Книга Битвы за Кавказ. История войн на турецко-кавказском фронте. 1828-1921 - Уильям Эдвард Дэвид Аллен

После полудня того же дня Кутетадзе остановился около селения Нариман, чтобы дать передышку своим людям. Он не позаботился о том, чтобы выставить пикеты, и был неожиданно атакован передовыми отрядами 31-й дивизии. Кутетадзе растерялся и вместе с 750 солдатами сдался в плен. Два орудия были потеряны, но 500 или 600 человек отказались сложить оружие и, воспользовавшись ранними сумерками, сбежали. В этом маленьком инциденте армянская дружина не участвовала.

Турецкая 31-я дивизия, уже сильно измотанная, расположилась на ночь в Наримане. А тем временем 30-я, а за ней и 32-я с огромным трудом спускались по крутым тропам в долину Сиври-Чая. Они продвигались медленно; за день они прошли всего 15 км. Поэтому на рассвете 23-го у Истомина было достаточно времени, чтобы занять заранее приготовленные и укрепленные позиции, прикрывавшие Ольты. Два батальона 9-го стрелкового полка (3-я Кавказская стрелковая бригада) явились своевременным подкреплением. Турецкая 29-я дивизия стояла уже на его фланге в Чатаке, в районе top yol. Турки провели здесь ужасную ночь под открытым небом. Дров у них не было, и они мерзли на сильном морозе.

В течение дня Бергман получал доклады от Истомина, содержавшие сведения о продвижении турок по «пушечному пути», которые доставляли бойцы дружины Кери. К нему также поступили доклады с пограничного поста в Бардизе о появлении групп противника в Норсине, неподалеку от Бардиза. Чтобы помочь Истомину, он приказал нескольким частям на своем правом фланге ударить в направлении Кёсе-Портанос, однако послал ему лишь несколько рот, и это стало просто отвлекающим маневром. На новости из Бардиза Бергман отреагировал посылкой одного туркестанского батальона в Еникёй для прикрытия главной дороги.

В течение дня 23 декабря Истомин сражался за Ольты. В 8 утра он был атакован на правом фланге 30-й дивизией турок и отрядом Али Фетхи. К счастью для Истомина, утром опустился туман, который спас его от одновременной атаки слева: части турецкой 31-й дивизии приняли колонны своей 32-й дивизии за противника и завязали с ними сильную ружейную и артиллерийскую перестрелку, в результате которой обе дивизии потеряли более 1 тыс. человек убитыми. У Истомина было только 8 батальонов против трех дивизий противника, но ошибка турок помогла ему больше трех часов удерживать свои позиции. Для прикрытия своего отхода он использовал артиллерию, и четыре орудия попали в руки противника. К полудню Истомин эвакуировался из Ольты; ему удалось даже вывезти часть припасов, складированных там. Его войска отошли к соляным копям в Аскали – в 20 км от Ольты по Ардаганской дороге. Турки его не преследовали; измотанные и голодные аскеры были заняты грабежом маленького городка, выросшего за последние 40 лет.

В течение того же дня несколько рот, посланные Бергманом в Кёсе-Портанос, из-за глубокого снега не смогли провести удачную атаку. Вылазка, которую устроили турки на берегах Аракса, тоже не достигла успеха. Боевые действия велись гораздо активнее не на заснеженных равнинах, а на высотах, с которых ледяной ветер сдул весь снег. 29-я и 17-я дивизии продолжали свой многотрудный марш по top yol; 29-я находилась уже около Бардиза, а 17-я с огромными усилиями добралась до Чатака; 28-я добралась до селения Питгир – между Нариманом и Чатаком; она чуть было не заблудилась на диких снежных склонах Шакир-Бабы. Сам вице-генералиссимус провел ночь с 23-го на 24-е в Иде.

