему достойной уважения. Однако Ведагор не стал говорить ему об этом и вместо этого кивнул в сторону кувшина.

— Освежись, тебе это необходимо.

— Может быть, и так, — отозвался историк, продолжая сидеть. — Но слишком уж он тяжел для меня.

— Что ж, — пожал плечами волхв, решив, что настал подходящий момент для того чтобы попытаться наладить отношения с этим гордым человеком, насколько это вообще было возможно, — я могу помочь. Думаю, ты не станешь…

Говоря это, жрец протянул руку и ухватился за ручку сосуда, но тут же отпрянул и закричал от боли. Испугавшись, Марсель тут же очнулся от своих грез и моментально вскочил на ноги. Ведагор больше не издал ни звука, вместо этого он упал на землю и теперь молча катался по ней, словно пытался освободиться от невидимой сети, в которую угодил. В первый момент ученый растерялся, но быстро пришел в себя и постарался приблизиться к старцу, чтобы помочь или хотя бы понять, что происходит. Однако стоило ему подойти ближе, как Ведагор так резко выгнулся, что Марсель едва успел отскочить в сторону. Было видно, что волхв умирает — глаза утратили блеск и теперь выражали только огромное страдание, тело, которым он еще недавно владел в совершенстве, отказывалось подчиняться хозяину, и историк с ужасом наблюдал за тем, как жизнь медленно покидала его недавнего противника. Наконец, жрец дернулся в последний раз и замер, оставшись лежать на спине с широко раскрытыми глазами, которые смотрели в небо.

Все произошло так внезапно, что ученый еще некоторое время отказывался верить в произошедшее. Но Ведагор был мертв, в этом не было никаких сомнений. Вспомнив о том, сколько вопросов он не успел ему задать, Марсель вдруг испытал постыдное чувство жалости к самому себе, словно его предал наставник, так и не открыв ему последнюю, самую главную тайну. Застонав, он сел перед неподвижным телом и обхватил голову руками. Что делать? Кто теперь спасет Мусу? Что станет с Русью? Того, кто больше всех волновался о ее будущем, больше нет, а с остальными историк знаком не был. Считали ли они так же, как покойный? Или, быть может, ему предстояло столкнуться с еще более неадекватным видением ситуации? А Лада? Ведагор говорил о ней так, словно ее уже не было в живых… Если это, действительно, так, то кто образумит Владимира и вернет его на прежний путь? О, Господи, помоги…

— Я вижу, понравилась жрецу медовуха-то.

Услышав этот голос, Марсель медленно поднял голову и столкнулся взглядами с Курьяном, который стоял, прислонившись к дереву, и спокойно жевал травинку. На первый взгляд, мужик был тем же, что и прежде, но что-то в нем изменилось — возможно, все дело было в его глазах. Прежде открытые и добродушные, теперь они источали холодный свет, несмотря на то, что их хозяин улыбался. Понимая, что происходит что-то неладное, историк поднялся на ноги и двинулся в сторону здоровяка, непроизвольно сжимая кулаки.

— Но-но, — усмехнулся тот, предупредительно выставляя перед собой руки. — Не балуй! Ты хоть и немрущий теперь, а все равно в тумаках ничего приятного нет, поверь мне. Это я тебе как знаток этого дела говорю.

— Кто ты такой? — Марсель остановился, не дойдя до мужика несколько метров.

— Я-то? — улыбнулся тот. — Мне казалось, что ты знаешь. Я Курьян. Удивлен? А ты чего ждал? Что к тебе сам Велес спустится?

— Тот Курьян, которого я знал, был мне другом, — проговорил сквозь зубы ученый. — А ты на друга не похож.

— Твоя правда, — согласился мужик, вздыхая. — Но и врагом тебе я никогда не был. Скорее, оберегом. Если бы не я, то тебя не стало бы еще тогда, на поле. Помнишь, как коса у самого твоего уха просвистела? А то, что я тебя в последний момент в сторону оттащил? Нет? Вот видишь, с чем мне приходилось жить все это время. Делаешь добро людям, делаешь, а они тебя потом даже не поблагодарят.