Книга Спортивный ген - Давид Эпштейн

Финны называют эту часть года «временем Каамос (Kaamos)». Очень сложно подобрать аналогию в языке для финского слова «Каамос (Kaamos)», но если переводить дословно, оно означает полярную ночь. Это как раз то время года, когда Северная Финляндия так расположена по отношению к солнцу, что дневной свет очень тусклый, будто наступил закат солнца. Светлая часть дня длится лишь три часа. Все остальное время на небе сверкают звезды, то затухая, будто кто-то их специально тушит, словно свечи, то загораясь вновь.

Я еду на север по шоссе E8 в поисках призрака. Наверное, это идеальное место, чтобы жить одному, вдали от мира. Сосны и ели давно обледенели, и на них шапками лежит сверкающий снег. Под одеялом белого тумана спряталась и шведская рябина, и белый европейский вяз, даже белокожая красавица-береза спряталась под белоснежной накидкой. А вот вдоль кромки леса пробежал олень и спрятался в белом тумане. Все такое белое, туманное, как будто кто-то на небесах пролил бутылку молока. На этом уголке Земли такая строгая холодная красота. Для меня здесь смешались белые и черные цвета.

Но Иирис Мянтюранта выросла в этих краях, и здесь для нее играют все цвета и краски. По ее словам, небо имеет синеватый оттенок, а облака, если их разглядеть, имеют фиолетовый отлив.

Когда я впервые написал Иирис несколько месяцев назад, я был уверен, что мой «призрак» – ее отец – еще жив. Последнее упоминание о нем, которое я нашел, датировалась 1960 годом. Именно тогда этот человек из маленькой полярной деревушки выиграл семь олимпийских медалей на Играх, и три из них были золотые. И сейчас я еду на встречу с ним.

Три часа назад я встретился с Иирис в городе Лулео в Швеции. Она работает в органах самоуправления графства. И вот сейчас мы уже приближаемся к городку Пэлло, который находится за полярным кругом. Население этого городка – всего 4000 человек, и это последнее самое крупное поселение из всех, что встретятся нам по пути. На выезде из города на гранитном постаменте стоит статуя лыжника. Это и есть отец Иирис.

Полчаса спустя мы съезжаем с асфальтированной дороги и едем по узкой тропе между соснами. Вот показалось большое озеро, а на западной его стороне стоит дом кремового цвета. Когда я вышел из машины, то понял, что за мной следят. Я обернулся и увидел оленя песчаного цвета, выглядывающего из-за деревьев. Он смотрел на меня так, как будто чувствовал запах Бруклина на моей одежде. На улице было очень холодно, и мы поспешили зайти в дом.

Как только я зашел внутрь и стряхнул снег со своих ботинок, я увидел встречающего нас человека. Как же странно было видеть кого-то средиземной наружности, особенно в такой дали от тех краев. Этот человек и был великий Ээро Мянтюранта. Я застыл от удивления. На снимках 1960-х годов, которые я видел, его кожа, возможно, была несколько смуглее, чем должна была бы быть у жителя Арктики. Однако это не шло ни в какое сравнение с тем, каким он был теперь. Цвет его кожи можно было назвать красным. И такой оттенок кожи скорее мог быть у людей, которые живут на богатой железом почве. Иирис говорила мне до этого, что покраснение кожи ее отца вызвала какая-то уникальная генная мутация, и с возрастом это проявляется все сильнее. Но я совсем не ожидал увидеть такой насыщенно красный цвет кожи, местами переходящий в фиолетовый.

