Книга Приключения капитана Коркорана - Альфред Ассолан

— Сдайтесь магараджа, и вам придется заплатить только выкуп.

Говоря это, офицер попытался обезоружить магараджу. Но он могучим упором своего страшного Тамерлановского палаша отсек офицеру правую руку и, моментально повернувшись в сторону другого всадника, страшным ударом рассек ему голову. Однако тем не менее он уже совершенно изнемогал и, наверное бы, скоро упал на землю, если бы в этот момент не подскочили Луизон и Гарамагриф. При их появлении всадники моментально ускакали к своим полкам, начавшим уже приходить в смятение. Коркоран бросился вслед за ними, сопровождаемый тиграми справа и слева, и, таким образом пробравшись невредимо сквозь ряды англичан, вскоре присоединился к своей армии.

Маратты, считавшие его погибшим, встретили его радостными, восторженными восклицаниями и отважно бросились на англичан. Но Коркоран теперь решил быть осторожнее, после полученного урока за излишнюю горячность. Он, справа от себя, отрядил часть кавалерии, чтобы повернуть левое крыло англичан, а артиллерию свою расставил глаголом, так чтобы она могла обстреливать врага как сбоку, так и спереди. Сам же он с наиболее значительным отрядом своей армии наступал на центр английской армии.

Английский генерал, не имевший ни артиллерии, ни пехоты, следовательно, лишенный всякой возможности держаться, приказал отступать, и отступление вначале совершалось в полнейшем порядке. Но вдруг слуги офицеров, маркитанты, маркитантки и весь сброд, сопровождающий обыкновенно английскую армию, бросились в ряды кавалерии, стремясь быть впереди и поскорее добраться под защиту пехоты генерала Спальдинга.

Несколько минут беспорядок был страшный. Все бежали, куда и как попало; даже офицеры старались только о том, чтобы опередить друг друга. Счастливыми оказались те, у кого лошади были получше, так как в тот же вечер они добрались в лагерь Спальдинга.

Коркоран, не видя дальнейших перед собою препятствий, приказал всей армии остановиться и устроить лагерь, а кавалерию отправил на преследование беглецов, причем громким и звучным голосом сказал им:

— Друзья мои! Вот как надо побеждать англичан. Рубите их палашами, но не стреляйте из ружей. Вишну и Сива да ниспошлют вам полную победу… Впрочем, далеко не все покончено, но на сегодня довольно.

Он лично позаботился расстановкою часовых и затем, обратившись к Луизон, пристально смотревшей на него, очевидно выжидая какого-либо изъявления дружбы, сказал ей:

— Между нами, моя дорогая, дружба на жизнь и на смерть! И ты тоже, Гарамагриф, великий вояка, будешь моим другом, но только прошу не ссориться со Скиндией.

После того он вошел в палатку, а Луизон и Гарамагриф растянулись у входа в нее как два часовых, которым поручена была охрана магараджи, и уже, конечно, никто без крайней надобности не осмелился бы подойти к палатке.

XXIII. Сэр Джон Спальдинг

На другой день, в три часа утра, Коркоран приказал армии взяться за оружие и отправился преследовать англичан.

Вся дорога была усеяна оружием, лошадьми и всадниками, убитыми и обобранными. Почти вся английская армия была или уничтожена, или разбежалась в разные стороны. Только самое ничтожное число всадников домчалось к лагерю Спальдинга, который, увидев их еще издали, поспешил на выручку беглецов. Коркоран, узнав от своих разведчиков о новом наступлении английской армии, поднялся на очень высокий холм и оттуда обозревал всю окрестность. Весьма мало надеясь на храбрость своих солдат, он хотел убедиться, на какие шансы он может рассчитывать. Он даже приказал вырыть наскоро ров вокруг лагеря, шириною в десять футов и в три фута глубиною, но не потому что эта предосторожность казалась ему очень полезной, ввиду того что англичане уже не имели кавалерии, но потому что хотел, чтобы они вообразили, что он опасается, и тем вызвать их наступательное положение. Это была только уловка, так как ему более всего было важно покончить поскорее со Спальдингом и как возможно скорее напасть на Барклая. Эта военная хитрость удалась великолепно.

Сэр Джон Спальдинг был толстый джентльмен, жирный и основательно откормленный, по всей вероятности очень храбрый, но никогда еще не воевавший и совершенно незнакомый с Индией. Всю жизнь свою он провел то в Англии, в лагере Альдершот, то в Гибралтаре, то в Мальте, то в Ямайке. Во всю свою жизнь он первый раз был в огне: именно три дня тому назад. Вся его тактика заключалась в трех пунктах: ошеломить врага артиллерией, опрокинуть штыками, а затем пустить в дело кавалерию и рубить врага саблями.

Три дня тому назад совершенно случайно ему очень повезло в первой же стычке, и он уже смотрел на себя, как на какого-то Веллингтона. Нелепая горячность кавалерии, поскакавшей к Бхагавапуру, не выждав присоединения к ней пехоты, нисколько его не тревожила.

На каждом шагу к нему приводили пленных, и уже вся армия магараджи казалась ему окончательно разбитой и рассеянной во все стороны, да так бы и было в действительности, если бы не случилось внезапное появление Коркорана и его стремительная атака.

Спальдинг убаюкивал себя грезами, которыми так недавно доводил себя до блаженного состояния Барклай. Между последним и Спальдингом происходило теперь состязание, нечто вроде скачки с препятствиями. Весь вопрос заключался в том, кто первым овладеет Бхагавапуром. Однако Спальдингу еще не были известны поражение Барклая и пожар в его лагере.

Вот в таком-то расположении духа находился генерал, когда гонец привез ему извещение о поражении английской кавалерии. Вначале он совершенно отказался этому поверить, и так как гонец был индус, он приказал его арестовать, намереваясь тотчас его расстрелять, если известие окажется ложным. Но вслед за тем прискакало несколько всадников, сообщивших о полном разгроме английской кавалерии в числе трех Европейских полков.

— Три полка! — вскричал Спальдинг вне себя от ярости. — А где же побитый осел, командовавший этими полками? Где полковник Робертсон?

— Он убит, ваше превосходительство.

— А где же майор Мак Фарлан?

— Убит пулей в голову.

Спальдинг впал в уныние, охватившее почти всех, окружавших его.

— Значит, вы попали в засаду? Еще и примера не было такого поражения!

Тогда поручик Чорчиль, делая ему доклад о происшедшем, сказал:

— Вначале маратты бежали перед нами, как стаи куропаток. Но вдруг появился магараджа…

— Магараджа? — прервал поручика Спальдинг, всегда помешанный соблюдением строгого этикета. — Знайте, милостивый государь, что правительство всемилостивейшей королевы Виктории никакого магараджи в стране мараттов не признало, а потому в высшей степени неуместно именовать магараджей какого-то искателя приключений, какого-то проходимца.

Чорчиль почтительно склонил голову и вслед за тем докончил свой доклад.

— Завтра, — сказал Спальдинг, — в два часа ночи мы выступим из лагеря; в шесть часов утра мы встретимся с неприятелем, разобьем его, и тотчас будем продолжать наступление на Бхагавапур.