Книга Раскрыть ладони - Вероника Иванова

— Я мог бы с ней справиться, хотя нити были слишком текучие и постоянно меняли толщину, но пальцы меня не слушались.

— Паралич?

— Яд.

Он кивнул:

— Бывает. Что дальше?

— А дальше ничего. Саламандра сожгла мои руки.

— Сожгла?

Вздрагиваю, вспоминая пережитый кошмар.

— Я пробовал её отпугнуть и оттолкнуть, но напрасно. Она оказалась сильнее. И ворвалась в... Внутрь.

Парень удивлённо подался вперёд:

— Оттолкнуть?

— Да. Я могу отталкивать или притягивать нити, по которым течёт Сила, и обычно у меня получается. Но в тот раз пальцы не двигались, и наверное, именно поэтому...

Короткий всхлип. Демон сидит, закрывая рот ладонью, и явно старается сдержать смех, а заметив моё раздражение, начинает оправдываться:

— Только не принимайте на свой счёт! Это я совсем о другом... О себе. Хотя и о вас тоже. И всё даже ещё смешнее, чем кажется...

— Рад, что доставил тебе повод повеселиться. Но теперь я могу доделать то, что начал?

Он фыркает, качая головой:

— А зачем?

— Ты же обещал, что когда я расскажу о причине, не станешь мешать!

— Если пойму непоправимость беды.

— Всё ещё не понял?

— Нет. Да и беда-то... Так, мелкая пакость.

Плюнуть на всё и прибить демона? Можно попробовать. В крайнем случае ему придётся самому меня... Как он это делает? Растворить?

— Даже не думай.

Замираю на полушаге, глядя в незаметно, но ощутимо посерьёзневшие зелёные глаза.

— О чём?

— О смерти. Ни о своей, ни о моей. Вообще, на твоём месте другой человек бы цеплялся за жизнь хотя бы для того, чтобы отомстить. А ты отказался от мести. Есть же какой-то замок с сотнями людей... И есть человек, натравивший на тебя саламандру. Оставишь его без наказания? Или он действовал правильно, а виноват ты?

Ловушка захлопнулась окончательно. Нет, если выживу, больше никогда, слышите боги? Никогда не допущу мысли, чтобы призвать даже завалящую феечку! С ней наверняка не меньше хлопот, чем с демонами, а чтобы избавиться от этого зеленоглазого я бы с радостью уже отдал свою душу десятку других.

— Я и вызывал тебя, чтобы отомстить.

— Но передумал. Почему?

Испугался бессмысленности. Не захотел бесцельных жертвоприношений. Стоит ли объяснять? Наверное, стоит. Ведь на меня тратят время.

— Потому что после такого разрушения не остаётся памяти.

— О да, памяти не будет, — согласился демон. — А ты хотел, чтобы...

— Не повторялись ошибки. Или люди знали, какую цену придётся заплатить.

Наверное, действеннее было бы пойти по площадям и кричать, пока не сорву голос, о гнусном лике Анклава и его слуг. Маги не стали бы меня слушать, решили бы, что я сошёл с ума от зависти, но обычные люди... Они могли бы задуматься. Могли бы понять, что без них, неодарённых и презираемых, гнездо магии не имеет никакого смысла и неспособно жить, а тогда... Тогда расклад сил изменился бы, и существенно. Ведь невозможно бояться врага, который во всём зависит от тебя, верно?

Да, так и следовало сделать. Пусть меня схватили бы и либо казнили, либо сгноили в каком-нибудь подвале, но толк бы был. Память о безумце и его странных словах осталась бы. Перевранная со временем, но всё же живая.

— Похвальное желание. Правда, знание останавливает только разумных, дураков же наоборот, подстрекает к ещё большему разгону... Но да, вы правы: разрушение моими руками ничего не изменит.

В его голосе глухо зазвенела боль. Настоящая, человеческая.

— В этом смысле я ещё бесполезнее вас. Никому не нужное могущество, что может быть печальнее? Правда, скорбеть мне давно уже надоело. Лучше улыбнусь.

Могущество, печаль... О чём он? Не догадываюсь. И не хочу догадываться. Я устал. До смерти.

— Но теперь-то ты понял?

Демон молча кивнул и положил «вдову» на стол, рядом с витками алого шнура.

— И я могу... продолжить?

— Как пожелаете. Но не сейчас.

— Почему?

— Вам трудно держать в руке кинжал. Сразу перерезать горло не сможете, придётся повторять снова и снова, залить всё кровью, измучиться... Пожалуй, я вам помогу.

— Убьёшь?

— Нет. Не испытываю ни малейшего желания. Я вообще не люблю убивать. Попробую что-нибудь сделать с вашими руками, чтобы вы хоть чувствовали усилие сжатых пальцев.

Он вернулся к восковым разводам на полу, присел на корточки и некоторое время копался в недрах своей сумки, потом удовлетворённо щёлкнул пальцами:

— Ну да, я же не мог их не взять!

Отрезки стальной проволоки со странными кончиками, загнутыми крючком.

— Что это? Орудия пытки? Пустишь мне кровь?

— Вот ещё! Хотя, мороки тоже будет немало... Придётся потерпеть.

— Что терпеть?

Демон пихнул меня на кровать и сам, стянув со стола моток шнура, пристроился рядом:

— Безделье потерпеть, разумеется! Зато мне нужно поработать, и тщательно.

Проволока замелькала в его пальцах, то подхватывая алый шёлк, то отпуская, и не успел я вдохнуть и выдохнуть, было готово странное колечко, состоящее из петель и узелков. Следом возникло ещё одно и ещё, пока не получилось пять. Соединяя их, постепенно родилось настоящее кружево, но с узором, который вряд ли бы вывязала хоть одна кружевница. Неравновесный. Непонятный. Вызывающий настороженную опаску. Похожий на повисшие в воздухе гроздья капель крови.

— Давай руку!

— Зачем?

Он не стал повторять просьбу, взял сам, продел мои пальцы в колечки кружева, обвил им ладонь и закрепил на запястье широким браслетом, вывязанным из того же шнура. Получилось жутковато, о чём я сразу и сказал. Демон только усмехнулся, снова принимаясь за работу. Прошло не больше четверти часа, и обе моих руки обзавелись странными украшениями, немного похожими на те, в которых щеголяют уроженки Южного Шема.

— И как всё это должно мне помочь?

— Поживём, увидим.

Он сладко зевнул и потянулся:

— А сейчас — всем спать!

Сложенные в щёпоть пальцы щёлкнули меня по лбу, прямо в середину и словно разбили оковы, прежде казавшиеся нерушимыми: я почувствовал, что падаю спиной назад, но не в пропасть, а в небо. Чтобы взлететь снова и теперь уже наяву. Когда проснусь.

* * *

— Здесь, правда, живут богатые люди?

Сырой воздух подвального коридора ручейками мутной воды стекает по каменным стенам и собирается в лужицы у нас под ногами.