Книга Совесть королям - Мартин Стивен

А вот для тех, кто сидел в лодках, начался сущий ад. На одном судне, как раз в тот момент, когда матросы готовились выстрелить из пушки, кто-то из них бросился бегом через палубу к своим товарищам. Увы, ядро в пушку заложено не было, и беднягу опалило облаком горящего пороха. Кожа моментально сошла с несчастного словно перчатка. Объятый пламенем, он с криками боли и ужаса заметался по палубе, пока его не бросили в реку. В другом месте какой-то парень подбежал к орудию, чтобы заложить в еще дымящееся жерло новый заряд пороху, позабыв о том, что сначала это самое жерло необходимо охладить. От случайной искры вспыхнула новая партия пороха, которую он только-только засыпал в пушку. В следующее мгновение на глазах у изумленного матроса из ствола, унося вместе с собой и его руку, вылетел банник. А поскольку главный пушкарь был не готов к преждевременному выстрелу, то спокойно стоял позади орудия. А зря: пушка тотчас откатилась, превратив в кровавое месиво его ноги, а самого прижав к мачте. На крик несчастного сбежалась остальная команда, в том числе и рулевой. Оставшись без управления, судно сошло с курса и его понесло течением. Вскоре оно налетело на другую лодку. Раздался оглушительный треск, несколько матросов полетело за борт. Надо сказать, что плавать из них умели немногие.

* * *

Джейн казалось, что ей больше никогда не набрать полную грудь воздуха. Она впивалась зубами в мерзкий кляп, пыталась смочить его слюной — все безрезультатно. Кричать она по-прежнему не могла. Судя по всему, судно поймало попутный ветер — оно легло на нужный ему курс и устремилось вверх по Темзе. Пленникам в трюме было слышно, как речные волны бьются о нос лодки.

Джейн перекатилась на спину и постаралась расслабиться. Ее до сих пор передергивало при мысли о том, что ее касались покрытые язвами мерзкие руки сифилитика. Собравшись с силами, она попыталась принять сидячее положение, чтобы прислониться спиной к борту. Но нет, голова ее по-прежнему лежала на грязном матраце. Может, ей стоит начать биться о деревянную стену? Глядишь, на шум сбегутся матросы — посмотреть, что такое творится в трюме. Джейн перевела взгляд на детей. В ответ на нее уставились две пары наполненных ужасом глаз. Поборов отчаяние в собственной душе, она ободряюще подмигнула им: «Не падайте духом. Мама с вами. Этот жуткий человек оставил нас в покое. Кто-то наверняка придет на помощь».

Увы, было видно, что дети ей не поверили. С палубы доносились крики, затем лодка накренилась, дернулась вперед — судя по всему, это опал парус — и легла на обратный курс.

Собрав остаток сил, Джейн попыталась закричать. Заметив ее попытку, дети попробовали сделать то же самое. Однако им удалось издать лишь невнятное, сдавленное мычание, не громче мышиного писка, но даже его тут же поглотила солома, дерево бортов и промасленная парусина.

Шаги на палубе. Тишина. Люди ушли. Легкий крен вправо. Кто-то привязал к лодке канат. Движение, но не такое стремительное, когда они шли под парусом. И вновь тишина — ни голосов, ни топота ног. Ага, похоже, их тащат на буксире. Но куда?

И вновь крики. На сей раз откуда-то издалека. Движение прекратилось. Кто-то снова прошелся по палубе. Судя по всему, лодку поставили на прикол, но где? Легкое покачивание. Они явно стоят в тихой воде, однако где-то по соседству проплывают другие суда. Тяжелые удары по палубе в кормовой части. Странный гул — нет, это просто голоса, искаженные расстоянием.

Джейн знала, что за торжества запланированы на этот вечер. Предполагалось, что она с детьми будет наблюдать за ними с трибун Уайтхолла. И тут до нее дошло: лодку конфисковали для участия в потешном морском сражении. Сами того не подозревая, люди короля спасли Джейн от жуткого унижения. Если бы не они, быть ей навсегда оскверненной и потерянной для любимого человека. Возможно, команда еще вернется на борт. Тогда ее с детьми найдут, и они будут спасены. Сердце Джейн наполнилось надеждой.

И в этот момент фонарь, покачивавшийся на крючке над их головами, предательски замигал, а потом и окончательно погас. «Боже, только не это!» — в ужасе подумала Джейн. Еще мгновение — и в трюме воцарилась кромешная тьма. Было только слышно, как лодка тяжело покачивается на речной волне.

А наверху, над их головами, на палубе стояли пять невысоких, но толстых бочек, и к каждой из них вел запальный шнур. Чуть дальше по палубе шнуры соединялись в один, протянутый через шпигат и повисший ниже уровня палубы на фут-другой над водой. К доскам шнур был грубо приколочен гвоздем. Если подплыть к обреченному суденышку в небольшой лодке и поджечь запал, можно успеть вернуться на берег до того момента, как стоящие на палубе бочки с порохом взорвутся.

* * *

Грэшем пытался пробиться к реке сквозь царивший вокруг хаос. Все больше и больше лодок пробовали отчалить от берега, чтобы атаковать крепость, но большинство из них сносило вниз течением. И лишь считанные единицы, чьи гребцы налегали на весла из последних сил, медленно приближались к крепости на противоположном берегу. То там, то здесь какая-нибудь из лодок останавливалась, и обессиленная команда выбывала из сражения; судно тут же подхватывало неумолимое течение.

На одном из суденышек какой-то молодой человек осыпал проклятиями пятерых матросов. Похоже, им удалось отчалить, но их снесло течением вниз, и теперь люди гребли из последних сил, пытаясь пробиться вверх по реке к Уайтхоллу. Судя по всему, капитан намеревался повторить попытку с самого начала. Грэшем направился к нему.

— Я умоляю вас оказать мне неоценимую услугу, — произнес он. — Не могли бы вы хотя бы назвать свое имя, чтобы я знал, с кем разговариваю…

Молодой человек вопросительно посмотрел на незнакомца — высокий, одет в черное, каждая складочка камзола выдает в нем человека благородного происхождения и, несомненно, состоятельного. Сапоги на ногах дорогие, из мягкой кожи, но почему-то все в грязи. Судя по всему, придворный. Но не простой. Было в незнакомце нечто такое, с чем капитан столкнулся впервые. Человек в черном буквально буравил его взглядом, отчего молодой человек внутренне поежился.

— Меня зовут Уолтер, — произнес он.

— А меня — Генри Грэшем, — ответил сэр Генри, а про себя взмолился: «Ну, давай же, Уолтер, поживее, промедление смерти подобно!..»

«Так я вам и поверил, — подумал Уолтер. — Не иначе как вы какой-нибудь граф или что-то вроде того, простые люди в таком платье не ходят». Однако ведь незнакомец все-таки назвал свое имя.

— Рад познакомиться с вами, — сказал капитан и протянул руку, а сам подумал: «Ну, все. Назови графа по имени, и на следующее утро твоя голова закачается на речных волнах». — Я — Уолтер Эндрюс.

«Какое совпадение!» — изумился Грэшем. Первое слово — имя его сына. Второе — единственного епископа, который пользовался его уважением. Уж не знамение ли это? Хоть Генри Грэшем не верил в приметы, но все равно внутренне возликовал.

— Рад познакомиться с вами, Уолтер Эндрюс, — произнес он, крепко пожимая протянутую руку. — А теперь ближе к делу. Моя жена и мои дети — у меня их двое, мальчик и девочка — стали жертвами похищения. Они находятся в одной из лодок где-то посреди этого… хаоса.