Книга Загадка песков - Эрскин Чайлдерс

Придя к решению, я едва не кинулся приводить его в жизнь тут же, выскочив в Амерсфорте, но передумал. Прежде чем вернуться, мне следует претерпеть некую трансформацию, а чем в более многолюдном центре она произойдет, тем меньше шансов привлечь внимание. Кроме того, перед глазами у меня стояло видение уютной постели в приятной гостинице на реке Амстел. В конце концов, там дешевле.

И вот в половине девятого я уже потягивал кофеек именно в такой гостинице, о какой мечтал. Передо мной лежали лондонская газета, чрезвычайно интересная, и несколько немецких изданий, которые с пылом, достойным лучшего применения, буквально сочились от воинственной англофобии. В девять меня можно было увидеть в еврейском квартале, в сомнительной лавочке, торгующей дешевой матросской одеждой. В половине десятого я отправил бессовестную телеграмму шефу: «Очень сожалею, не мог зайти Нордерней. Надеюсь, продлением отпуска нет проблем. Ответ направить “Отель дю Лувр”, Париж». В десять уже возлежал в роскошной кровати, раскинувшись и растянувшись, как хочу. А в восемь двадцать восемь на следующее утро я, чувствуя прилив новых сил и духа, а также свежий холодок над верхней губой, уже сидел в вагоне третьего класса поезда, направляющегося в Германию, в обличье молодого матроса: бушлат, фуражка и теплый вязаный шарф.

Перевоплощение оказалось несложным. Сбрив усы и наскоро позавтракав в своей комнате, я одел свой ольстер и матерчатую кепку. Рассчитавшись с гостиничным портье на вокзале, я оставил чемодан в камере хранения, предварительно изъяв из него коричневый сверток и засунув вместо него ольстер. Коричневый сверток, состоявший из моего непромокаемого плаща, морских сапог и других мелочей, перевязанный просмоленной веревкой, покоился теперь на полке, составляя наряду с крепкой палкой мой багаж. Каждый предмет – меня дрожь бьет при воспоминании об их происхождении – точно соответствовал моей скромной métier[96], потому как я знал, что на границе возможен досмотр. Единственное исключение составлял лежавший в кармане бушлата путеводитель Бедекера по Северной Германии.

На маловероятный случай, что мне станут задавать вопросы, я – английский матрос, едущий в Эмден наниматься на корабль с билетом до границы. Дальнейшую схему предстояло обдумать. Сомнений не вызывало одно – я твердо решил быть в Нордене завтра вечером, двадцать пятого октября. Пару слов о Нордене, маленьком городишке в семи милях к югу от Норддайха. Торопливо проглядывая карту в каюте накануне отъезда, я не подумал о Нордене, потому как тот не лежал на побережье, но, пока я спал, Дэвис обнаружил связь его с морем и сделал в карандашной записке весьма ценное замечание. Речка, о которой он говорил, едва заметная на карте[97], течет на юго-запад и впадает в эстуарий Эмса. «Ночной поезд» тоже вписывался лучше некуда, потому как высшая точка подъема воды в реке наступит, по вычислениям Дэвиса, между десятью тридцатью и одиннадцатью часами, а согласно расписанию, единственным ночным поездом, прибывающим в Норден, был состав с юга в 22.46. Выглядит многообещающе. Эмден, который я рассматривал ранее, проигрывал по многим пунктам. Самым важным было то, что между девятью вечера и часом ночи в Эмден прибывали целых три поезда, поэтому выражение «ночной поезд» получалось далеко не таким определенным, как в случае с Норденом.

Покуда неплохо. Но чем мне заполнить время до этого события? Заняться «вопросами» Дэвиса и последовать за Беме в Бремен? Эту идею я быстро откинул. Это был вариант на случай провала остальных, в настоящее же время обещал лишь другую гонку. Бремен в шести часах от Нордена по железной дороге. Мне придется потратить изрядную часть своего ограниченного времени, кроме того, понадобится снова изменить обличье. Кроме того, я уже выяснил кое-что о Беме – семя, упавшее на станции в Эмдене, дало росток. Мне он был известен как инженер по подводным работам, но, оказывается, в его компетенции еще и каналы. Не слишком важный факт, но удастся ли мне разузнать больше всего за какой-нибудь день?

Оставался еще Эзенс, и именно туда решил я отправиться сегодня. Путешествие неблизкое, раньше восьми вечера туда не добраться, зато до Нордена час езды.

И что в Эзенсе?

Весь день я пытался подобраться к главной загадке, старался извлечь из своего дневника, памяти, воображения, карты, расписания поездов, набросков Дэвиса каждый ускользающий атом материи. Подчас я внезапно выходил из задумчивости, чтобы натолкнуться на флегматичный и подозрительный взгляд голландского крестьянина, устремленный на меня поверх фарфоровой трубки. За границей Германии мне пришлось вести себя осмотрительнее. Бумажку Дэвиса я вскоре выучил наизусть. Мне так и представлялась картина, как он царапает ее при свете плиты, борясь со сном и рассеянно изводя груды спичек, а я тем временем храплю на койке. Перед его мысленным взором, я не сомневался, непрерывно стояло румяно-смуглое личико в обрамлении мокрых волос и серого шотландского берета, хотя в записке о ней не упоминалось ни единым словом. Я улыбался при мысли о том, что в последний момент он усомнился-таки в своей «проливной теории» и вынужден был задуматься о ненавистной «суше».

Результат получился интересный, но вряд ли убедительный. То, что где-нибудь в немецких архивах лежит схема строительства береговых укреплений, я вполне допускал. Семь островов с семью мелкими проливами между ними (хотя два последних, образованных двумя руслами дельты Эмса, никак нельзя было назвать мелкими) являлись весьма разумным допущением и прекрасно вписывались в проливную теорию, достоинства которой я отнюдь не отрицал. Неизменное мое возражение заключалось в том, что мы никоим образом не могли поставить ее под угрозу. Идея о кольце железных дорог вокруг полуострова с центром в Эзенсе тоже была не лишена смысла, но и к ней вышеуказанное замечание вполне подходило. Любая страна, имеющая морскую границу, имеет, надо полагать, секретные планы по ее обороне, но планы эти не могут быть нарушены двумя случайными путешественниками. Не требуют они и тайных изысканий или сборищ в укромном месте на Меммерте. Другое слабое звено – Долльман. Он занимается шпионажем в Англии. Все государства, включая Германию, пользуются шпионами, этими грязными, но необходимыми орудиями. Но Долльман находится в слишком близкой связи с ключевыми заговорщиками на этой стороне. Предатель богат, влиятелен, пользуется уважением местных жителей – это явно не просто шпион.

Еще мне бросились в глаза нерешительность, проявленная Дэвисом в своем наброске, нежелание довести посылки до логического вывода. Он говорит о немецкой схеме береговой обороны, а следом о попытках Долльмана выведать английские планы на случай войны с Германией. Все весьма логично. Но что это за планы? Скорее всего (если его догадка верна) – нападения на немецкое побережье в противовес стратегии открытого моря. Какого нападения? Опять же очевидно, что, если гипотеза с железнодорожным кольцом имеет под собой основу, речь идет о десанте на побережье, которое, как Дэвис сам не раз утверждал, вполне безопасно за паутиной песков и отмелей. Я снова возвращался к своему вопросу, заданному в Бензерзиле: «Возможна здесь высадка?» Ответ был отрицательный, да и наш вояж по дамбам и польдерам убеждал в этом. Неужели мой друг начал склоняться к теории, которую оба мы отвергли, но не решается высказать это прямо? Меня грызло мучительное сомнение.