Книга Святы и прокляты - Юлия Андреева

— Стойте! — раздался неожиданно громкий голос со стороны трибун.

Распорядитель метнулся в сторону балдахина и, получив приказ, вернулся на своё место:

— Наш мудрый господин заметил, что мы собираемся вешать Андрея вверх головой в то время, как он должен висеть вниз.

Стражники тотчас повернули отчаянно сопротивляющегося парня.

— Стойте! — снова закричали с трибун.

Распорядитель, точно заяц, устремился к кричавшему.

Новая инструкция, ещё один подобострастный поклон.

— Кроме того, апостол Андрей не был прибит гвоздями, он был всего лишь привязан. Приступайте, олухи! — герольд счастливо улыбнулся публике.

Когда косой крест с перевёрнутым мальчишкой на верёвках поднялся над землёй и точнёхонько занял своё место в одной из двух заранее выкопанных лунок, раздались рукоплескания.

— Имейте в виду, Андрей страдал двое суток, не прекращая своих проповедей, — отметил распорядитель, склоняясь перед своим сеньором в сложном испанском поклоне.

Мальчишка заорал, и распорядитель тут же ударил его перчаткой по лицу:

— «Проповедей» я сказал, а не глупого ора! Впрочем, обойдёмся и без проповедей, — новый грациозный поклон правителю и ещё два направо и налево трибунам.

Паж снова затрубил в рог, и распорядитель подошёл к крестообразной яме.

— Как сказано в Писании, апостол Иоанн Богослов прожил долгую жизнь, и в конце её попросил учеников вырыть для него могилу крестом. Помолившись, он лёг в эту могилу после чего его закопали живым. Апостол Иоанн!

Из толпы детей вывели бледного, трясущегося мальчика лет девяти, со светлыми и длинными, как у девочки, волосами. Стражники дотащили его, упирающегося, до разверстой могилы, с силой развели ему в стороны руки, так чтобы те оказались в выкопанных для них углублениях, после чего опустили ребёнка на самое дно и немедленно забросали землёй.

— Семеро учеников закопали своего учителя живьём. Когда же другие ученики узнали о содеянном, они явились на то место, раскопали могилу, но не нашли там Иоанна. Предлагаю раскопать эту могилу завтра после утренней мессы. — Снова поклоны.

Зрители зааплодировали, распорядитель действа ещё раз низко поклонился собранию, а музыканты исполнили весёлую мелодию.

— Апостол Филипп, что родом из Вифсаиды, был распят на кресте головой вниз. Апостол Филипп!

Палач и его подручные уже тащили к месту казни мальчишку лет двенадцати. Когда в ладонь парня забили гвоздь, трубы возвестили об этом, и между ямами, крестами и орудиями пыток появились маленькие девочки с изящными корзинками. Малютки весело танцевали, подбрасывая в воздух лепестки цветов.

— Остановитесь!

Теперь я ясно увидел, что зычный голос принадлежал молодому придворному в синем плаще с жёлтыми ромбами, стоящему за троном:

— Его милость желает, чтобы вы рассказали, что произойдёт с мечом, копьями и особенно ракушками.

— Всё как пожелает сеньор! — Распорядитель снова согнулся и выпрямился, точно деревянный болванчик, в спину которого вставлена пружина, после чего подошёл к мечу.

Рядом тут же возник верзила в броне, длинном шёлковом плаще и потешной короне.

— Как вы все знаете, Иакова, брата Иоанна, Ирод Антипа лично зарубил собственным мечом.

Верзила поднял меч, показывая, как замахивается им, после чего провёл несколько приёмов, встреченных аплодисментами.

— Копья!

Тут же пятеро стражников в одежде римских легионеров, вооружившись копьями, начали проделывать свои упражнения вслед за «Иродом Антипой».

— Апостол Фома претерпел пытки в тюрьме, после чего его закололи пятью копьями.

Мальчик, которого в колонне Петра называли Фомой, лишился чувств.

— Ракушки! С апостола Варфоломея живьём содрали кожу. Жуткое дело, но весьма зрелищное, особенно для того из благородных зрителей, кто пожелает подойти ближе. Сначала мы берём хорошо наточенную раковину, потом апостола Варфоломея...

— Нет!!! — донеслось на этот раз из-за спины распорядителя, и толстый темноволосый мальчик с узким лбом и обвисшими щеками неуклюже плюхнулся на колени, протягивая грязные руки к трону: — Смилуйтесь сеньор, господа! Я простой мальчик, моя мать держала харчевню, и к ней приходил один сеньор, который плёл ей будто бы женится на ней, а на самом деле... Я до восьми лет работал в трактире, а потом отец прислал за мной. Сказали, будто я бастард и должен освобождать Иерусалим. Я был рад, что у меня теперь есть отец и что не надо убирать за свиньями. Поверьте мне, пожалуйста! Не нужен мне Иерусалим, я не хочу быть апостолом, и чтобы с меня сдирали шкуру! Я просто мальчик, и уж лучше всю жизнь убирать за свиньями, чем быть апостолом!

— Что же поделаешь, маленький паршивец? Раньше надо было думать. Возьмите его! — распорядитель толкнул свиновода в руки палача, который тут же сорвал с парня рубашку.

— Стойте! — красивый придворный вышел вперёд, приняв величавую позу. — Наш господин, Райнер фон Анвейлер, говорит, что, возможно, не все дети виновны во вменяемых им злодеяниях. Пусть руководитель похода сам добровольно примет причитающиеся ему крестные муки, и тогда других детей не постигнет злая участь.

— Апостол Пётр! — выкрикнул распорядитель.

Все взоры немедленно обратились на Петра. Он минуту колебался, собираясь с силами, после чего неуверенно направился в сторону самого большого креста.

— Тебя будут распинать настоящими гвоздями и оставят умирать, — громко напомнил распорядитель. — Только если я правильно понимаю происходящее, это не апостол Пётр, а родной племянник канцлера фон Пальяра...

В этот момент коронованный шутовской короной гигант бросился на стоящего перед ним Иакова, который не будь дураком, сиганул от него что есть силы. Музыка, смех и радостные крики зрителей, помешали разобрать настоящее имя Петра. Один из палачей поднял над головой пилу, желая продемонстрировать орудие, при помощи которого расстанется с жизнью апостол Симон.

— Забавно, — правитель поднялся со своего места, близоруко щуря поросячьи глазки, силясь разглядеть юношу. — Я слышал, что добрейший канцлер обещал отправить своего родного сына, а выходит, в последний момент он обманул собственного короля и выдал не сына и наследника, а всего лишь племянника. — Слова фон Анвейлера были встречены бурей ликования. — Что же? Мы хорошо знаем твоего дядюшку и готовы простить твои заблуждения и прегрешения. Назови своё настоящее имя и цель, с какой ты примкнул к самозваному святому Николаусу, и мы не просто отпустим тебя, но и доставим до дома, так что даже волос не упадёт с твоей головы. Или назовись апостольским именем и прими крестную муку за всех этих несчастных, доверившихся тебе.

Снова пронзительно закричала Вероника. Из её слабеющий рук выпал ребёнок. Грохнувшись на утоптанную землю, он зашёлся ором, но никто не спешил прийти ему на помощь.