Книга Под стягом Москвы. Войны и рати Ивана III и Василия III - Владимир Волков

В 1500 году, командуя русским войском, князь разгромил татар на реке Озерка. В 1500–1503 годах Воротынский был воеводой в Стародубце, участвовал в шедшей тогда русско-литовской войне, отличился в знаменитом сражении на реке Ведрошь (в 50 верстах к востоку от Калуги). Летом 1507 года полк Ивана Михайловича участвовал в разгроме крымских татар, пытавшихся разграбить окрестности Белева, Одоева, Козельска и Калуги, после чего он и другие воеводы «…пошли за ними (татарами – В. В.) на поле в погоню и догнали их на Оке, многих татар избили, а иных живых поймали, а полон весь назад возвратили, и гоняли их до реки до Рыбницы».

В 1508 году полк Воротынского действовал в составе русских войск, ходивших на помощь поднявшемуся на Сигизмунда I князю Михаилу Глинскому, осаждавшему тогда Минск и Слуцк. В том же году он отразил нападение крымских татар, явившихся на русскую степную украину, и преследовал их до реки Рыбницы. В 1512 и 1513 годах Воротынский принимал участие в осаде Смоленска. В 1514 году, когда гарнизон этой мощной крепости сдался, Иван Михайлович вместе с другим известным воеводой Данилой Щеней ходил на Мстиславль и приводил его жителей к присяге на верность Василию III. В 1517 году Воротынский участвовал в другом успешном походе, отразил набег крымцев, неожиданно обрушившихся на русское пограничье. 20-тысячное татарское войско напало тогда на тульские места, но великий князь и его воеводы, заранее извещенные о готовящемся вторжении, успели сосредоточить здесь многочисленные войска. Разошедшиеся по тульской земле татарские «загоны» были атакованы и разгромлены полками воевод Ивана Михайловича Воротынского и Василия Семеновича Одоевского. Пути отступления начавшему отходить в степь противнику перерезали «пешие люди украинные», которые «дороги засекли и многих татар побили».

Все изменилось в 1521 году. В числе других воевод, не сумевших предотвратить прорыв крымских войск к Москве, Воротынский подвергся опале. Его обвинили в том, что оскорбленный назначенным командующим молодым и неопытным князем Дмитрием Бельским, Воротынский даже не выступил последнему на помощь во время нападения хана Мухаммед-Гирея. Впрочем, современник этих событий Сигизмунд Герберштейн не склонен был винить Ивана Михайловича в произошедшей трагедии. Он оставил следующую запись в своей книге: «Иоанн, по прозвищу Воротынский, муж воинственный и отличавшийся опытностью во многих делах; под его предводительством (войска) государя Василия часто одерживали над врагами славные победы. Но в 1521 году, когда царь Тавриды переправился через Оку и, как сказано выше, с большим войском напал на Московию, то, чтобы отбить и отразить его, государем был послан с войском молодой человек, князь (knes) Димитрий Бельский. Пренебрегши мудрыми советами Иоанна Воротынского и других, он, завидев врага (уже по сю сторону реки), обратился в позорное бегство. Когда после ухода татар государь повел тщательное расследование о виновниках бегства, то Андрей, брат государев, который в действительности и был этим виновником, и другие были оправданы, а Иоанн Воротынский не только навлек на себя великий гнев государя, но был взят под стражу и лишен своего княжества. Под конец он, правда, был отпущен из-под стражи, но с тем условием, чтобы никогда не выезжать из Москвы»[429].

Освобожден был Воротынский из-под стражи на указанных условиях только в феврале 1525 года. Но в 1531 году он вновь прогневал великого князя, не сумев предотвратить набег крымских «царевичей», по приказу хана Саадет-Гирея приходивших на «одоевские места и на тульские». Недовольный оплошностью воевод, «князь великий положил опалу свою на князя Воротынского, да на князя Ивана Овчину, да на Ивана Летецкого, велел их с Тулы дьяку Афанасию Курицыну привести к Москве». Однако дело, похоже, ограничилось выговором, так как большой вины за воеводами не было – к атакованному татарами рубежу они были направлены слишком поздно.

Во время регентства Елены Васильевны Глинской, правившей жестко и крепко, Иван Михайлович Воротынский снова попал в опалу, был «поиман» людьми великой княгини и сослан в Кирилло-Белозерский монастырь. Там в заточении он и умер 21 июля 1535 года.