На следующий день (24-го) сильный снегопад еще больше усложнил положение турецких колонн на марше. Особенно пострадала 17-я дивизия, которая на top yol, неподалеку от Чатака, попала в снежную бурю; около 40 % ее личного состава отстали. 28-я дивизия не смогла взобраться на ужасные склоны Шакир-Бабы, а 29-я – прибыла в Бардиз, откуда отряд российской пограничной охраны отошел к Бардизскому перевалу. Энвер, проезжая вместе с полковником Бронсартом по top yol, сам убедился, в каких ужасных условиях проходил марш его войск. Он прибыл в селение Бардиз вечером. Бронсарт посоветовал ему сосредоточить там все три дивизии IX корпуса и только после этого продолжать движение на Сарыкамыш. Однако вечером вице-генералиссимус узнал от русского пленного, что там нет никаких войск, за исключением нескольких тыловых подразделений без артиллерии. Энвер решил без промедления выступить на Сарыкамыш с 29-й дивизией, а 17-я должна была подойти позже. Находясь в приподнятом настроении, утром 25-го он издал приказ, в котором заявил о победе под Ольты. 29-я и 17-я дивизии должны были атаковать Сарыкамыш, а 28-я, прибытие которой в Бардиз ожидалось в течение дня, должна была следовать по перевалу Хана в направлении Караургана. В ее задачу входило прикрытие правого фланга от нападения русских, которые, судя по докладам, находились у Еникёя (один туркестанский батальон, посланный туда Бергманом). Предполагалось продвижение X корпуса из Ольты на восток от Бардиза. В конце своего приказа Энвер писал: «Если русские попытаются отступить, то они обречены; если они будут сражаться, мы станем их бить, имея за своей спиной Карс».

Вскоре стало известно, что командующий X корпусом Хакки-паша по своей собственной инициативе послал 30-ю и 31-ю дивизии преследовать Истомина по Ардаганской дороге. Осталась только 32-я дивизия, которая должна была пройти по тропе от Ольты до перевала Ишак-Мейдан; однако дорога и погода были настолько ужасны, что вечером эта дивизия (несколько тысяч замерзших солдат) смогла добраться только до селения Петрас, в 15 км от Ольты и в 25 км от Бардиза. На переднем крае XI корпуса вдоль Аракса устраивались вылазки, но безуспешные.

Рано утром 24-го генерал Бергман, осознав наконец важность докладов пограничников, находившихся в Бардизе, и патрулей в районе Еникёя, послал туда 18-й Туркестанский стрелковый полк (3 батальона) в полном составе, придав ему артиллерийскую батарею под командованием полковника Довгирта. После этого начался спор. Бергман упрямо настаивал, что в Ольты происходят стычки местного значения, и предложил начать общее наступление в направлении Кёпрюкёя. Все присутствовавшие офицеры Генерального штаба убеждали Мышлаевского принять командование на себя, но это была большая ответственность, которой генерал всячески старался избежать. Бюрократический опыт помог ему найти нужную формулировку, под которой он, однако, не желал подписываться. Он сказал, что, поскольку это очень важно, он просто продиктует ее, а они запишут; и заместитель командующего представил приказ дня № 1, задачей которого был не столько разгром турок, сколько удовлетворение амбиций различных соперничавших личностей и примирение разных мнений. Но, чтобы успокоить старика Бергмана, от идеи общего наступления отказываться не стали. А чтобы умиротворить Юденича и других командиров, которые видели угрозу Сарыкамышу, решено было усилить Туркестанский корпус на правом фланге одним полком с половиной из 20-й пехотной дивизии. Полковнику Довгирту поручили защитить Бардиз и перевалы, ведущие к Сарыкамышу. 3-я Кубанская пластунская бригада была переброшена с правого берега Аракса для усиления генерального резерва. 3-й Кавказский стрелковой бригаде предписывалось проследовать из Карса в Мерденик в качестве подкрепления Истомину.

Этот приказ имел силу всего лишь несколько часов. Мышлаевский выехал из Месинкирта в Сарыкамыш, а там командовавший бардизским постом офицер лично доложил ему о том, что деревня Бардиз уже занята крупной турецкой частью. Последующие доклады патрулей Довгирта подтвердили непрерывное движение турецких колонн вдоль хребта Шакир-Баба по направлению к Бардизу. Потрясенный этими новостями Мышлаевский в 11:30 телеграфировал Бергману и отменил приказ о генеральном наступлении на Кёпрюкёй. Он велел заняться подготовкой к отходу через Месинкирт и Зивин. Утром 25-го Мышлаевский предпочел выехать из Сарыкамыша в Месинкирт. По пути его машину на главной дороге обстрелял вражеский патруль. В течение предыдущей ночи все русские офицеры находились в состоянии крайней озабоченности; но в эту самую ночь Энвер в Бардизе издал приказы, которые стали первым шагом к уничтожению его собственной армии.