Книга Гностики, катары, масоны, или Запретная вера - Ричард Смоули

Есть великая истина — и духовного, и эмоционального плана — в подобном представлении, и в ней содержится основательный ответ на универсальную проблему человеческой вины. Но сказать, что тут есть истина, не означает того, что тут вся истина.

Как указал апостол Павел, сам закон не может спасти нас. Закон — имеется в виду любой закон, открывающийся нам, — может быть необходим для регулирования человеческого поведения, но сам по себе он не может представлять смысла и цели жизни. Тоже самое можно сказать и о спасении. Спасение, если оно подлинное, расчищает сцену, позволяя человеку начать осуществлять осмысленную и целеустремленную жизнь. Но само спасение не дает смысла или цели; оно являет собой лишь шаг в этом направлении. Для аналогии можно представить себе некую двенадцатишаговую программу [32]: обращение за помощью к высшей силе и компенсация тем, кому мы причинили вред, являются составными частями процесса; но они не исчерпывают его. Вера в то, что грех и искупление составляют целокупность духовного пути, заключает в себе слишком большую фиксацию на грехе. Это как раз та ловушка, в которую попало традиционное христианство. Верующий продолжает сокрушаться и бить себя в грудь постольку, поскольку ему просто ничего больше не остается делать.

В какой-то момент мы начинаем осознавать, что ситуация, в которой находится человек, имеет не одно только моральное измерение. Она также характеризуется отсутствием интуитивного понимания, изначальным неведением или же утратой осведомленности, некоторые гностические тексты представляют эту утрату как свершившееся падение Софии. Суть не в том, что мы делаем плохие вещи, а в том, что наше сознание исказилось, зафиксировавшись на ошибочном видении реальности.

Видение фундаментальной проблемы текущего положения человека преимущественно в когнитивном плане, а не в моральном зачастую отмечается как «восточное», но оно также имеет мощные корни на Западе — укажем на утверждение Сократа о том, что все зло обусловлено неведением, на знаменитую платоновскую метафору пещеры, а также на учения гностиков. Эта идея вышла недавно на передний план не только благодаря разного рода философским построениям — таким как теория Канта о категориях, — но также благодаря неврологии. Наука продемонстрировала нам, насколько наше восприятие реальности ограничено фильтрами нашей нервной системы (истоки подобного представления мы можем отследить еще в «Книге Уризена» Блейка).

Физика пошла еще дальше, утверждая, что фильтры, стоящие на пути к реальности, представляют собой нечто большее, чем простую ограниченность наших когнитивных способностей. Как хорошо известно, квантовая теория утверждает, что сам процесс наблюдения изменяет наблюдаемый предмет. Вернер Гейзенберг, один из основателей квантовой физики, пишет:

«Мы более не можем говорить о поведении частицы, независимом от процесса наблюдения. Окончательный вывод таков, что естественные законы, сформулированные математическим образом в квантовой теории, имеют уже отношение не к самим частицам, но к нашему знанию о них. Более невозможно задаваться вопросом, существуют объективно или нет эти частицы в пространстве и времени».

Для науки на ее нынешнем этапе развития эти ограничения являются тотальными. Невозможно говорить о видении, выходящем за рамки «процесса наблюдения». Но гностическая традиция стоит на том, что эти ограничения не являются тотальными; если бы они были таковыми, у нас не было бы возможности освободиться. Мы даже не осознавали бы необходимости вырваться, поскольку воспринимали бы мир как истинную данность. Но есть что-то внутри нас, что осознает, что это не вся картина, что по своему замыслу вещи не такие, какими они представляются. Прорыв к этому интуитивному постижению означает начало духовного пути в собственном смысле слова. То, что является доподлинно сознательным внутри нас, — истинное «Я», «Царство Божие», — начинает отвращаться от мира и ищет высшего уровня реальности. В основе своей это процесс разъединения.

Большинство христианских деятелей постулировало любовь как высшую ценность, однако Мейстер Экхарт не согласен с этим. Он пишет: «Я ставлю разъединение выше, чем любовь». Экхарт имеет в виду разъединение с миром и его опытом, ведущее к Богу. «Опыт всегда должен быть опытом чего-то, но разъединение настолько близко подходит к нулю, что ничто, кроме Бога, не оказывается в достаточной мере очищенным и разреженным, чтобы достичь его, войти в разъединенное сердце». Здесь практически в одном предложении изложена суть пути гносиса, освобождения истинного «Я» от своей зависимости отличного опыта, — так, чтобы оно могло соединиться с Богом.

Освобождение через гносис может осуществиться спонтанно и всецело; много подобных случаев описано в мировой религиозной литературе. Но это редко случается. Для большинства людей процесс пробуждения является постепенным, проходящим через разные стадии опыта. Действительно, опыт меняет свою форму многажды, прежде чем человек выйдет за рамки самого опыта. Хотя особенности этого процесса варьируются от человека к человеку, все же общий его рисунок достаточно прояснен, его можно внятно описать. Эти стадии живописались с использованием различных образов: гностического восхождения, проходящего через невидимые царства, путешествия Данте по небесным сферам, каббалистического пути через сефирот. Это приводит нас к собственно эзотерике — науке об этих внутренних стадиях пробуждения. Эзотерика сейчас, как и всегда, составляет интегральную часть западной духовной традиции, хотя церкви редко предоставляли ей прибежище.

Это освобождение внутреннего «Я» от мира не делает моральное поведение неуместным; оно делает его более простым. Разъединение с внешним облегчает обнаружение в себе любви к людям, поскольку тогда человек становится свободным от нужды в тех или иных вещах и вынашивания каких-то скрытых замыслов. Любовь становится чем-то большим, чем просто торговая сделка или отправление. В то же самое время гностик менее озабочен моральными правилами и установками, которые представляют собой лишь общие руководящие принципы. Вот что означает быть свободным от закона.

Воображаемым друг

Евангелические христиане, читающие эти строки, могут пожаловаться на то, что гносис, описанный здесь таким образом, выступает смутным, туманным заместителем личных отношений с Иисусом Христом. Но что в точности представляют собой «личные отношения» с Иисусом? Конечно, можно иметь живой опыт ощущения Христа или иных великих учителей, которые уже не существуют на физическом плане; подобные опыты слишком многочисленны и хорошо задокументированы, чтобы от них можно было небрежно отмахнуться. Но если такой опыт и возможен, он не является всеобщим. Конечно, это не есть то, что человек получает автоматически, лишь приняв на себя соответствующие обязательства, пусть даже это было сделано искренним образом. Немногие люди имеют какие-то свидетельства подобного опыта. Это побуждает нас задаться вопросом, что же именно испытывают люди, когда они «рождаются вновь».