Книга Горький привкус его поцелуев - Лорейн Хит

Минерва подошла к ней и взяла за руки.

– Дорогая моя, как только мы узнали о том, что произошло сегодня в палате лордов, мы решили приехать сюда и поддержать тебя.

Джулия почувствовала, как внутри нее все сжалось. В голове промелькнула мысль о возможных ситуациях, и все они были связаны с Эдвардом.

– Что случилось?

– Граф Грейлинг предстал перед собранием и объявил, что он – Эдвард Олкотт. Альберт был убит в Африке.

Она покачала головой, отказываясь верить в происходящее. Ее колени подогнулись. Он не должен был открывать правду вот так. Предполагалось, что он напишет в «Таймс», а не встретится лицом к лицу с обществом.

– Он сказал, что ты узнала правду лишь вчера и что настало время закончить весь этот фарс.

– Фарс? – повторила Джулия.

– Он поклялся, что между вами ничего не было, – сказала Грейс, герцогиня Ловингдон. – Что ты ни в чем не виновата.

Минерва внимательно посмотрела на нее и добавила:

– Но он солгал, не так ли?

Джулия лишь покачала головой. Пока она не поймет его план и не придумает, что говорить людям, она не будет подтверждать или опровергать что-либо. Почему он не обсудил этот вопрос с ней?

– Я попрошу принести нам чай?

– Думаю, нам следует присесть.

– Да.

Она села в кресло, а дамы устроились на диване. Минерва села ближе всех к ней.

Несмотря на то, что Джулия ценила их поддержку, единственное, чего ей хотелось в этот момент, – выпроводить их и найти Эдварда.

– Я уверена, что Эш в скором времени появится здесь, – сказала Минерва. – Я оставила ему записку о том, что направляюсь сюда, хотя он пришел бы и так. Грейс первая узнала о происходящем.

– Почему сейчас? – спросила Роза, герцогиня Авендейл. – Почему он признался сейчас, а не раньше?

Джулия покачала головой и ответила:

– Дамы, я в замешательстве. Я не знаю, что сказать.

Пока она не поговорит с Эдвардом, ей не следует пускаться в объяснения.

Парадная дверь хлопнула так, что Джулия вскочила на ноги и едва не выбежала из комнаты, чтобы поприветствовать Эдварда и спросить его, что он себе думает. Вот только в комнату ворвался Эшбери.

– Где он? – спросил герцог. – Он здесь?

– Нет, я не знаю, где он. Что именно произошло?

– Он объявил себя Эдвардом перед палатой лордов. Он признался, что его первоначальное намерение состояло в том, чтобы выполнить обет, который он дал Альберту, и гарантировать, что ты не потеряешь ребенка. Но потом он понял, что может и дальше выдавать себя за Альберта, поскольку у него имелись значительные игровые долги, а люди, которым он проиграл, не захотели бы их простить.

– Это правда? – спросила Минерва, прежде чем тот же вопрос вырвался у Джулии.

– Нет. По крайней мере такого он мне не говорил.

– Он сказал бы тебе, если бы был в беде? – продолжала расспрашивать герцога жена.

Эш вздохнул и ответил:

– Когда дело касается Эдварда, нельзя что-то гарантировать. Он любит рассказывать истории, но у меня нет причин полагать, что он лгал мне.

– Значит, он солгал всем другим лордам? – Минерва казалась испуганной.

– Видимо, да.

– Но для чего?

– Чтобы защитить меня, – сказала Джулия.

– Как эта история может защитить тебя, если вы живете вместе уже несколько месяцев?

У нее не было ответа на этот вопрос.

– Эдвард объяснил это следующим образом, – начал Эш. – Он уверил всех, что ваши отношения были целомудренными. Естественно, они поверили в это, ведь все мы знаем, что он никогда не отзывался о тебе хорошо. Далее Эдвард сказал, что ты стала что-то подозревать, а он, выплатив свои долги, теперь свободен. И продолжил в том же духе. Я не мог поверить в то, что слышал. Конечно же, заседание было прервано, а Эдвард выскользнул из палаты.

– Возможно, в поисках крепкого напитка, – заключила Минерва.

Он улыбнулся своей жене, прежде чем взглянуть на Джулию.

– Меня подстерегли и напали с вопросами, знал ли я, что происходит, и правда ли это.

– Что ты ответил?

– А что я мог ответить? Что я не знал о его лжи. Хотел бы я, чтобы он рассказал мне о своих планах, чтобы я мог оказать ему поддержку получше. Я уверен, что напоминал рыбу, которая внезапно оказалась на берегу.

Именно поэтому Эдвард не сказал ему ничего. Он хотел, чтобы его реакция была искренней.

– Он не хотел втягивать тебя в этот беспорядок.

– Он должен был. Для этого и нужны братья. Я знаю, что мы не братья по крови, но он мне как родной!

– Дорогой, – мягко произнесла Минерва, погладив его по плечу, – ты должен взять себя в руки.

– Я просто не понимаю его стратегию.

– Кто-нибудь говорил обо мне? – спросила Джулия.

– Нет, все… – он вздохнул и продолжил: – Все говорят только о нем. И их разговоры не очень лестные. Они говорят, что Эдвард спрятался за смертью брата и женской юбкой. Я полагаю, что он и хотел выставить себя злодеем.

– Через год он будет прощен, – сказала Минерва.

– По всей вероятности, да, – подтвердил Эш, прежде чем обратиться к Джулии: – Если слов Эдварда будет недостаточно, чтобы защитить тебя, знай, что я, Минерва и Локк, даже если его не будет в Лондоне, – на твоей стороне.

– И мы, – вставила герцогиня Ловингдон.

– И Авендейлы. Скандал так или иначе затронет нас всех. Бороться со штормом легче, если ты не один в лодке.

– Я предлагаю выпить, – сказал Эшбери.

– Скотч, – произнесли в унисон три герцогини.

Эш вопросительно посмотрел на Джулию.

– Мне ничего не нужно, спасибо, – отказалась она. Если она беременна, то ей не следует пить алкоголь. Также ей не следует говорить о своей беременности Эдварду. Она не будет добавлять ему проблем после того, что он сделал для нее. Она вернется в Эвермор и подумает, как лучше справиться с ситуацией.

Ее гости сидели в гостиной и наслаждались напитками. Джулия перекусила сэндвичами и пирожными.

На улице уже стемнело. Эшбери начал расхаживать по комнате.

– Где он?

– Наверное, в клубе для джентльменов, – предположила Минерва.

– Я не думаю, что он был в настроении общаться с лордами. Он может быть в месте, подобном Сент-Джайлс, чтобы попытаться забыться.

Он посмотрел на Джулию и спросил:

– У тебя есть догадки о том, где он может быть?

Она догадывалась, где он находится. Но тот факт, что Эдварда здесь нет, а Эшбери не знает, где его найти, указывал на то, что он не хочет никого видеть.