Завершая очерк, посвященный жизни и подвигам «победного воеводы», необходимо добавить, что один из сыновей его – Михаил Иванович – в царствование Ивана Грозного громкими победами над татарами сумел приумножить и превзойти славу знаменитого отца.

Василий Васильевич Немой Шуйский

Среди воевод великого государя Василия III одно из первых мест принадлежало князю Василию Васильевичу Шуйскому, в своем роду за крайнюю немногословность получившему прозвище «Немой» (? – 1538). Его отец, потомок Суздальского княжеского дома Василий Федорович Китай Шуйский, был на виду у Ивана III и неоднократно получал важные поручения. Вместе со своим отцом, дедом нашего героя, Василий Федорович был наместником в Пскове, в 1471 году по слову великого государя ходил походом на мятежный Новгород, затем правил в Торжке, усмиренном Новгороде, а с 1491 года снова был в Пскове, где и умер в 1496 году, оставив 3 сыновей – Василия, Дмитрия и Ивана, под руководством отца также ставшими умелыми воеводами.

Впервые имя Василия Васильевича упоминается в разрядных записях под 1501 годом, в числе воевод, отправленных в «Литовскую землю». Князю Шуйскому было доверено командовать Передовым полком в войске Данилы Александровича Пенко Ярославского. В разные годы он, как и отец, наместничал в Великом Новгороде (1500–1506, 1510–1514, 1518), Смоленске (1514) и Москве (1538). Получал князь и воеводские назначения – в 1501 году командовал Передовым полком в рати, действовавшей против Литвы, летом 1507 года, во время прихода крымцев на южные «украины», стоял с войсками в Серенске, осенью того же года во главе Полка правой руки вновь ходил на Литву, в 1508 году был на воеводстве в Вязьме.

В 1512 году князь Немой Шуйский был пожалован боярским чином, продолжил руководить русскими войсками в походах против Литвы, Ливонии, крымских татар. В 1514 году, будучи наместником только-только присоединенного к Московскому государству Смоленска, Василий Шуйский раскрыл заговор местного епископа Варсонофия, хотевшего вместе с единомышленниками сдать крепость командовавшему литовскими войсками гетману Константину Острожскому, и казнил всех его участников. Замешанные в заговоре «князи смоленские и паны» были повешены на крепостных стенах, на «ослядях», на виду подошедшего к городу литовского войска. К телам казненных привязали подарки, полученные незадолго до этого от великого князя Василия III: «Которому князю смоленскому князь великий дал шубу соболью с камкою или з бархатом, того и в шубе повесил; а которому князю или пану дал ковш серебряной или чарку серебряну, и он, ему на шею связав, да и того повесил; которово князя смоленскаго или пана пожаловал, того с тем и повесил».

В 1521 году, во время страшного нашествия крымского хана Мухаммед-Гирея, к которому присоединился литовский воевода Евстафий Дашкевич, Василий Шуйский был в числе воевод, готовившихся встретить татар на реке Оке. Однако выбранная московскими воеводами тактика пассивной обороны на рубежах не помогла – слишком значительными были силы врагов. Пройдя Муравским шляхом между верховьями Ворсклы и Северского Донца, 100-тысячное крымско-литовское войско достигло Быстрой Сосны и, обходя Тулу, повернуло к границам Рязанской земли. Именно здесь неприятельская армия вторглась в русские пределы и, не останавливаясь, 28 июля 1521 года подошла к реке Оке в окрестностях Коломны, где никто не ожидал ее появления. Татары «перелезли» Оку, вынудив находившийся в Коломне небольшой русский гарнизон под командованием князя Юрия Андреевича Хохолкова укрыться в крепости. Подоспевшие с большим опозданием к месту переправы от Серпухова и Каширы великокняжеские полки были, по-видимому, поодиночке, разбиты находившейся на московской стороне Оки огромной татарской армией. О тяжелых потерях, понесенных русскими войсками в этих боях, свидетельствует гибель воевод Ивана Андреевича Шереметева, князя Владимира Михайловича Карамышева Курбского, Якова Михайловича и Юрия Михайловича Замятниных, пленение князя Федора Васильевича Лопаты Оболенского. Командующим выдвинутой в южные города армией был молодой князь Дмитрий Бельский, который не прислушивался к советам находившихся у него в подчинении старых опытных воевод и бросал полки в бой на переправах без всякой надежды на успех.