Книга Не оторваться. Почему наш мозг любит всё новое и так ли это хорошо в эпоху интернета - Адам Алтер

* * *

Геймификация – мощное средство и, как все мощные средства, она имеет и побочные эффекты. С одной стороны, она делает рутинные и неприятные вещи увлекательными и радостными. Она дарит больным облегчение боли, школьников избавляет от скуки, а игроки получают возможность жертвовать средства нуждающимся. Одни только эти результаты придают ей важность и ценность. Это хорошая альтернатива традиционным медицинским приемам, методикам обучения и подходам к благотворительности, потому что во многих отношениях все эти подходы глухи к стимулам человеческой мотивации. Но Ян Богост совершенно справедливо указал на опасности геймификации. Такие игры, как FarmVille и Hollywood Ким Кардашьян, эксплуатируют человеческую мотивацию ради финансовой выгоды. Они обращают геймификацию против игрока, который попадается в непреодолимо соблазнительные сети игры. Но, как я уже говорил, технология не бывает только хорошей или исключительно дурной. То же относится и к геймификации. Лишенная фальшивой популярности и наукообразного названия, геймификация – это эффективный способ построения любого опыта. Игры прекрасно снимают боль, делают скучное увлекательным и поощряют благотворительность, делая ее интересной и приятной.

Эпилог

Половина людей в развитых странах испытывает зависимость от чего-либо. Для большинства это поведение. Мы прочно подсели на наши телефоны, электронную почту, видеоигры, телевидение, работу, шопинг, физические упражнения и на многое другое, связанное со стремительным технологическим развитием и изделиями сложного дизайна. Мало что из всего этого существовало в 2000 году, а к 2030 году мы будем оперировать новым списком, который вряд ли во многом совпадет с нынешним. С уверенностью можно сказать только одно: количество иммерсивных и аддиктивых процессов растет с нарастающей скоростью, поэтому мы должны понимать, как, почему и когда у людей формируются, а затем исчезают поведенческие зависимости. На другой чаше весов лежат наше здоровье, счастье, благополучие – а также способность смотреть друг другу в глаза и формировать истинные и глубокие эмоциональные связи.

* * *

Когда взрослые оглядываются в прошлое, они видят, что многое изменилось. Сегодня все происходит быстрее. Раньше мы больше разговаривали. Раньше все было проще. И так далее и тому подобное. Несмотря на ощущение перемен в сравнении с прошлым, мы склонны верить, что они прекратятся и мы будем вечно вести такую жизнь, как сейчас. Это явление называется иллюзией конца истории [166]. Отчасти оно объясняется тем, что гораздо проще осознать реальные перемены между настоящим и тем, что было десять лет назад, чем представить, как изменится жизнь через десять лет. Иллюзия утешительна, потому что она позволяет нам почувствовать, что больше не нужно никем становиться и жизнь останется постоянной навсегда. В то же время такая иллюзия не дает нам подготовиться к неизбежным грядущим переменам.

Это исключительно справедливо для поведенческой зависимости, которая, кажется, достигла пика. Десять лет назад никто и предположить не мог, что в Facebook появится полтора миллиарда пользователей и многие из них захотят проводить в сети меньше времени. А кто мог подумать, что миллионы пользователей Instagram будут часами загружать и лайкать шестьдесят миллионов новых фотографий, которые появляются в приложении каждый день? Или что двадцать миллионов человек будут подсчитывать и отслеживать свои шаги с помощью маленького наручного устройства?

Это уникальная статистика, но она представляет собой лишь первые шаги долгого подъема. Поведенческая зависимость пока находится в младенчестве, а мы все еще у подножия горы, очень далеко от вершины. По-настоящему иммерсивный опыт еще не получил распространения. Через десять лет, когда у каждого из нас будут очки виртуальной реальности, что удержит нас в мире реальном? Если смартфоны и планшеты уже вредят человеческим отношениям, то что произойдет после распространения иммерсивной виртуальной реальности? Facebook появился лет десять назад, а Instagram еще позже. Через десять лет рядом с новыми платформами эти сети будут казаться древними динозаврами. У них сохранится большая база пользователей, но они станут старомодными реликтами, не обладающими иммерсивной силой новейших альтернатив. Конечно, мы не знаем, как именно будет выглядеть мир через десять лет, но, оглядываясь на прошедшее десятилетие, нет оснований считать, что история заканчивается сегодня, а поведенческая зависимость в Facebook, Instagram, Fitbit и World of Warcraft достигла своего пика.