Особенно ярко выделялась его кожа, когда рядом с ним находилась его жена Ракель, с ее алебастровой кожей и голубыми, как льдинки, глазами. Ээро говорит только на своем родном языке, но он приветствовал меня широкой улыбкой. Казалось, в этом человеке все было широким и большим. У него был довольно широкий нос картошкой, мягко закруглявшийся на кончике, его челюсть была также широкой. Пальцы Ээро были толстыми, а его широкая грудь пряталась под красным свитером с суровым оленем посередине. Ээро был мужчиной очень приятной наружности. Его темные волосы были тщательно зачесаны назад, открывая его выделяющиеся скулы. По его внешности легко угадывалось, что человек он любознательный. Несмотря на его возраст, а ему тогда было 73 года, он был очень крепким человеком. Помимо этого, легко угадывалось то, что этот человек привык держать лыжную палку в руке. Его пальцы порой застывали в положении, будто он и сейчас держит ее в руке.

Ээро пригласил меня пройти на кухню. Ракель разлила нам чай и кофе. Помимо Иирис здесь был и ее муж Томми, швед, и их сын Виктор. Виктор был музыкантом и играл в группе «Сурунмаа» (Surunmaa). Эта группа продвигала направление музыки, созданное на соединении фолка, блюза и танго. Помимо этого, вдохновленный историей своего деда, он снимал документальный фильм о его жизни.

На кухне были очень большие окна, выходящие на заснеженный лес. Когда-то этот край был очень бедным. Но теперь все изменилось, даже в самой удаленной части, на севере Финляндии, занимаются изготовлением лесоматериалов и производством электроники. А небольшие кукольные домики завлекают своей красотой редких гостей. Сидя здесь и попивая чай из крошечных фарфоровых чашек и улыбаясь человеку с красным носом в красном свитере с оленем, несложно представить, что ты попал в рождественскую сказку.

После распития чая Ээро предложил мне пойти с ним покормить его оленей. Люди держат оленей для мяса, но они также участвуют с ними в гонках. Когда я подошел к одному из животных, Виктор перевел мне совет Ээро не трогать их. Как оказалось, олени в отличие от лошадей не любят прикосновение человека. Я с интересом рассматривал их. Некоторые были темно-коричневыми, как медведи, у других же окрас был белый как мел. Дневной свет быстро исчез, и мы отправились обратно в дом. На фоне белого снега красное лицо Ээро выделялось особенно сильно.

В течение следующих нескольких часов я расспрашивал Ээро о его спортивной карьере. Иирис, Томми и Виктор поочередно переводили. Финский язык звучал непривычно для моего слуха.

Когда солнце скрылось за горизонтом, мы сели ужинать. Я наслаждался рагу из оленины и картофеля. Ээро не упустил момента пошутить, что когда-то он был одним из величайших спортсменов мира, а теперь, спустя сорок лет, он держит в руках только вилку.

Шел 1964 год. Ээро Мянтюранта вновь оказался в затруднительном положении. Ему нужно было играть роль почетного гостя. Со всех сторон слышались гул голосов и звон хрусталя. Но Ээро, не замечая ничего вокруг, нахмурил густые черные брови, рассматривая три пары столовых приборов, лежащих перед ним. Он только что выиграл две золотые и одну серебряную медаль на зимних Олимпийских играх в Инсбруке, Австрия. Его успех был настолько головокружительным, что СМИ даже придумали ему прозвище – Мистер Зеефельд (Sefeld) – место проведения лыжных гонок и биатлона в Инсбруке). 15 км гонки Мянтюранта завершил с разрывом 40 секунд (такого результата не было ни до, ни после него), в то время как остальные пять финалистов шли с разрывом 20 секунд. На 30 км он опережал своих противников уже более чем на одну минуту. Но самая сложная часть соревнований для Мянтюранта наступила именно сейчас – пережить торжественный ужин. Став одним из великих спортсменов всех времен и народов, он должен был принимать участие во всех подобных мероприятиях.

Завоевав свое первое «золото» на играх 1960 г. в Скво-Вэлли, Калифорния, Мянтюранта был приглашен на торжественный вечер в Лос-Анджелесе, организованный Олимпийским комитетом Финляндии. В тот раз он чуть было не выпил из чаши, стоявшей на отдельном столике, когда несколько приглашенных подошли, чтобы омыть в ней руки. И сегодня его ждала новая головоломка: три пары столовых приборов.