Книга Думают... - Дэвид Лодж

— Не знаю. Но они умело маскируются. А для студентов деньги важнее принципов.

Мы расстались на ступеньках учительского корпуса, даже не поцеловавшись на прощание. Я подумала, что он мог хотя бы шепнуть: «Я люблю тебя» — или что-нибудь в этом роде, но не стал этого делать, а я — и подавно. Наверное, я все-таки люблю этого человека, но у меня нет никаких перспектив.

Потом я направилась к гуманитарному корпусу провести последний семинар и попыталась выбросить Мессенджера из головы хотя бы на оставшиеся полдня.

Чтобы как-то отметить окончание курса, я попросила каждого из студентов прочитать отрывок из своего сочинения, который занял бы не больше десяти минут. Никаких обсуждений — только аплодисменты. Все прошло замечательно. Сандра Пикеринг дипломатично прочитала отрывок из первой главы. Потом мы все собрались в моей «мезонетке». Я приготовила салаты, заварные пирожные и соусы, а также запаслась большим количеством вина и пива. Вечер получился чудесным, я открыла раздвижную стеклянную дверь, выходящую на небольшое мощеное патио, на котором предусмотрительно поставила стол, стулья и тент, взятый напрокат у соседей. Я пригласила Росс и Джеки присоединиться к нам, но они, к счастью, отказались, сообщив, что собрались пойти на озеро кататься на байдарках. Вечеринка походила на боевое крещение студентов. Они купили мне в складчину подарок — первое издание «Обыкновенного читателя» Вирджинии Вулф, «Хогарт-Пресс», 1932, в слегка потрепанной обложке Ванессы Белл. Подарок мало того что щедрый, но еще и выбран со знанием дела. Как-то я обмолвилась, что у меня есть литография Ванессы Белл. Саймон Беллами преподнес мне этот подарок и произнес остроумную речь, в которой сказал, что я могу научить писать в самых разных стилях — от Александра Поупа до Джерома Сэлинджера (намек на мои сложные стилистические задания). Я, в свою очередь, произнесла сентиментальную речь о том, какая у меня была талантливая группа и что теперь я мечтаю прочитать рецензии на их первые опубликованные работы, а потом следить за их творческой карьерой. К тому времени мы уже изрядно выпили, а после речей выпили еще. Это была одна из тех редких английских ночей, свежих и благоухающих, когда можно сидеть всю ночь на улице, не ежась от ветра и сырости. Студенты принесли стулья и расселись полукругом. Боб Дрэйтон прихватил акустическую гитару и тихонько перебирал струны в темноте, иногда прерывая наш разговор какой-нибудь народной песней. У него приятный тенор. Некоторые подпевали. Вечеринка удалась на славу, но вскоре я стала сомневаться в том, что она когда-нибудь закончится… Я начала потихоньку убирать посуду, надеясь, что они поймут, что пора закругляться. К моему удивлению, Сандра Пикеринг вызвалась помогать, а потом первая собралась уходить.

— Спасибо за вечеринку… и за курсы, — сказала она.

— Ты из них что-нибудь вынесла?

— Ну конечно, — ответила она, не раздумывая, — но мне жаль, что вам пришлось узнать о Мартине от меня… наверное, это судьба.

— Да, наверное, это судьба, — сказала я. Мы довольно холодно пожали друг другу руки. — Желаю удачи с романом, — лицемерно сказала я.

— Спасибо, а вы что-нибудь пишете?

— Нет, слишком много хлопот с вами.

— Не делайте больших перерывов, — сказала она немного самонадеянно, и, видимо, я изменилась в лице, потому что она добавила: — Это самое важное, что я вынесла из вашего курса: нужно продолжать писать во что бы то ни стало.

С этими словами она ушла. Я вернулась в сад и сказала остальным, что ложусь спать, иначе мне придется уснуть стоя, а они могут остаться или уйти, когда захотят. Они пожелали мне спокойной ночи и просидели еще несколько часов. К утру все разошлись, а посуда была тщательно вымыта и расставлена, как будто это сделали добрые феи.

11.25 вечера. Наконец-то, хорошая новость! По крайней мере, обнадеживающая. Но не буду сильно радоваться раньше времени. (Еще одно суеверие.) Мессенджер был сегодня блистателен как председатель на открытии конференции. Это было похоже на светский прием с горячительными напитками, ужином и баром. Конференция проходит в Эйвон-Хаусе, похожем на отель большого аэропорта и специально построенном для подобных случаев и проведения высших профессиональных курсов, которые приносят университету немалый доход. Как только я вошла в огромный зал и увидела, как Мессенджер раздаривает направо и налево улыбки и рукопожатия, сразу же поняла, что на Харлейстрит все прошло нормально. Кэрри была в одном из своих шелковых кафтанов, она выглядела усталой и не столь оживленной, но тоже спокойно улыбалась. Медленно пробираясь к ним через толпу, я заметила профессора Дугласса — его трудно было не заметить в праздничном черном костюме и начищенных туфлях. Почти все присутствующие (в основном мужчины) были одеты очень просто, если не сказать небрежно: в спортивные рубашки или футболки и мешковатые летние брюки. На некоторых даже были кроссовки. Я уже привыкла к такому стилю одежды у студентов и коллег Мессенджера, но теперь поняла, что таков международный стиль всех специалистов по когнитивной науке и смежным дисциплинам.

— Поздравляю, — сказала я Дуглассу.

Он весь напрягся и покраснел:

— С чем?

— С победой на утиных гонках.

— А, вы об этом. — Он расслабился. — Меня наградили ящиком шампанского, а я не пью.

— Открытие удалось на славу, — сказала я, озираясь по сторонам. — Наверное, вы потратили много сил на его организацию.

— Больше, чем хотелось бы, — ответил он. — Наш главный организатор большую часть времени отсутствовал. Мне сказали, что он лежал на обследовании в больнице. Он что, заболел? — В его голосе прозвучало назойливое любопытство.

— Честно говоря, не знаю, — сказала я и направилась сквозь гудевшую толпу к Мессенджеру.

Тот прошептал мне на ухо:

— Хорошая новость, Халиб считает, что это эхинококковая киста.

Я успела спросить:

— А что это такое? — но его отвлек какой-то бородатый американец в ярко-зеленом спортивном пиджаке и красной футболке.

— Потом объясню, — сказал Мессенджер и представил меня Стиву Розенбауму из Колорадского университета, который будет представлять свою научную работу на тему «Построение функционирующего мозга».

— Вы и вправду его строите? — спросила я.

— Конечно, — самоуверенно ответил он.

— А о чем он думает?

— Сейчас в основном о запчастях для автомобилей, — сказал он. — Заказ от «Дженерал Моторс».

Тут вмешался Мессенджер:

— Хелен интересует другая сторона мозга, она — писатель.

— Правда? Вы пишете детективы? — спросил профессор Розенбаум.

— Нет, — ответила я и добавила, что даже не читаю их.

— Мой любимый писатель — Элмор Леонард, — сказал он, — советую почитать.

Я пообещала ему и пошла поздороваться с Кэрри. Мы поцеловались в обе щеки. Мы еще не виделись после ее приезда из Калифорнии, и я была рада, что наша встреча произошла при большом скоплении народа, ведь за это время произошло много такого, о чем она не знает и не должна узнать, так что вряд ли я смогу и впредь играть роль ее верной подруги. Проще было поупражняться на публике.