Каково же решение? Мы не можем отказаться от технологий, да и не должны этого делать. Некоторые достижения технологии стимулируют поведенческую зависимость, но они же обогащают нашу жизнь невероятными чудесами. При разумном подходе они вовсе не должны быть аддиктивными. Можно создать продукт или опыт, который станет незаменимым, но не аддиктивным. Офисы, например, могут закрываться в шесть вечера, а электронные письма – блокироваться с полуночи до пяти утра. Игры, как книги, состоящие из глав, можно разбивать на определенные этапы с перерывами. Социальные сети стоило бы избавить от количественных показателей, чтобы люди не использовали их для социального сравнения и постоянного целеполагания. Детей можно приучать к гаджетам постепенно и под постоянным надзором и руководством.

Гораздо проще осознать реальные перемены между настоящим и тем, что было десять лет назад, чем представить, как изменится жизнь через десять лет.

Наше отношение к аддиктивным опытам обусловлено культурой. Если наша культура создаст пространство для времени, свободного от работы, игр и гаджетов, нам и нашим детям будет проще сопротивляться соблазну поведенческой зависимости. В таком мире мы сможем общаться друг с другом напрямую, а не через устройства, и сияние этих социальных уз сделает нас богаче и счастливее, чем свет электронных экранов.

Благодарности

Я бесконечно благодарен сотрудникам Penguin Press, Inkwell Management и Broadside PR. В Penguin Press я выражаю особую благодарность моему мудрому и терпеливому редактору Энн Годофф, с чьей помощью эта книга стала более сильной и емкой, чем была в моей рукописи. Кроме того, я хотел бы поблагодарить Уилла Хейворда, Джулиану Киян, Сару Хатсон, Мэтта Бойда, Кейтлин О’Шонесси и Кейси Рауш.

В Inkwell я благодарен моему чуткому и вдумчивому литературному агенту Ричарду Пайну. Он – идеальный агент, полный идей, хороший психолог, истинный гуру рекламы и верный друг. Я благодарен Элизе Ротстейн и Алексис Харли, а в Broadside – Уитни Пилинг и всей команде.

Первые варианты этой книги читали, делились своими идеями и терпеливо отвечали на мои вопросы Николь Эйри, Дин Олтер, Дженни Олтер, Ян Олтер, Сара Олтер, Хлоя Ангьял, Гэри Астон Джонс, Николь Авена, Джессика Барсон, Кент Берридж, Майкл Бро, Оливер Беркмен, Хилари Кэш, Бен Конт, Рамит Чаула, Джон Дистерхофт, Энди Доан, Наташа Дау Шулль, Дэвид Эпстейн, Беннетт Фодди, Аллен Фрэнсис, Клер Гиллан, Малькольм Гладвелл, Дэвид Голдхилл, Адам Грант, Мелани Грин, Марк Гриффитс, Хэл Хершфилд, Джейсон Хиршель, Кевин Холеш, Марго Лейси, Франк Ланц, Эндрю Лоуренс, Том Мейвис, Стэнтон Пил, Джефф Перец, Райан Петри, Сэм Полк, Козетта Рэй, Арье Роуттенберг, Адам Солцмен, Кэтрин Шрайбер, Манеш Сети, Эша Шарма, Лесли Сим, Анни Стерниско, Эбби Зюссман, Майя Шалавиц, Айзек Вайсберг, Кэрри Уилкенс, Боб Вурц и Кимберли Янг. Я бесконечно признателен всем вам.