Книга Майский сон о счастье - Эдуард Русаков

– Хорошо ли это? – усомнилась Анна. – Ведь обман – грех. И кощунство это – пустая могила…

– Бог простит. От этого же никому вреда не будет, – произнес он легкомысленно и возбужденно. – Раз уж я решил начать новую жизнь, то пусть Дмитрий Воропаев умрет, а родится совсем другой человек!..

– Все это я где-то уже когда-то читала, – с улыбкой заметила Анна. – К чему такая литературщина? И потом, хорошо ли начинать новую жизнь с обмана? – В голосе ее зазвучали строгие ноты. – Ты подумай, Митя, подумай…

– То есть ты считаешь, что так нельзя? – смутился он, глядя на нее словно впервые, словно видел совсем незнакомую женщину, а не ту Анну, которую знал когда-то. – Ты и впрямь считаешь, что это грех?

– А ты сам подумай…

– Что ж… Наверное, ты права. Нечего людям голову зря морочить. Незачем тут, на кладбище, театр устраивать…

– Ну, вот видишь, своими словами – а ту же правду сказал.

– Так ведь правда одна, только слова разные! – воскликнул он.

– Это верно.

ПЕРВОЕ УТРО НОВОЙ ЖИЗНИ

Спал он крепко, без сновидений. Но проснулся рано – словно в голове будильник сработал. Анны в вагончике уже не было.

Встал с раскладушки, прибрал постель. Увидел на столе записку: «Митя, пей чай. Я в храме. Хочешь, заходи. Дверь прикрой. А.»

Он выпил чашку сладкого чая, есть ничего не стал. Минут пять сидел, задумавшись, глядя на висевший на стене портрет молодой Анны. Как давно все это было… Жизнь прошла – и ничего не вернуть, не исправить. Можно лишь сожалеть о прошлом.

Недавняя ночная эйфория развеялась, сейчас он чувствовал смутную, томящую его грусть – и не только потому, что не знал, как быть дальше, но и потому, что не очень-то верил в возможность собственного преображения. Нет, он твердо решил, что с прежней жизнью покончено и возврата к ней быть не может… но сможет ли он жить по-новому? И как – жить? Чем заняться?

Он вдруг вспомнил чьи-то стихи: «Впереди густой туман клубится, и пустая клетка позади…» Да, из клетки он вырвался – но что там впереди, за туманом?

Ладно, время подскажет, решил он, вставая из-за стола. Для начала надо навестить жену, заглянуть в офис, а там – видно будет. Проще всего – реагировать по ситуации.

Он надел свой почищенный Анной костюм, вышел из вагончика – и зажмурился от солнечного света. День обещал быть погожим и ясным.

Митя прошел по светлым кладбищенским аллеям, увидел за поворотом старинную каменную церковь. На паперти сидели нищие. Ему стало неловко перед ними – в карманах дорогого костюма не было ни гроша… Надо будет у Анны денег попросить хоть немного… Поднялся на крыльцо, зашел в храм, неловко перекрестился. Огляделся по сторонам. Утренняя служба закончилась. Анна стояла за прилавком, продавала свечи и книжки – евангелие, часослов, церковный календарь. – Доброе утро, Аня.

– Доброе утро, Митя, – улыбнулась она. – Уже выспался?

– Да… Я тут решил сходить по своим делам, а вечером вернусь… Ты не против?

– Делай как считаешь нужным. Захочешь – приходи. Буду только рада.

– Вот и спасибо. Ну, я пошел.

– Я тебя провожу.

Они вышли из прохладного храма на нагретое солнцем горячее каменное крыльцо.

– У тебя же, наверное, совсем нет денег, – спохватилась Анна. – Вот, возьми пятьсот…

– Я сегодня же верну! Спасибо!

Они шли по аллее к кладбищенским воротам, под ногами шуршал песок. Анна останавливалась возле каждого нищего, подавала по две-три монеты. Он поглядывал на нее искоса.

– Слушай, Аня… а ты ведь совсем еще молодая! – сказал он вдруг.

– И что же?

– Да так… просто так сказал. Хотя нет, вру – не просто. Ты не жалеешь, что отказалась от… ну… от нормальной жизни?

– А что хорошего было в той моей н о р м а л ь н о й жизни? – Она резко остановилась, глянула ему прямо в глаза. – Ничего хорошего не было. Грех и ужас! Разве не так?

– Ну, не знаю, – растерялся он. – А твоя нынешняя жизнь… Ты не боишься тут жить одна, на кладбище?..

– Бояться надо живых, а не мертвых. А кладбище – что ж… Вся земля наша – большое кладбище. Ничего страшного. Смерть – это не конец, это только часть жизни.

– Маяковский говорил: «Смерть не страшна, страшна старость. Старики не должны жить»…

– Это отвратительно! Это – слова атеиста. А я совсем другое имела в виду. И жизнью своей нынешней я довольна. Помогаю батюшке в храме, готовлю второе издание путеводителя – ведь наш некрополь старейший в Сибири! Ко мне на экскурсии люди часто приходят.

– На экскурсии? Ты не шутишь?

– Да, и местные, и приезжие… Люди тянутся к свету, а именно здесь – свет. Столько дикости в людях, столько невежества, – с горечью проговорила она. – На кладбище это особенно видно. Всё наше хамство тут просто бьет в глаза! Эти языческие пьянки на могилах, эти мертвые искусственные цветы, эти нелепые оградки… А горы мусора! Как отучить людей от всего этого дикарства?!

– И ты думаешь – тебе это удастся?

– Я стараюсь, – и Анна вздохнула. – Я очень стараюсь, Митя.

ЗДРАВСТВУЙ, НИНА

Во двор своего дома он входил как в чужой – всё казалось ему незнакомым, впервые увиденным, странным каким-то… И люди вокруг были тоже какие-то странные, с пустыми глазами, с серыми, словно покрытыми пылью, лицами… Кто-то с ним поздоровался, но он не ответил, не обратил внимания, прошел мимо… Вот и его подъезд, он машинально нажал кнопки кода на входной двери – дверь открылась, прошел, поднялся на третий этаж.

Вот за этой дверью – его квартира. Они с Ниной недавно сюда переехали, сделали евроремонт, он это хорошо помнил, но сейчас эта дверь казалась ему чужой, неприветливой, даже враждебной. Минуты две он стоял возле двери, не решаясь позвонить. А когда решился и протянул руку к кнопке звонка, вдруг услышал, как кто-то отпирает дверь изнутри. Он чего-то испугался – и взбежал на площадку выше, замер там, прижавшись к стене.

Дверь его квартиры распахнулась – и вышел его друг Денис. Как всегда, жизнерадостный, круглолицый, похожий на херувима. Интересно, как он тут оказался – в столь ранний час? Впрочем, все ясно. На пороге в ночной рубашке возникла Нина – она властно притянула Дениса к себе, подставила губы:

– На посошок!

Он послушно чмокнул прекрасную вдову в пухлые губы.

– До вечера, зайка! Не скучай без меня.

– А ты – не шали, – с притворной строгостью сказала Нина, щелкая Дениса по носу. – Поаккуратней там, с секретаршей… Я про ваши шашни все-все-все знаю!

– Не верь сплетням, заинька, верь моему слову, – подмигнул ей Денис и помахал рукой. – Ну, я пошел. Меня ждут великие дела!