Книга Меч Севера - Люк Скалл

Затем он отвернулся и сплюнул.

— Я женатый мужчина, — сказал он. — И даже если бы им не был, я скорее утопился бы в этом озере, чем лег с тобой.

— Я могла бы заставить тебя, — прошептала Шара. — Захватить контроль над твоим телом, как сделала с тем дурнем, которого послала на смерть.

Кейн сощурился. Встретившись взглядом с Шарой, он смотрел ей в глаза решительно и без страха.

— Возможно, ты и могла бы. Но я вот что тебе обещаю. Однажды я найду тебя, и никакая кровавая магия и принесенные в жертву невинные души не спасут тебя от того, что я с тобой сделаю.

Шара помолчала минуту.

— Прекрасно, Меч Севера, — прошипела она наконец. — Давай вернемся к королю. — Она наклонилась, чтобы поднять свою одежду. — Надеюсь, что Структура никогда не пожелает, чтобы мы встретились вновь.

СОПРИКОСНУВШИЙСЯ С БОГОМ

— Аргх.

— О, бедняжка, она снова течет. Давай принесу для нее мазь.

Коул посмотрел вслед матери Деркина, которая, шаркая, вышла из комнаты, и с жалобным стоном опустил голову на узел старого тряпья, который служил ему подушкой. Он нерешительно положил руку на живот, опасаясь того, что может обнаружить. Так и есть, его пальцы нащупали что–то влажное и липкое, и он в ужасе убрал руку.

Он умирает — вот она, правда. Рана в его животе почему–то открылась, когда его сбросили в карьер с шаркунами. Будто ребер и треснувшего черепа было недостаточно. Словно то, что сделал с ним Корвак в ту ночь за таверной, сломало его — и телесно, и духовно.

Слушая шум дождя, который колотил по жестяной крыше маленькой лачуги, он думал обо всех злоключениях, которые постигли его за последний год. Весь его мир был уничтожен, все, во что он верил, оказалось ложью. Огонь, что некогда полыхал в нем так ярко, исчез навсегда. Мир был холодным и пустым.

Уродливая тень проползла по стене в свете единственной свечи, освещающей крохотную комнатенку, и в дверь, прихрамывая, вошел Деркин.

— Мама готовит свое лекарство, — сказал он. Его глаза навыкате узрели печальное состояние его гостя. — Я не позволю тебе уйти отсюда, пока ты не будешь чувствовать себя лучше.

— Я никогда не буду чувствовать себя лучше. Со мной покончено, Деркин.

— Ну, не говори так. Моя мама поставит тебя на ноги. Она лечила больных, когда… до того, как мы уехали из Телассы.

Чуть приподняв голову, Коул уставился на трупосека.

— Почему ты приехал сюда? Это же сущий ад!

Деркин отвел глаза.

— Мне не стоит об этом говорить.

Коул вздохнул, и его голова опустилась на самодельную подушку. Его друг часами болтал обо всем на свете, но определенные темы заставляли его мгновенно умолкать. Как, например, если речь заходила его прошлом в Городе Башен.

Коул снова опустил взгляд на рану. От едкого запаха желтоватого гноя, который просачивался из живота, его чуть не стошнило.

— Это вина Темного Сына, — проговорил он со злостью, которой в себе и не подозревал. — Все это — его вина. Этого коварного ублюдка.

Коул слышал, как мама Деркина копошится в соседней комнате, неспешно готовя мазь. В этой лачуге было всего три комнаты, и Деркин отдал свою Коулу. Добрый горбун делал для Даваруса все, что было в его силах, и Коул в ответ старался выказать ему свою признательность.

— Постарайся не думать о прошлом, — мягко сказал Деркин. — Я понимаю, что ты сейчас в подавленном настроении. Но, по крайней мере, твоя лихорадка, кажется, прекратилась.

С тех пор как Белые Плащи спасли его и вытащили из ямы, Коула мучили жуткие головные боли и странные кошмары. Нереальные видения черепоголовых божеств наводняли его сны ночь за ночью, заставляя просыпаться в поту, с дико колотящимся сердцем. Он возвращался в мыслях к говорящей вороне и шаркунам, которые почему–то подчинились его командам. Наверно, они тоже были частью его лихорадочных галлюцинаций. Как они вообще могли быть реальными?

Он опустил взгляд на свои руки. Они были бледнее, чем обычно, его плоть — белая, как у личинки, как у служительниц Белой Госпожи. Какой бы ни была истинная природа яда, наполнившего жилы Даваруса, он скоро убьет его.

— Деркин… — прошептал Коул. Время пришло.

Трупосек неуклюже шагнул к нему. Возможно, это было игрой его воображения, но наряду с барабанной дробью ливня снаружи Коул слышал, как бьется сердце горбуна. Это беспрестанное биение напомнило ему о часах Гарретта. Казалось, это было целую жизнь назад.

— Да? — спросил Деркин.

Коул закрыл глаза.

— Я хочу покончить с этим.

Деркин не ответил сразу. В неожиданно наступившей тишине Коулу показалось, что он различает стук сердца матери друга в другой комнате. «Опять галлюцинации», — с горечью подумал он. У него всегда был острый слух, но ни один человек не может расслышать стук сердца сквозь стену, даже почти столь же тонкую, как пергамент.

— Деркин? — повторил Коул по–прежнему с закрытыми глазами. — Ты меня слышишь? Я сказал, что хочу умереть. Я больше не хочу страдать.

От пощечины его челюсть завибрировала, а щеку обожгла острая боль. Глаза Коула распахнулись, и потрясенный юноша в негодовании уставился на Деркина.

— О! За что это?

— Слушай сюда! — сердито воскликнул тот, потирая свои изуродованные пальцы. Похоже, от этой пощечины ему стало так же больно, как и Коулу. — Я знаю, что ты ужасно страдал в последнее время. Я слышал, что с тобой сделал Корвак.

Коул уставился в потолок и не отвечал, отчаянно мигая и надеясь, что Деркин решит, что его неожиданные слезы вызваны пощечиной, которую тот ему отвесил.

На плечо юноши опустилась уродливая рука и пожала его, утешая.

— Не позволяй им сломать тебя, — прошептал его друг. Ты сильнее их.

— Я — не сильный, — ответил Коул охрипшим голосом. — Я — никто. Обычный незаконнорожденный.

Деркин покачал головой.

— Это теперь не имеет значения. Важно не то, кем ты родился, а то, кем становишься.

— Ты не понимаешь.

— Правда? — тихо сказал Деркин. — Посмотри на меня. Я родился уродцем. Мою маму и меня отправили жить со всеми остальными нежелательными элементами. Под Телассой — целый город, который никто не видит, кроме преступников и уродов. Госпожа не хочет, чтобы такие люди, как я, портили ее совершенный рай.

Коул припомнил уроки Темного Сына в развалинах под Телассой.

— Святилище? — прошептал он. — Ты имеешь в виду, что в тех развалинах живут люди?

Деркин печально кивнул.

— Люди и другие существа. Заброшенные. Они — как люди, но… они — не все, кто там есть.

— Так вот почему ты приехал в Новую Страду, не так ли? — медленно проговорил Коул. — Чтобы сбежать из развалин. Даже это место лучше, чем то, откуда ты пришел.